— Да, сэр! Кофе сварен в специальном кофейнике, и поддерживается при температуре…

— …Наливай, я верю, что температура, какая надо. И давай туда сахар и сливки, как обычно.

— Да, сэр! — ответила лейтенант, и с невероятной скоростью обеспечила чашку кофе.

— Вот это хорошая, правильная рецептура, — сказал адмирал, сделав первый глоток, — Скажи-ка, Сайра, можно ли на здешнем телевизоре поймать канал «Al-Jazeera»?

— Да, сэр! В любую минуту, сэр!

— Замечательно! Тогда поймай этот канал. И не кричи «Да, сэр», это сейчас ни к чему.

— Да, сэр, — шепотом произнесла лейтенант, и быстро нажала что-то на пульте телевизора.

В правом нижнем углу TV-экрана зажглась маркировка в виде причудливого золотого вензеля, составленного из арабских букв. В левом поле возник диктор, одетый строго в черное и белое. Правое поле заняла таблица примерно из двух десятков имен, и рядом с каждым размещалось маленькое цветное фото с траурной полоской. В верхней строчке был Али-Нидаль Абу-Талха, наследный принц, советник Исламского Банка Развития, и так далее, и так далее.

Райан Бергхед четверть минуты задумчиво смотрел на это фото, а потом проворчал:

— Ну, что, двуногий тряпкоголовый пижон без перьев? Далеко ты улетел со своим фальшивым золотом?… Хм… Сайра, имей в виду, ты не слышала то, что я сейчас сказал.

— Сэр, вы сейчас ничего не сказали! Вы молчали, сэр!

— Хорошая, правильная девушка, — одобрительно произнес командир Тихоокеанского флота.

Северо-восточный край Французской Полинезии. Остров Нуку-Хива.

Предрассветные сумерки 28 февраля 2 г.х. в местном поясе.

Нуку-Хива — второй по величине остров во Французской Полинезии (после Таити). В смысле геологии, это два больших вулкана-близнеца, выросшие с океанского дна и сформировавшие причудливый горный массив размером 30x15 км, изрезанный по краям бухтами и фьордами. Давным-давно, до прихода европейцев, плодородные вулканические склоны Нуку-Хива были покрыты прекрасным лесом, а на немногих плоских участках туземцы выращивали овощи и кукурузу. Заливы отлично подходили для рыболовства и сбора моллюсков. В общем, остров с легкостью кормил 20 тысяч жителей. Но, европейцы поменяли тут ситуацию по-своему. Часть туземцев была увезена в Перу в рабство, и погибла на испанских рудниках. Другая часть была христианизирована французскими миссионерами и обращена в рабство прямо на месте. Чтобы обстановка стала совсем европейской, сюда завезли букет инфекций от гонореи до оспы. И, к началу XX века леса Нуку-Хива почти исчезли, а численность туземцев сократилась в 40 раз.

Кто после этого мог бы усомниться в благотворном действии Западной цивилизации? Туземцы (хлебнувшие благ этой цивилизации за 200 лет) точно не могли. Но, синхронно с Октябрьской Алюминиевой революцией в Лантоне, сюда на Нуку-Хива очень незаметно высадились бойцы «шоколадной дивизии» с Гаити (кстати — также бывшей французской колонии), и опять-таки поменяли ситуацию по-своему. К населению (составлявшему на тот момент около двух тысяч: примерно поровну туземцев, французов и метисов) была применена «фильтрация для полного устранения возможности контрреволюционного саботажа». Из названия процедуры ясно, что чиновники колониальной администрации, церкви и земельно-банковского бизнеса оказались «задержаны фильтром» и больше их никто не видел. Таковы издержки военного времени.

Единственный городок Таиохае (столица Маркизских островов, знаменитая тем, что здесь в середине XIX века жил Герман Мелвилл, автор «Моби-Дика»), расположен на юге острова, а аэродром — на севере, в ненаселенной местности. Полоса аэродрома была взорвана при взятии острова под контроль в октябре, с целью исключить авиа-вторжение французских коммандос, однако диспетчерская башенка работала, обеспечивая заход гидропланов в бухту Хее, в 3 км восточнее. Именно там два часа назад приводнился «Апельсиновоз» штаб-капитана Корвина, прибывший из Нижней Южной Калифорнии с 15 девушками — «кйоккенмонддингерами».

Сейчас, когда небо уже чуть-чуть посветлело, Корвин понял: без диспетчера приводнение тут похоже на «русскую рулетку», а в темноте и того хуже. Каменные зубцы прячутся под самой поверхностью воды, и нетрудно представить, что произойдет, если задеть их на скорости… Но, благодаря толковым инструкциям диспетчера Гогена, все прошло успешно. А теперь Корвин с упомянутым Гогеном, полинезийским метисом (якобы потомком ТОГО САМОГО Гогена), и гаитянским негром — мичманом Твилли, играли в другую русскую игру: «тройку». Но не в том смысле, что «тройка с бубенцами», а в том, что «сообразим на троих». На траве был расстелен широкий лист упаковочной бумаги, а нем — бутылка рома, чайник чая, лепешки и нарезанные десантным ножом фрукты-овощи-курятина.

— По второй, за товарищей на вахте, — объявил сержант Твилли, и все дружно выпили.

— Уф, — выдохнул Корвин, закусывая каким-то местным фруктом, — ром, все же, крепковат.

— Дистиллятор мощный, — ответил Твилли, — вот, Гоген делал.

— Я его не делал, — поправил потомок великого художника, — я его конфигурировал из хорошего радиатора от полицейского катера. Кстати, катер можно было и не расстреливать. Полицаи бы сдались. Но лейтенант Ланиста, он такой резкий вообще. Сразу: огонь на поражение.

— Знаешь, Гоген, — возразил сержант, — все такие умные потом. А в бою нельзя рисковать.

— Знаю, — лаконично согласился тот, и налил всем чая, какого-то местного, фруктового.

— Вкусная штука, — оценил Корвин, сделав пару глотков.

— Пра-пра-пра-прабабушкин рецепт, по ходу, магический, — сообщил Гоген, — а ты думал, Поля Гогена можно было затащить на полянку вот так, запросто? Хрен на рыло! Когда он жил тут на Маркизских островах, претенденток было полсотни в день. Без магии не пробьешься.

— Ты будешь рассказывать штаб-кэпу про магию? — иронично спросил Твилли.

— Да, а что?

— А то! Штаб-кэп сам рубит в магии, ого, как! Видишь, он привез пятнадцать ведьм.

— Вижу, — ответил Гоген, — но, может, штаб кэп-просто их привез, без магических планов.

Штаб-капитан Корвин поставил чашку с чаем рядом со стаканом и подозрительно спросил:

— Hei foa, что вы гоните? Какие ведьмы, какая магия?

— Ладно тебе, штаб-кэп, тут все свои, — сержант Твилли хлопнул гостя по плечу, — понятно, что секрет фирмы, и типа того. От правильной ведьмы в бизнесе большая польза бывает. Ты же на демилитаризацию уходишь 1 марта, ты сам сказал. А целых пятнадцать ведьм — вообще сила!

— Если они правильно квантованы, — с некоторым педантизмом уточнил Гоген.

— Что ты куришь, бро? — поинтересовался Корвин, с сомнением глядя на самокрутку, к которой периодически присасывался потомок великого франко-полинезийского художника.

— Натуральный табак с моей фермы. А ты что подумал?

— Ну… — Корвин подвигал ладонью перед лицом, — …Эти разговоры про ведьм, которые, блин, квантуются, будто они какие-нибудь фотоны.

— В физике, — авторитетно заявил Гоген, — все квантуется, и фотоны, и ведьмы. Согласно теории, ведьмы квантуются по три, по пять, по семь или по тринадцать. Три ведьмы — малый ковен, или звено. Пять — это звездный ковен. Ты видел пять пятиконечных звезд на гербе Красного Китая?

— Видел, — сказал Корвин, — но при чем тут ведьмы?

— Просто аналогичный случай, — пояснил Гоген, и продолжил, — а семь ведьм, это в магии Вуду называется «Negro Sabot Circle», спроси Твилли, он тебе расскажет.

— Запросто расскажу, — подтвердил гаитянский сержант.

— …И, — продолжил Гоген, — тринадцать ведьм, кельтский ковен. А у тебя пятнадцать ведьм.

— Слушай, бро, с чего ты взял, что они ведьмы?

— А кто они, по-твоему, штаб-кэп?

— Они, — сказал Корвин, — феминистки по идеологии и технические фридайверы по профессии.