В общем, вдова не спешила занять освободившееся место. На несколько шагов она отошла от палатки и по-особому прищурилась, взмахами ресниц настраивая линзы на маджестик-спектры пятого измерения. Вдова прошептала соответствующую случаю и желаемым параметрам мантру и лишь тогда «взглянула» на небо: так и есть, со вчерашнего дня ничего не изменилось – толстые красные тросы и трубы, извиваясь и деформируясь, оплели небоскрёбы венозными коммуникациями, передающими терабайты Зла со скоростью света.

Тросы – живые. Трубы – размножаются. Давече госпожа Хэйкэ наблюдала, как десяток тросов накинулись на толстую трубу, проткнувшую две стоэтажные башни. Тросы мгновенно оплели избранницу пульсирующими жилами. И началось. Труба качалась, оплётка то вспухала разнокалиберными кольцами, то сильнее сжимала пленницу. А внизу, на тротуаре тоже творилось чёрти что: двое транссексуалов устроили разборки на тему «ты меня не любишь». Оба красавца, что попугаи – в цветастых топиках и коротеньких миниюбках, едва прикрывающих тощие мужские ягодицы. У одного из трансов весьма вызывающий макияж, в чёрно-коричневых тонах – и губы, и румяна, и тональный крем. У второго силиконовые протезы молочных желез имплантированы в спину, как раз над лопатками – соски проткнули тонкий полимер топика. Трансы ругались. Потом – пощёчина. В результате – из дамской сумочки с треском вылетели связанные цепью деревяшки-нунтяку. Далее – из безобидного с виду цилиндрика в секунду до функциональных размеров разложилось копьё магари-яри – с изящным наконечником-трезубцем. Нунтяку и копьё. Кто кого? грудь или макияж? – а разве исход битвы не бел предопределён?

Это – вчера. А сегодня… – не хуже, не лучше – то же.

Тросы.

Трубы.

Терабайты Зла.

Кицунэ-годзэн наблюдала это безобразие уже третий день подряд. Странно, что кроме неё никто не заметил неполадки в глобальной вавилонской системе защиты от некровоздействия. Те же шаманы из «Белого Ульгена» непременно должны были ощутить прорыв Чёрной Силы из преисподней – не из пустоты же ВСЁ ЭТО появилось?!

Свою лысину три года не замечают?

У госпожи Хэйкэ закружилась голова, Кицунэ-годзэн уставилась на асфальт. Вместо разметки пешеходного перехода – странный узор, то угасающая, то вспыхивающая радугой вязь. То ли крест, то ли… Значит, Зло не только в небе, но и под ногами – цепляет вязкими лужами тьмы за каблуки, пытается опрокинуть на асфальт, уронить, да чтоб с переломом да сотрясением мозга. И проколы шин, и растягивающие связки иноходцы, и мусор, который сколько его ни мети, всё равно остаётся там же, где лежал…

Зло.

Смутные Времена.

Странная троица причастна к переменам. Оба молоденьких фениксы и подонок-якудза. Госпожа Хэйкэ точно знает, уверена. Женская интуиция. Особый талант.

К обочине бесшумно подрулил дорогой, разукрашенный драконами пневмокар китайского производства. Самые качественные товары и самые передовые технологии – ханьские, без вариантов. Фвф-ф-ффф! – с шумом выдувается из тормозных колодок воздух. Да это ж пневмо «Хунь-тунь ZX»! – великолепный образец достижений коммунизма в области машиностроения! Да, это настоящий «Хаос», а не занюханный «ролс-ройс»!

Из пневмокара вышел солидный бизнесмен, мужчина-дулун – в руке трость, в зубах сигара. Хозяин «Хаоса» так и должен выглядеть: фрачный бронежилет, вместо левого уха – мобильный телефон, модем и факс. Деляга на ходу с кем-то общается – занят, делает деньги, спешит побольше заграбастать.

Две девушки, зооморфы, похожие одновременно на кузнечиков и козочек, остановились у палатки с порнотоварами. Подпрыгивают на месте, что-то обсуждают.

Над головой госпожи Хэйкэ промелькнул моноцикл.

Поток ДВС-авто. Красный свет, зелёный… киботанкетки, детские коляски, дворники с пылесосами…

Город живёт, не подозревая о смертельной опасности.

Госпожа Хэйкэ подошла к платформе, вздохнула и поднялась на диск, подвешенной над асфальтом – и сразу вокруг вдовы вспухла голограмма, имитирующая внутренне устройство телефонной кабинки. Дверца, стекло, ящик телефона с алюминиевыми кнопочками. Всё ненатуральное, иллюзия. Но! – тыкая пальчиком в пространстве можно набрать номер, а карточку не нужно никуда вставлять – сканеры платформы автоматически скачали инфу о состоянии баланса и сняли виртуальные деньги со счёта – для начала за соединение. Да, тактильные голограммы стоят очень дорого, но окупаются из-за существенного снижения расходов на ремонт таксофонов – голограммы-то поломать тяжело, они не настоящие, а голопроекторы вмонтированы в сам диск платформы, к ним не так уж и легко подобраться.

Кицунэ-годзэн набрала номер – длинные гудки. Чтобы чувствовать себя спокойнее, вдова решила побеспокоить господина Джино Паскаля, главврача профсоюзной поликлиники.

– Да?

– Мастер Джино-сан, вас беспокоит Хэйкэ Кицунэ. Я хотела бы справиться о здоровье вашей пациентки Юрико. Если вас не затруднит, мастер Джино-сан?

Шелест бумаг, приглушённое покашливание – скорее всего в кулак. А ещё – наверняка! – главврач чешет ухо ногтём-ланцетом.

– Не переживайте, всё в порядке, спокойно отдыхайте. Девочка спит, состояние её нормальное, стабильное.

– Спасибо, доктор. – Госпожа Хэйкэ повесила виртуальную трубку на виртуальный рычаг. Госпоже Хэйкэ очень нравится, когда медики говорят «состояние стабильное». Это звучит убедительно и правдоподобно. В отличие от фразочек, вроде «Да вы ещё молодая, Кицунэ-годзэн!» и «Отлично выглядите, госпожа Хэйкэ! На все свои восемнадцать лет!»

Стабильное… – вдова смаковала это слово, катала его языком по нёбу, размазывала по зубам. И чуть, было, не упустила юных фениксов и якудзу! – пока госпожа Хэйкэ наслаждалась общением с господином Паскалем, троица покинула ипподром и двинулась по направлению к станции метро.

Вдова моргнула, вернув линзы-плёнки под веки. Реальность. Обычный взгляд. На любителя, хе-хе, кому-то как больше нравится.

Кицунэ-годзэн аккуратно сошла с платформы и отправилась следом за неразлучной троицей. Госпожа Хэйкэ так и не увидела, как за её спиной вспыхнула короткая схватка: кулаки, посохи, сюрикены, мокрые лезвия фамильных тати – самураи напали на монахов.

Стихи смерти, обычное дело.

Бортпроводница дирижабля долго отказывалась выпустить Акиру в нужной точке маршрута, аргументируя волюнтаристские действия полной недееспособностью пассажира вследствие явной умственной неполноценности.

– Туда нельзя! – утверждала миленькая креолка. Имя на бэджике: Синди. Ничего себе такая Синди: эх, расцеловать бы её всю, да обнимать до утра!.. А потом опять расцеловать, да так чтобы до вечера растягивать удовольствие. – Нельзя туда! Я вам говорю, нельзя туда!

– Зайка, туда нужно! Меня ждут, у меня важная деловая встреча! – Акира давно заметил: на девушек подозрительно безотказно действует словосочетание «деловая встреча».

Но! – не сегодня:

– Вам надо успокоиться. Присядьте. – Хрупкая с виду бортпроводница лёгким движением руки швырнула лейтенанта Оду обратно в кресло. Парашютный ранец точно вошёл в паз.

– Девушка! Что вы себе позволяете?!

– Туда нельзя! Там опасно! Вас убьют! Или изнасилуют.

Феникс оторопел от хамства и панибратства какой-то мелкой сошки из «Эйр Библ». Рукоприкладство опять же… Последний раз подобным образом с Акирой обращались в младшей группе детского сада: была, помнится, одна бебиситер, которая обожала макать детишек личиками в тарелки с горячей манной кашей… – в воспитательных, естественно, целях, как она потом оправдывалась в суде.

В суде…

– Что вы себе позволяете?! Я на вас в суд подам!!

Похоже, времена изменились, и вместо «деловая встреча» следует соловьём хрипеть «в суд подам». Синди молча проводила Акиру к выходу.

Наклейка над люком «Место для удара головой» – ха-ха, кое-кого прорезалось чувство юмора?