А потом молодые гуляли в роще чёрных берёз, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных виброножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного омонку, звоните по телефону…»
Разговаривали мало, больше молчали.
Случайно выбрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже и преступников, негуманно, но… – «Зажигальщику животе не дать, казнить его смертной казни». А казнить, судя по всему, собирались именно поджигателя.
Барабанная дробь – за пешим ударником шагает совмещённая рота спецназа: взвод ярунов-галдовников и два отделения дэвов-жиджретов. Командует парадом подполковник аэромобильных войск, принаряженный в составленный из двух костяных пластин головной убор. Подполковник явно из следопытов-арикара. За военизированной процессией чересчур медленно двигается парочка рослых извозчиков, запряжённых в измазанную дёгтем телегу. На телеге сидит африканец лет сорока с небольшим, в сером арестантском халате; на груди – фанерная табличка, ярко-алые буквы: «За поджог». Рядом с телегой пританцовывает от радости принаряжённый в красную рубаху профессиональный палач…
– Акира-сан…
– Да, Юрико?
– Я…
– Юрико, извините, но… Вы не обидитесь, если я приглашу вас к себе? В гости?
– Вкусный вермут.
– Мартини.
– Вкусный мартини.
– Согласен, но…
– Да?
– Юрико, Вы…
– Акира, мне надоел официоз.
– Мне тоже, я…
– Может, всё-таки выпьем на брудершафт? и перейдём на ты?
Свечи – пижонство, конечно – Акира зажёг пальцем. Хотел произвести впечатление на гостью. И, похоже, своего добился: голограммы-глазища ещё больше расширились – хотя, казалось, больше некуда: и так пол-лица не видно за радужками-зрачками.
Настоянное на травах вино вкушали из фарфоровых пиал, разрисованных драконами-тацу – другой питьевой посуды в квартире феникса не водилось – не из кастрюльки же, в самом деле, сербать?! или, хе-хе, из чайника…
Дрожащей рукой Акира наполнил «фужеры». Он чувствовал, как жар расползается от живота к пунцовым от волнения ушам и отвердевшему паху. Профсоюзные татуировки зудели и чесались – романтика ещё та.
– Кампай! – и вкусный, сладкий поцелуй смазанных спермацетовой помадой губ закрыл фениксу рот: мол, разговоры это пустое, есть иной способ общения между мальчиками и девочками.
Нежный остренький язычок скользнул по зубам Акиры и обиженно остановился – ну же, милый, пусти! что ты?! И Акира пустил – прикосновение к нёбу и «встреча на Эльбе»: вкусовые рецепторы, грибовидные сосочки – неистовая битва, война за территории: занять вражеские траншеи – и наслаждаться…
Юрико выпорхнула из объятий Акиры:
– Ну?! Теперь мы на ты?!
– Да. Мы… я…
Смех – звонкий, игривый – искусительница! Акира поймал вёрткое тело и прижал к груди, ладонь – на шею, в завитки пышных волос, растрепать сложную причёску, рассыпать локоны… Шаловливые – огнеопасные! – пальцы двинули вдоль позвонков, задержались на пояснице, бесстыдно задрали лёгкое платьице и нырнули под резинку трусиков: упругая плоть – сжимать, давить, ниже, сзади – к пушистому лону, к Вратам Мира…
Феромоны. Влага на фалангах. Неудобно – сзади. Лучше спереди…
Пушистая…
Целовать глаза – окунаться в голограммы…
Чуть хрипло, тихо:
– Хочешь, я стану блондинкой, это нетрудно?.. Хочешь, сейчас?.. С большой грудью?..
– Глаза… я хочу увидеть твои глаза… настоящие… хочу… Хорошо?..
– Да. – Юрико почесала носик, и аниме-голограмма исчезла.
Ресницы – обычные нормальные ресницы, длинные…
Брови – чёрные, красивые…
И…
Расстегнуть пуговички платья, руки вверх – снять, стащить, сгорая от нетерпения. Касаться ладонями сосков – осторожно, несмело, опасаясь случайно сконцентрировать жар и сделать больно.
Целовать, мять, целовать…
На колени – упасть – мокрая полоса на животе, языком…
Прижать девочку к стене и локтём активировать кровать-раскладушку, взлетая чуть ли ни к потолку вместе с постелью, выпрыгнувшей из распахнувшегося паласа. Акира очень любит сюрпризы, он смеётся, вглядываясь в удивлённое личико Юрико: видать, детке, ещё ни разу не приходилось кувыркаться на матрасе пятиспального наносексодрома.
Матрас выдавил из себя простыню – цветочки, кружочки на розовом шёлке. Тёплое одеяло валится из-под потолка на плечи – сбросить, мешает любоваться стройным девичьим телом, сковывает движения.
Акира напрягся – и направленным тепловым потоком погасил половину свечей – полумрак, интим.
Маникюр цепляет ткань, впивается в рубашку – ноготки царапают мужскую грудь, путаясь в густой поросли. И зубками по кадыку, и щека к щеке, и ножки обвивают поясницу, тянут, просят, заставляют плотней прижаться…
Кое-как Акира стянул кожаные брюки, теперь черёд нижнего белья. Акира почувствовал, как в трусах перезарядилась обойма с презервативами, миниконвейером выдвинув на подачу очередной боеприпас. Стянуть с ягодиц ткань – значит, загнать «патрон» в «ствол». Точнее на «ствол».
Есть!
Готов к труду и обороне!
Всё, нет сил терпеть – атака! Удар по дружеским позициям, клином, «свиньёй» ворваться в расположение противника, и не останавливаться, двигаться, дышать, хрипеть, шептать ласковые слова и слушать стоны и просьбы, нон-стоп, вечно…
Ритм.
Ритм.
Маятник.
Колебания.
Резче, жёстче… мягче…
Целовать лицо, трогать губами ушки, приподнять Юрико и уложить на подушку, чуть выше, чуть глубже…
Ритм.
Пожар.
Огнетушитель. Загасить пламя. Рано. Рано. Всё! – пена…
…плещет!
Упасть – осторожно, не раздавить. Горячая. Дышит – всхлипывает…
– Готисосама дэсита… А, может, ещё вермута? – Юрико слизывает пот с верхней губы. – На брудершафт? Очень хочется…
10. ДУЭЛЬ
Утро. Хорошо. Великолепно!
– Ха-ха, настоящий «итальянский завтрак» – это по мне: чашка кофе и булочка. Малюсенькая булочка – чтоб фигуру не испортить.
– А «итальянский обед»? по тебе?
– Не совсем. Во-первых, я не ем минестру, и терпеть не могу поленту. Во-вторых, в Италии за обедом принято пить сухое вино. А я на работе не пью. И после работы предпочитаю обходиться.
– А ужин? Тоже… э-э… предпочитаешь? Для пущей стройности фигуры?
– Ну почему? На ужин у меня обычно немножко «фрутти де маре», даров моря: кальмарчики, рыбка, капустка.
В общем, Акира угощает Юрико растворимым кофе, а потом пешком провожает несколько кварталов; молодым людям очень не хочется расставаться. Оказывается, Юрико закрепила свой моноцикл в одной из сот у оружейного магазина «Добрая пуля», возле которого феникс назначил красотке свидание.
Соты видно издалека. Они нависают над тротуаром, образуя массивное подобие арки, в десятках мест проколотое рельсами-желобами. В свою очередь эти рельсы струятся отполированным металлом к перекрёсткам, расположенным приблизительно на уровне двадцатого этажа обычной вавилонской башни-лоу.
Акира с умилением наблюдает, как лихо юная красавица управляется с «вешалкой», сложной системой механизмов, предназначенных для оптимального складирования скоростных моноциклов. Вдавить кнопку активации, повернуть рычажок гидравлических усилителей, задать с клавиатуры оптимальный угол выхода – и створки над головами влюблённых раскрываются, раздатчик аккуратно выталкивает транспортное средство на волю. Моноцикл, скользнув единственным колесом-ободом по желобу, подкатывается к идеальным ножкам Юрико.
– До свидания, Акира! – Девушка прячет аниме-голограммы под бронестёклами защитных очков и натягивает на ладони трёхпалые дерматиновые перчатки, извлечённые из полиэтиленовой дамской сумочки. Юрико нежно целует феникса в распухшие после ночных утех губы и обхватывает бёдрами сидушку своего фиолетового «Дукати Буто». Туфельки красотки тут же прихватываются присосками к обтекателю, разъёмы перчаток совпадают с портами сенсоров рулевого штурвала, локти и голени укладываются в специальные пазы. Зазоры между телом и моноциклом заполняются вязким гелем – чтоб максимально снизить потери скорости из-за сопротивления воздуха.
