Ларри в общем-то знал, как вести себя за столом. Старый хозяин не так, а вот Энни жучила его мальчишкой… Но русские ели немного иначе. Раньше он не понимал, почему ему дают столько хлеба, и просто радовался еде. А теперь увидел. Они ели хлеб не отдельно, а со всем! Каша с хлебом, маленькие толстые лепёшки со сметаной с хлебом, коричневое сладкое питьё — какао — тоже с хлебом. А хлеб мазали маслом. И ещё каждому по два ломтя ветчины. И он, подражая соседям по столу, так же мазал хлеб маслом и клал сверху ветчину. На столе так всё стоит, что не спутаешь, где чьё, только хлеб горкой на общей тарелке, бери сколько хочешь.

К концу завтрака Ларри уже смелее поглядывал на своих соседей и отвечал на вопросы. По-английски говорили все трое. Миша с сильным акцентом и не очень правильно, но понять его было можно, а Майкл и Никлас совсем хорошо, как… как на родном. Разговор крутился вокруг еды. Что сегодня гречневая каша, а вчера на завтрак была яичница, а какао который день уже, хорошо бы чаю, так, может, на полдник дадут, а на обед скорее всего борщ, как и вчера, борщ — это хорошо, лучше лапши… Говорили по-английски, только некоторые слова были русскими, но Ларри догадывался, что борщ- это суп из свёклы с картошкой, мясом и сметаной, вчера он его ел, и ему понравилось.

Когда поели, он, как и остальные, собрал грязную посуду стопкой, вытер губы бумажной салфеткой и встал из-за стола. И на всякий случай уточнил:

— Сэр, мне всегда здесь сидеть?

— Да, — кивнул Майкл.

И пока они все вместе шли к выходу, очень просто и доходчиво объяснил, что номер стола — это обозначение еды. И сесть за не тот стол — это получить совсем другую еду. Без соли там, скажем, или без сахара. А решают это врачи, кому что нужно. В их отсеке одиннадцатый стол — усиленное питание после болезни или истощения. Поэтому им и дают всего так много, а если ещё хочется, то можно попросить добавки.

— И дадут, сэр? — вырвалось у него.

— И догонят, и добавят, — засмеялся Миша.

Но Майкл, отсмеявшись, серьёзно сказал:

— Обязательно дадут. У тебя что, истощение?

Ларри вспомнил вчерашние объяснения врача и кивнул:

— Да, сэр. И ещё… плеврит.

— Неприятно, но не смертельно, — улыбнулся бледными губами Никлас.

По широкому висячему переходу с окнами в цветных витражах они прошли в лечебный корпус, расходясь по процедурным кабинетам. Госпитальный день покатился своим чередом.

Джонатан и Фредди приехали в час посещений. Как и тогда, оставив грузовичок на стоянке, они прошли в широко распахнутые кованые ворота.

— Сразу к Ларри или поищем Юри?

— Сегодня воскресенье, Джонни, он может быть и в городе.

Они уже подходили к корпусу стационара.

— Ты помнишь, где это?

— Боксы на втором этаже в этом крыле. Он в седьмом.

Посетителей было немного, во всяком случае, на лестнице им никто не встретился, и большинство дверей было плотно закрыто. Проходя по коридору, они мельком заметили в одном из боксов пожилую светловолосую женщину в старомодной шляпке. А миновав следующую дверь, Фредди придержал шаг, так что Джонатан едва не налетел на него.

Дверь седьмого бокса открыта, видна кровать и полулежащий на ней негр в зелёной госпитальной пижаме. В руках у негра газета и карандаш. Он настолько ушёл в разгадывание кроссворда, что ничего не замечал вокруг.

Фредди усмехнулся.

— Ты смотри, как обжился.

Джонатан с улыбкой кивнул. И Фредди негромко, не пугая, а только привлекая внимание, кашлянул. Ларри вздрогнул, поднял глаза и увидел их. Газета мгновенно исчезла — они даже не заметили, куда он её спрятал — а Ларри уже вставал им навстречу, сияя широкой улыбкой. Фредди пропустил Джонатана вперёд и вошёл следом, закрыв за собой дверь.

— Здравствуй, Ларри, — улыбнулся Джонатан.

— Здравствуйте, сэр.

— Здравствуй, газету не помял? — усмехнулся Фредди.

— Здравствуйте, сэр. Я аккуратно, сэр, — ответно улыбался Ларри.

Наконец расселись. Ларри на кровати, а Фредди и Джонатан на табуретках. Ларри смущало, что он оказался выше их, но Джонатан и Фредди этого не заметили, и Ларри постепенно успокоился.

— Мог и не прятать, Ларри.

— Привычка, сэр, — виновато развёл руками Ларри.

Фредди сразу ощутил чем-то знакомый запах в палате и принюхался. Ларри заметил это и улыбнулся.

— Это мазь так пахнет, сэр. Мне от неё дышать легче.

— Хорошо мажут? — сразу спросил Фредди.

— Да, сэр, — и невольно засмеялся. — Она, помощница доктора, мажет и смеётся, что на мне не видно, где намазано, а где нет. Мазь тёмная, сэр.

— Так, — кивнул Джонатан, — врач говорил, что с тобой?

Ларри кивнул.

— Да, сэр.

— И что сказал? Что у тебя?

— Хронический плеврит травматического происхождения, сэр, — Ларри старательно выговорил непривычные слова и заторопился: — Но это ничего, сэр, леди доктор сказала, что это можно вылечить и что я не заразный, сэр, это на других не переходит, сэр.

— Ясно-ясно, — остановил его скороговорку Фредди. — А ещё что?

— Ещё? — Ларри вздохнул. — Общее истощение, сэр.

— Усиленное питание дают?

— Да, сэр. Так много еды, — Ларри улыбнулся, — что я есть устаю.

— Ничего, потерпишь, — нарочито строго сказал Фредди.

Все охотно посмеялись, и Ларри продолжил:

— Мне сказали, что меня будут месяц лечить.

— Доктор Юри?

— Нет, другой. Леди доктор. У неё трудное имя, сэр. Ми-рош-ни-чен-ко, — старательно выговорив по слогам, Ларри перевёл дыхание.

— Да, — кивнул Фредди, — непросто. Специалист по лёгким?

— Да, сэр, фтизиатр.

— Понятно. А в остальном как?

— Всё хорошо, сэр. Ко мне все очень добры, сэр, — просиял широченной улыбкой Ларри.

Джонатан выслушал рассказ о столовой, о седом Майкле, который дал газету с кроссвордом и обещал завтра показать библиотеку, о докторе Иване и вообще…

— Ну и отлично, Ларри. Лечись спокойно, всё будет в порядке.

— Ты к Юри сейчас? — спросил Фредди.

Джонатан кивнул.

— Иди, я догоню.

— Ладно. Ну, Ларри, счастливо. Делай всё, что врачи велят. Лечись. Поправляйся. Мы за тобой приедем.

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — улыбался Ларри.

Когда Джонатан вышел, Фредди достал бумажник.

— Я тебе сейчас денег дам.

— Сэр, но…

— Помолчи, Ларри, ладно? Тебя в город выпускают?

— Сказали, недели через две, если всё в порядке будет. Сэр, у меня всё есть, я не могу так, сэр.

Ларри старался говорить твёрдо, у него даже слёзы на глазах выступили от напряжения. Фредди спокойно отсчитал пятьсот кредиток, потом добавил ещё и протянул всю пачку Ларри.

— Держи, — его тон исключал иные варианты.

Ларри покорно взял деньги, но лицо его было таким несчастным, что Фредди счёл необходимым пояснить:

— Это твои деньги, Ларри. В счёт зарплаты.

— Но, сэр… Сэр Джонатан…

— С ним я всё улажу. Ты понял? — повторил Фредди. — Это твои деньги. Мало ли чего захочется или понадобится, фрукты там, конфеты. Начнёшь в город выходить, из одежды чего себе купишь, мальцу своему…

— Да, сэр, — Ларри наконец справился с голосом. — Спасибо, сэр.

Что-то в интонации Ларри заставило Фредди остановиться.

— Что, Ларри?

— Сэр… если… если это не слишком дерзко с моей стороны…

— Ну, — подбодрил его улыбкой Фредди.

Ларри достал из тумбочки и протянул ему лист бумаги.

— Вот, сэр. Это Марку. От меня, сэр.

Фредди взял листок, скользнул взглядом по рисункам, покрывавшим обе стороны, аккуратно сложил так, чтобы сгибы пришлись между картинками и спрятал во внутренний карман куртки.

— Передам. Из рук в руки.

— Я боюсь, он забудет меня, сэр, — виновато улыбнулся Ларри. — Ведь всего два дня мы были вместе, сэр.

— Не трухай, — сказал по-ковбойски Фредди, и Ларри негромко коротко засмеялся, вернее, фыркнул смехом, как когда-то. — Ну, бывай, Ларри.

Фредди протянул ему руку, и, помедлив с секунду, Ларри ответил на рукопожатие.

Когда за Фредди закрылась дверь, Ларри снова лёг и достал газету, но на ум уже ничего не шло. Всё путалось…