— Ой, простите, — прошептала эльфийка и опустила взгляд. Я не успел удивиться чудесной смене характера этого взбалмошного ребенка, как Аэвон уже вновь смотрела на нас, хмуря брови и зло шипя себе под нос ругательства на эльфийском.

— Светлейшая м…

— Аэвон, — недовольно подсказала она.

— Аэвон, — согласился дроу. — Вы не могли бы объяснить столь противоречивые высказывания, — на что эльфийка хмыкнув, презрительно ответила:

— Я сказала «дурак» и затем извинилась. Почему? Да потому что вы оба достойны столь лестных высказываний! А посему, прошу меня извинить, что поначалу обделила одного из вас.

— Послушай, Аэвон, — я начинал потихоньку звереть, — сейчас не лучшее время для наших с тобой «душевных» разговоров. Если у тебя есть что-то, что может помочь — говори. Если нет — извини, но мы пообщаемся с тобой как-нибудь в другой раз. Договорились?

— Вполне. — Аэвон достала из небольшой перекинутой через плечо сумочки белый конверт и положила его передо мной. Затем она поднялась и, не отрывая грозного взгляда от меня, продолжила уже стоя:

— Если с ней что-нибудь случится, тебе лучше будет самому закопаться в землю и, желательно, поглубже. Но даже в этом случае я не смогу гарантировать, что после твоего упокоения ты действительно обретешь покой. — После чего эльфийка, гордо подняв голову, развернулась и пошла к выходу. Миануэль крикнул ей в след:

— Аэвон… — я видел в его взгляде невысказанный вопрос. Ей не пришлось оборачиваться, чтобы понять. Приостановившись, она тихо, так, чтобы услышали только мы, ответила:

— Каролина просила передать тебе его через год. Но мне почему-то кажется, что именно сейчас самое время… — И, не сказав больше, и слова, ушла.

Не сговариваясь, мы с Миануэлем одновременно поднялись и прошли наверх, в снятую комнату. Ее письмо жгло мне руку. Непонятная тревога овладела мной, дрожь пронзала тело. Казалось бы — вот она разгадка, так близко… Но почему же тогда так тяжело вскрыть этот злосчастный конверт?

— Александр, ты откроешь? — нетерпеливо спросил дроу. По нему было видно, что он тоже нервничает, притом изрядно, хоть и пытается всячески скрыть это.

Конверт, как бы желая продлить нашу муку, никак не хотел вскрываться. Будто бы специально не поддаваясь, бумага не рвалась. Не выдержав, я с силой рванул край, опасаясь задеть само письмо. К счастью, оно не пострадало… К счастью или, может быть, к сожалению?.. Первая же строчка пронзила меня такой болью, что захотелось закричать от отчаяния:

«Любимый, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых…» — прикрыв глаза на минуту, я попытался выровнять дыхание. Кусочки головоломки начинали складываться в одно целое. Услышав сдавленный вздох дроу, я открыл глаза и продолжил читать:

«Прошу, прости за ту ужасную сцену в саду Академии, что мне пришлось разыграть при тебе. Поверь, все отмеренное время я буду с ужасом вспоминать свой жестокий поступок. Уже сейчас я ненавижу себя за это, но у меня не было иного выбора. Поверь, так было нужно…

Мне необыкновенно повезло — у меня появился надежный друг и проводник. Эта женщина подскажет, как довести до конца то, из-за чего я и затевала это ужасное представление. Она даже обещала помочь мне, но если ты читаешь это письмо, и она, к сожалению, оказалась не всесильной… Одно меня утешает: ты жив, а это главное. Я не хочу оправдываться, сейчас это уже бессмысленно, просто мне надо, чтобы ты знал: я всегда любила тебя больше жизни и буду любить до последнего вздоха… Навеки твоя, Карли».

Опустившись на кровать, я сдавил пальцами виски. У меня ужасно раскалывалась голова. Впервые после обращения. Мне не надо было перечитывать письмо. Его строчки, и без того, навсегда въелись в память и теперь стояли перед глазами.

Злость сменялась отчаянием, отчаяние — решительностью, решительность — ужасом. «Карли, что же ты натворила? Почему с самого начала не рассказала всего? И как я сам мог проглядеть»? — Ураган вопросов хаотично кружился в голове. Не в состоянии остановится ни на одном из них, я невидяще смотрел в стену, в который раз прокручивая перед глазами сцену в саду. Наконец, я понял, что же мне так долго не давало покоя. «Тот мальчик… После того, как я его отшвырнул, он слишком неудачно приземлился. Мне еще тогда показалось, что он попросту сломал себе шею. А Каролина даже не вскрикнула! Вместо этого, она его быстро куда-то перенесла, и в ее глазах в ту минуту было многое… Но там не было сожаления! К живому человеку она бы испытала жалость или сострадание, в конце концов, гнев или ненависть по отношению ко мне. Но в тот раз она вела себя, словно… тот мальчик был не живым… Фантом»! — Горький смех прервал повисшую в комнате тишину. Дроу непонимающе смотрел на меня, а я просто не мог остановиться. Смех душил меня и вскоре перешел в какой-то хриплый кашель.

— Александр… — он так и не нашел, что сказать.

В груди начало жечь. Прежде, чем я понял, наконец, что это гхантит, прошло не меньше минуты. Глубоко вздохнув, я активировал амулет, и в тот же миг раздался приближающийся к панике голос Лолы:

— Александр! Они прорываются!

— Повтори, — по слогам, все еще не веря, процедил я.

— К границам стянулся практически весь Ковен, они пытаются пробить щит!

— Сколько прошло времени с первой попытки? — как бы ни было сейчас тяжело, мне предстояло сделать выбор. И я его сделал… Долина в опасности, любое промедление может оказаться фатальным.

— Несколько часов.

— Только Ковен или… — вампиресса отчаянно заорала:

— Александр, сюда направляется чуть ли не половина Хортборга!

— Сколько у нас времени?

— Я не знаю! Алекс, мне страшно.

— Лола, ты помнишь, я показывал тебе способ обойти щит и проникнуть внутрь?

— Да, но…

— Немедленно, возвращайся в Долину. Найди наших магов, пускай аккуратно снимают купол. Так, чтобы это не сразу бросилось в глаза. Ты поняла?

— Да, но…

— Лола, милая, я очень прошу: продержитесь сутки. Я возвращаюсь!

— Я обещаю, мы сделаем все невозможное.

Связь оборвалась. Снизу доносились веселый гомон посетителей и жильцов корчмы. С улицы слышался детский смех и лай собаки. Жизнь здесь била ключом… А где-то она могла оборваться навсегда.

Миану, от которого я не закрывал весь разговор, с ужасом смотрел на меня. В его взгляде я видел свой приговор.

— Миануэль, я могу тебя попросить?..

— Александр, я сейчас же свяжусь с отцом. Он направит наши войска к Сумрачной долине. Вы только продержитесь!

— Спасибо, это очень щедро и благородно с твоей стороны. Впрочем, я никогда не сомневался в том, что эти качества присущи тебе. Но я хотел попросить о другом одолжении.

— О чем же? — дроу подошел ко мне. Минуты утекали, словно вода сквозь пальцы. Мы смотрели друг другу в глаза и заново узнавали друг друга. Наконец я спросил:

— Ты знаешь, куда она направилась?

— Да. Совсем недавно она определилась с конечной целью своего путешествия. Пустыня Алзаты.

— Останови ее! Она ни в коем случае не должна туда добраться, иначе живой ты ее уже больше не увидишь!

— Можешь рассчитывать на меня. Я не подведу! — его голос прерывался от волнения.

— Знаю, — наваливалась ужасная усталость. — Миану, и постарайся убедить ее, не верить Ашане.

— Той женщине, которая к ней приходит?

— Боюсь, это не просто женщина… Позаботься о ней. Карли, это самое дорогое, что было в моей жизни.

— Александр, даю слово… И войска подойдут к долине через двое суток, чего бы мне это ни стоило! — С благодарностью обняв друга, я перекинулся в летучую мышь и полетел на восток — в сторону, противоположную той, куда сейчас так сильно рвалось мое сердце. Так было нужно, у меня не было никакого права оставлять свой народ на произвол судьбы. Даже если эта судьба, была ох как коротка…

Я чувствовал колебания воздуха. Я слышал тишину, повисшую перед рассветом. Словно натянутая до предела тетива, которая вот-вот готова сорваться, оправляя вдаль отравленную серебром стрелу. Я ждал…