Джентльмену положено размышлять у камина, попивая коньяк или херес, в крайнем случае, хорошее виски. А он… Ну, так он никогда и не считал себя джентльменом. В современном понимании этого слова. Он, слава Богу, джентри. Из тех, старых. И потому он занимается самым мужским делом — чистит, смазывает, заряжает и готовит к бою своё оружие. Мужчина не бывает уродлив, мужчина не бывает стар. Оружие тоже. Если, конечно, к нему относятся как к оружию, а не как к музейной рухляди. Начало, нет, не коллекции, собранию, да, правильно, собранию оружия положил ещё прапрадед, родоначальник. Говорят, он был неграмотным то ли пиратом, то ли… неважно. Свою войну предок выиграл, и потому его прошлое никого не волнует. Каким мы его опишем, таким оно и будет. Друг продаст или предаст, то есть продаст бесплатно. Жена изменит. Дочь выйдет замуж и поставит мужа выше отца. Сын постарается уложить отца в могилу, чтобы самолично распорядиться накопленным. И только оружие тебя не продаст и тебе не изменит. Если и ты будешь с ним честен и заботлив. И никогда не доверяй своего оружия рабам.

Оглядев очередное старинное ружьё, вычищенное и практически готовое к стрельбе, он заботливо уложил его на положенном месте, рядом мешочки с пулями и порохом. Конечно, вряд ли дойдёт до двухсотлетнего старика, но лучше, чтобы всё было наготове. Так, что у нас дальше? Красавица винтовка, «Красотка Мери Сью». Тоже не первой молодости, но ещё хоть куда. Дальность, кучность, калибр — всё при ней. Да, тогда, ещё в первую расовую чистку, старушка потрудилась изрядно. Дед любил рассказывать об удачных выстрелах, нащупывая заветные щербинки на прикладе. Многим идиотам-говорунам, радетелям равенства и братства, демократо-либералам она укоротила язык. Ну, и прочим, кто мешал или, что важнее, мог помешать. Да-а, было время. Потом снова настали времена. Республики, империи, что-то ещё — всё преходяще. Но неизменен Старый Охотничий Клуб. Никакой политики, ни-ни-ни! Мы — только охотники, любители и ценители оружия, сугубо мужского развлечения. А где, как и на кого мы охотимся… ну, это же такие мелочи. А Белая Смерть? Досужие сплетни, ночные страхи. Официально её нет и не было. А что там болтают… Ну, вот и старушка готова к работе. Настоящая красавица хороша не блестящими бирюльками, а победами над чужими, ха-ха, сердцами. И головами.

В дверь осторожно поскреблись, и голос жены прошелестел:

— Тебя ждут у камина.

Условная фраза означала, что приехал свой для серьёзного разговора.

— Спасибо, дорогая. Скажи, что иду.

Да, не стоит заставлять ждать, новости могут оказаться серьёзными.

Гость ждал, как и было сказано, у камина. И не в гостиной, а в кабинете. Рассматривая развешенные над камином дипломы с выставок охотничьих трофеев. На стук закрывшейся двери не обернулся, демонстрируя полное доверие, дескать, за спину не опасаюсь. И разговор доверительный, но без имён и названий. Стоят плечом к плечу два немолодых человека, рассматривая реликвии и трофеи, перебрасываясь короткими, понятными только им фразами.

— Выпьешь?

— С утра пьют аристократы, а мы джентри.

— Понятно. Всё-таки сейчас.

— Выяснилось, что Старику перекрыли банковские счета, а без поворота офисные крысы хвостом не шевельнут.

— Они перестали бояться?

— Они теперь боятся других.

— Русских?

— Не исключено. Там кто-то крепко шурует. Пока не проявился.

— Понятно. А наши счета?

— Этот бригадный идиот перевёл клубные на свою службу. А русские объявили её преступной. А старый идиот прикончил бригадного, не взяв кода.

Ого, как он про Паука. Раз он осмелел, то, значит…

— Без кода и русские ничего не возьмут. Нужен суд.

— С каких пор победители судятся с побеждёнными?

— Даже так?

— Похоже на то.

— Думаешь, русские вмешаются?

— Будет шумно, вмешаются обязательно. Вспомни День Империи.

Кивок и снова молчание.

— Да, рановато, но и откладывать нельзя. Будет совсем не с кем.

— Машину запустили, так что думать уже поздно.

— Надеешься выпрыгнуть на ходу?

— А ты?

— В моём собрании ничего русского нет. Пусть обыскивают.

Понимающий кивок.

— Я тоже всё скинул.

— Юнцы зашумят.

— Пускай. Прочистят и проредят, а потом скинем и их. Личные счета остались.

— Да, шанс есть.

— Его и используем. Начнём в понедельник вечером, чтобы Хэллоуин спокойно отпраздновать.

— Ни пуха ни пера.

— К чёрту.

— Взаимно.

Гость повернулся и вышел. Было слышно, как он прощается, отвешивая хозяйке дома несколько грубоватые, но очень искренние комплименты. Хозяин по-прежнему стоял у камина, разглядывая дипломы, знакомые до буквы, до пятнышка на полях. Всё-таки не один год, даже не десятилетие собирались. Когда за спиной раздались шаги жены, он не обернулся.

— Дорогой…

— Я у себя.

Жена молча отступила, пропуская его в оружейную.

Надо успокоиться, вдохнуть привычные с детства родные запахи оружейного масла, металла и пороха, ощутить тяжесть металла и живое тепло дерева. Завтра, да, завтра всё решится. Утром среды всё закончится. А начнём… ну, это решают на местах. Здесь лучше завтра с утра. Всё-таки Колумбия — большой город, русские держат большой гарнизон, а ночной шум заметнее. Русские… да, надо продумать и этот вариант. Если что… Старик Говард без своих телохранителей не опасен. А как удалось узнать, он потерял уже девятерых. Десятый — последний и сдан в аренду в провинцию, тамошней подставе. Сам старик в Атланте. Так что… рассчитывать можно и нужно только на себя. Если что…

Женя быстро и бездумно печатала очередной лист. Текст был сложный, насыщенный цифрами, вставками и невнятной правкой, но её это не волновало. Этих текстов у неё было… и будет наверняка. Неумолчный щебет женских голосов, треск и звон машинок…

— Завтра Хэллоуин…

— Да, на час раньше заканчиваем.

— А приходим?

— Тоже на час раньше?

— Нет, как обычно.

— Спасибо и на этом.

— Хэллоуин — детский праздник.

— Да, как вспомнишь…

— Это было так давно?

— Спасибо, милочка.

— Джен, а вы пустите свою крошку?

— Нет, она ещё мала для таких развлечений.

— Конечно, вы правы.

— Кстати, просили не отпускать детей одних.

— Почему?

— Ну, милочка, это элементарно. Из-за цветных.

— И вообще обойтись без гуляний.

— Что-что? — встрепенулась Женя. — Хэллоуин всегда был…

— Всегда, Джен, — перебила её Майра. — А теперь, когда цветные безнаказанно шляются по городу, да к тому же они все напьются…

— В честь праздника, — хмыкнула Ирэн.

— Ну, они и в будни… тёпленькие, — рассмеялась Этель.

— Да, конечно, — Ирэн сосредоточенно просмотрела очередной лист и стала исправлять опечатку. — Мне думается, и нам лучше посидеть дома. Если, конечно, вы не любительница острых ощущений, Джен?

— Нет, — рассмеялась Женя. — Не любительница.

Показалось ей или впрямь миссис Стоун при этих словах быстро посмотрела на неё и тут же отвела глаза? Показалось, конечно. Миссис Стоун ни до кого нет дела. И никому до неё тоже.

Рабочий день плавно подходил к концу. Они уже собирали свои вещи, неспешно, оттягивая время, подравнивали отпечатанные листы. Почему-то Мервин не пришёл, чтобы осыпать их комплиментами и забрать сделанное. Ну и не надо!

Женя, как и все, убрала свой стол, закрыла машинку футляром и, оставив отпечатанный текст на виду, вместе со всеми вышла на улицу.

Рассел уже ждал её. Вежливо приподнял шляпу, здороваясь со всеми — в Джексонвилле все всех знают — и ни с кем, ловко взял Женю под локоть и повёл так, что она сама не поняла, как оказалась в стороне от всех на боковой тихой улице.

Два дня — вчера и сегодня — она мысленно репетировала гневную отповедь, перебирала убийственные, с её точки зрения, варианты, а дошло до дела… её взяли и повели. И она терпит. Женя дёрнула руку.