– Извините. – Малыш, похабно подмигнув Кицунэ-годзэн, неторопливо двинул по улице. Остановился у напоминающего сигаретную пачку ларька, купил дешёвой вони без фильтра. Подкурил. И – дальше, дальше – кроссовками по асфальту. Скрылся за углом здания типографии «Сагиб»: визитки, офсет, недорого…
Геронтофил? Всё-таки?
Госпоже Хэйкэ хотелось бы в это поверить. Но разъём. Разъём. Разъём!
Что-то клонов развелось… Свободно по улицам разгуливают! И куда смотрят сёгуны?! почему не контролируют популяцию?! или надвигается внешняя угроза?!
Красные нити. Тросы. Трубы.
И мальчики-шахиды, самоубийцы, восставшие из ада?!
Невинные жертвы на нейроуправлении. Одноразовые солдаты Вавилона. Они не могли выжить хотя бы потому, что изначально предназначались для героической гибели. Иначе – они дохли от голодной смерти.
Мимо госпожи Хэйэкэ на великолепных першеронах проскакала группа амазонок-сектанток. Девушки, хохоча, перекидывали друг дружке баскетбольный мяч-биомех. Мяч недовольно кривился и пытался ухватиться зубами за дамские пальцы, унифицированные под пилки для ногтей и держатели для тюбиков губной помады.
Госпожа Хэйкэ выкинула пустую бутылку из-под минералки в уличный утилизатор. Ярко вспыхнула надпись: «Спасибо! Мусор на асфальте – не наш стиль!» Госпожа Хэйкэ решила проверить комплектность амуниции: сумочка в наличии, одежда испачкана и кое-где прогорела, но дряблой задницей светить не придётся – уже хорошо. Портмоне потеряла – надо было привакуумировать к ладони. Все эти треволнения, стрессы…
Юрико. Девочка. Внучка. Но! – ехать в больницу с пустыми руками глупо. Неразумно. Мало ли что там ожидает вдову. Возможно, её уже разыскивает полиция. Наверняка нановидеокамеры, неприметно напылённые в закутках вагонов, зафиксировали мельчайшие – улыбки, гримасы, искру от кремня – подробности поджога и последовавшего пожара. А сейчас копы-досин просматривают запись, где надо – укрупняют, чистят, убирают тени и моделируют трёхмерку. И вводят оцифрованный портрет преступницы в базу данных, и – о-ля-ля! – получите распечатку с жизнеописанием буйно помешанной старушенции-пенсионерки, которая, вместо того, чтобы лузгать семена подсолнечника на силиконовой лавочке у портала-подъезда, совершает диверсии и терракты.
Пожар в метро! – кто бы мог подумать?! – тёща начальника феникс-депо N9/21 подкидывает зятю работы! Семейный подряд! Поджигательница и пожарный в одной упряжке! Госпожа Хэйкэ явственно представляет подобные статейки в утренних вавилонских газетёнках насыщенно-жёлтого цвета.
Диверсии и терракты. Н-да, в больницу однозначно нельзя. Домой тоже. Но домой надо. И в больницу тоже. Вопрос: что делать?
Если не знаешь, куда податься, просто сделай шаг вперёд. Хороший принцип, госпожа Хэйэкэ всегда ему следовала. Она подошла к бровке и подняла руку. Через минуту возле Кицунэ-годзэн притормозил невзрачный «фиат-уно». А ещё каких-то лет тридцать назад госпожа Хэйкэ тут же стопанула бы пару-тройку лимузинов, и водители спорили бы между собой за право подвезти красотку-ниппон.
– Подвезти? – открылась дверца. За рулём доктор Джино. Старина Джино, у которого вместо пальцев – ланцеты. Вместо ушей – стетоскопы. Такая специализация. Общественное разделение труда.
– Если вас не затруднит, – улыбается Кицунэ-годзэн. – Но у меня совершенно нет с собой денег. Представляете, потеряла кошелёк.
– Какие деньги, что вы?! Я не беру у красивых женщин ни евро!
Вдова в салоне «фиата». Н-да, в тесноте, но не в обиде.
– Однако это не лимузин. Совсем даже не лимузин.
– Совершенно верно, уважаемая Кицунэ-годзэн. Это не машина, это нарушение Прав Человека.
Домой. Допотопный комп-навигатор ДВС-авто доктора Джино высветил карту города. Госпожа Хэйкэ ткнула стиком в голубенький сектор, обозначающий район Оока Сёхай. На экране – крупнее – знакомые улицы. Стиком выделить нужную. Опять увеличение. Теперь выделить сиреневый прямоугольничек-дом.
– Сюда, пожалуйста. Улица Акутагавы Рюноскэ, корпус-крепость N147.
Чихнул движок, чёрные клубы дыма из выхлопной трубы.
Госпожа Хэйкэ не видела, как у громадной буквы-голограммы "М" приземлился белый спортивный вертолёт производства «Мицубиси Моторс». И уж тем более госпожа Хэйкэ не видела, как на борт вертолёта поднялся толстячок-якудза.
Кицунэ-годзэн спешила домой.
Нельзя ехать в больницу с пустыми руками.
29. ИЗБРАННОЕ
От щедрот Акире выделили отдельную «квартирку». Шошон сказал:
– Обживайся.
Акира сказал:
– Спасибо.
Затоптанный и потёртый половичок с едва читаемой надписью «Добро пожаловать!». Феникс весьма формально вытирает левый каблук о «Добро», правый – о «пожаловать!» Скрипят петли тяжёлой металлической двери. Автоматически включается свет. Феникс входит.
Стены гаража изнутри утеплены матрасами. Самыми обычными постельными матрасами с пушистым силиконовым наполнителем. К матрасам пришиты лоскуты шёлка, кусочки винилискожи, носовые платки, фартуки, манишки и детские платьица. Акира заметил пару дорогих – ручной работы! – рушников. И всё эти тряпочки соединены между собой разноцветной леской, серебристыми и ржавыми цепочками, нитками-мулине, шпагатом и полосками папиросной бумаги, изрисованной иероглифами и латинскими буквами.
Пол – осколки стекла. Равномерный слой. Здесь и битые лобовухи дорогих ДВС-авто, и перегоревшие неоновые лампы, и витрины мелких магазинчиков, уничтоженных очередным восстанием зооморфов. Кое-где из крошева торчат горлышки пивных бутылок. В общем, Акира не разувается, обувь за порогом не оставляет.
То тут, то там на битом стекле валяются книги и мягкие поролоновые игрушки. Акира пнул носком ботинка пегого медвежонка, сжимающего атрофированными когтями стилизованное сердечко с надписью «I love you». Акира поднял ближайшую книгу – ага, раритетное издание одного из первых аниме-романов на русском языке. Дорогая вещь. И вот так запросто валяется на полу, на осколках?..
Осматриваясь, феникс баллончиком напылил динамики в углах комнаты, прямо на матрасы и тряпочки. Система наведения плеера зафиксировала координаты наномебран. Акира через спутник вошёл на один из многочисленных музыкальных сайтов, адреса которых неизменно болтаются в папке «Избранное» операционки квадропроигрывателя.
Сегодня – сейчас! – фениксу хотелось чего-нибудь нежного, спокойного, может даже романтичного: чтоб с чётким ритмом сдвоённой барабанной установки, рёвом трёх электрогитар, диджейскими панк-домыслами и неокислотными вариациями, чтоб вокал перемежался с дезерским рычанием и страстным шёпотом возбуждённой самочки-зооморфа. В общем, у Акиры странные представления о романтической музыке.
Лёг на матрас.
Закрыл глаза – в потемках и собачий помет не пачкает, хе-хе.
Вспышка. Память.
…ты всё ближе и ближе подступаешь к огню…
…вспыхивают волосы, вспыхивает кончик сигареты, по-прежнему зажатой в губах… лучший вкус во рту, приятный осадок в лёгких…
…блаженство…
…осознание собственной необходимости и полноценности…
…сигаретный фильтр плавится в обожжённых губах, горит одежда… ..голод…
…утолить голод…
…тогда, возможно, и сумеешь…
Вспышка.
…подчинить пожар…
Вспышка. Вспышка. Сверла впиваются в обезжиренные ацетоном виски!
…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…
…точка перехода, Хвост Саламандры, Крылья Феникса…
…ты выжег весь – весь! – южный блок девятого уровня, испепелив кухонные уголки, трельяжи и отдел парфюмерии… испепелил, не поморщился… но ведь разок попробовать можно… компенсировать моральные убытки…
Вспышка. Память. Память!!
…движение, трепет, боль…
…закрыл «глаза», тебе не нравится смотреть на извивающихся в пламени людей, людей, которых ты сейчас сжига-а… ..ешь…
…тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские, взрослые, старые и детские…много тел… много…
