Эркин выключил душ и вернулся к своей скамье, стал стирать. Стирал и Однорукий. У того белья было больше, видно, всё грязное собрал. И значит, одинокий. У него-то самого Женя всё забрала. А ловко одной рукой управляется. Теперь уже Эркин то и дело быстро искоса поглядывал на соседа. И заметив это за собой, сам на себя рассердился. Ну его. У каждого свои проблемы. Эркин опять сменил воду, прополоскал и аккуратно отжал трусы — трикотаж не выкручивают — Андрей рассказывал, что ему так мать говорила, когда он помогать ей лез — прополоскал мочалку. И стал убирать за собой. Вылил воду из шаек и отнёс их в стопки, собрал свои вещи. Уходя, молча кивнул Однорукому. Тот ответил таким же кивком, занятый своим бельём.

Предбанник — да, правильно, где раздеваются, так и зовут — после мыльной показался прохладным.

Эркин вытащил полотенце, вытерся и первым делом натянул трусы. И уже спокойно занялся остальным. Вытер голову, растеребил волосы, чтобы быстрее сохли, и, сев на скамью, ножом обрезал ногти на ногах. В Паласе раз в неделю их водили в специальную камеру, и там они под зорким взглядом надзирателя приводили в порядок ногти на руках и ногах. Следили там за ними… как нигде. Хотя понятно: кусачки, пилочки, ножницы… Всё острое, заточенное, тут, конечно, всякое могло быть. В имении ногти сами как-то обламывались, он совсем не следил за этим, а летом на выпасе перенял у Андрея. И Фредди тоже ведь следил за руками, а про Джонатана и говорить нечего. Ну, вот и хорошо. Он убрал нож и стал одеваться.

Эркин уже застёгивал рубашку, когда из мыльной вышел Однорукий. Эркин невольно стал издали следить за ним и удивлённо смотрел, как тот неожиданно ловко управлялся одной рукой со всеми проблемами.

Однорукий оглянулся, и Эркин, вздрогнув, отвёл глаза, чувствуя, как загорелись щёки. В самом деле, нашёл, на что пялиться! Сам бил за такое, когда на его уродство глазели.

Эркин быстро собрал вещи, надел и застегнул куртку и пошёл к выходу. Хорошо ещё, хоть не мимо Однорукого идти.

Во дворе он перевёл дыхание и уже спокойно пошёл к себе. Развесить и разложить для просушки. У канцелярии стояла небольшая, но плотная толпа человек в десять. Чего-то ждали. Списков? Так сказали же, что завтра объявят.

У себя в комнате Эркин развесил полотенце, трусы и мочалку, спрятал мыло в тумбочку.

Костя сидел на своей кровати и, беззвучно шевеля губами и водя пальцем по строчкам, читал газету. Всё ту же, что вчера принёс из города Фёдор. Молча покосился на Эркина, занятого вещами, и снова уткнулся в газету. Но когда Эркин, закончив дела, пошёл к двери, окликнул его:

— Слушай.

— Чего? — обернулся Эркин.

Костя складывал и снова разворачивал газету.

— Андрей… ну, брат твой…

— Ну? — насторожился Эркин.

— Он… — Костя шумно вдохнул и выдохнул. — Он с Дашей гулял?

— Не знаю, — медленно ответил Эркин. — Мы не говорили об этом. И… и он не гулял. У нас это было нельзя. Ну, чтобы видели.

— Ну, ходил к кому? Они обе о нём говорят так…

Эркин внимательно смотрел на него. Что говорить в такой ситуации, он совершенно не представлял и потому ограничился тем, что неопределённо пожал плечами. Костя посмотрел на него и вздохнул.

— Ладно. Ты им, понятно, не хозяин. Пусть сами решают.

— Да, — ухватился за его слова Эркин. — Это их дело.

Костя снова уткнулся в газету, а Эркин ушёл искать Женю. И на ужин уже скоро пора. А с Дашей и Машей он и говорить об этом не будет, пусть сами разбираются. И может, Фёдор, уже пришёл.

Город был недалеко. Эркину уже рассказали о нём и даже назвали. Стоунфорд. Час с небольшим, если идти пешком и напрямик через луга. По дороге дольше, но может повезти с попуткой. Городишко маленький, комендатуры нет, что там на Хэллоуин было… что-то да было, конечно, но… раз сходил, во второй уже не хочется…

Из толпы вывинтилась и врезалась ему в ноги Алиса.

— Эри-ик! А ты где был?

Эркин улыбнулся.

— В бане.

— Тогда с лёгким паром тебя, — серьёзно сказала Алиса, цепляясь за его руку. — Эрик, покатай на кулаке.

— Ладно. Держись.

Это развлечение Алиса открыла совершенно случайно. Ещё в первый день, когда она водила его по лагерю и держала за руку, Эркин, переходя через лужу, поднял руку, и Алиса повисла на ней. Так что теперь она не упускала случай покататься, повизгивая от удовольствия и показного страха. А заодно и похвастаться перед своими приятелями силой Эркина.

Эркин несколько раз поднял и опустил руку с упоённо повизгивающей Алисой под сочувственно-одобрительными взглядами прохожих. Но тут подошла Женя.

— Алиса! Как ты себя ведёшь?

— А мы играем, — заявила Алиса. — Мам, а уже ужин?

— Пойдём потихоньку, — кивнула Женя, поправляя ей беретик и застёгивая пальто.

Они втроём не спеша пошли к столовой.

— Фёдора я ещё не видел, — рассказывал Эркин. — Женя, а на скольких покупать, ну, человек сколько будет?

— Нас пятеро, — ответила Женя. Она взяла Эркина под руку и шла рядом, тихо улыбаясь. — И он шестой. И всё. Звать никого не будем, здесь никто не знал его. А если заглянет кто… ну, нальём, конечно. Да, Эркин, вот ещё что надо купить. Стаканчики. Посуды же я никакой не взяла, только кружки и миски, и ложки с вилками.

— Хорошо, — кивнул Эркин. — Куплю. А… а если нас завтра объявят?

— Ну и что? — пожала плечами Женя. — Всё равно помянем. Отъезд-то послезавтра.

Эркин кивнул.

Они уже подошли к столовой. Маша с Дашей замахали им с крыльца. Рядом с ними крутился Костя.

Каждый раз у столовой выстаивалась очередь, и каждый раз, когда открывали дверь, возникала небольшая давка. Устраивала её больше мелкота, вроде Кости и Сашки с Шуркой, и больше для смеху, чем всерьёз. Но сегодня заходили все чинно и спокойно. Все боялись напоследок сделать что-то не так и вылететь из списков. Сиди тогда здесь до морковкина заговенья… Куда тебя потом — это в Центральном решать будут, а там хорошего места тебе никто не придержит… Самые первые, так те вообще сами ехали и куда хотели… Ну, так чего ты в своём дерьмовом тауне сидел, раз такой умный?

Эркин краем уха ловил эти обрывки фраз и разговоров, медленно продвигаясь с Женей и девчонками к раздаточному окну. Алису уже отправили занимать место. Сегодня на ужин картофельная запеканка с мясом и, как всегда, два куска хлеба, чай и булочка.

Пробираясь с подносом к столу, Эркин заметил стоящего в очереди на раздачу Фёдора. Ну, отлично! После ужина и поговорим.

— Здесь он? — спросила Женя, увидев его повеселевшее лицо.

— Да, — кивнул Эркин. — В очереди стоит.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Женя.

Эркин быстро вскинул на неё глаза, улыбнулся и снова стал есть. Ровный гул голосов в столовой сегодня был чуть-чуть другим. Эркин не мог понять, что изменилось, но почему-то оставался спокойным.

После ужина он, как всегда, проводил своих до женского барака и пошёл к себе. Фёдор… Фёдор опять принёс из города газету и читал, лёжа на кровати. Тоже как всегда.

Эркин снял и повесил куртку, быстро осмотрел комнату. Больше никого. Удачно.

— Фёдор.

— Чего? — Фёдор продолжал читать.

— Ты завтра в город идёшь?

— А что? — Фёдор перевернул страницу.

— Я… Мне можно пойти с тобой?

Фёдор оторвался от газеты.

— Зачем? Ты разве знаешь, чего я в город хожу?

— Не знаю, — честно ответил Эркин. — Но мне… помоги мне, — и, видя удивление Фёдора, стал объяснять: — У меня на Хэллоуин брата убили. Завтра девять дней. Вот мне и надо всё купить для поминок. А я не знаю там ничего. Чтоб наугад не тыкаться.

Фёдор положил газету себе на грудь и снизу вверх поглядел на Эркина.

— Ты что, с визой захотел расстаться? Так я в этом не помощник. Ещё на пару с тобой залетишь к чёрту.

Эркин улыбнулся.

— А я не буду спиртного покупать.

— Как так?

— Мне сказали, поминать надо любимым, ну, чего покойный любил.

— Ну, так.

— А брат спиртного не пил. Не любил он этого.