Что же касается доктора Протея, то он, конечно, понимал: уверенность Гремлина вызвана иллюзией. Иногда подсознание генерирует картины, которые отличаются от реальности, зато позволяют человеку гораздо комфортнее чувствовать себя в этой реальности, и мыслить адекватнее, чем если бы он видел именно реальность, без иллюзий. Так что, Протей не стал разубеждать Гремлина. Для себя же доктор Протей считал, что у поселка на Сувароу мало общего с исходной идеей Li-Re, но, может, оно и к лучшему? Ведь, когда мечта сбывается в точности, это, как правило, значит, что она беззащитна перед реальным миром. А здесь, на Сувароу, и вообще в Океании мечта СБЫЛАСЬ ЧАСТИЧНО. Получилось что-то наподобие мифического кентавра, у которого хрупкие идеалы гуманизма (человеческая голова и торс) органично сочетаются с разрушительной мощью стихии (полновесным конским «шасси»).

Тут доктор Протей вспомнил сайберский стишок — одну из типичных присказок Махно (касающихся, как раз, сложных взаимоотношений человека и коня в контексте мифа).

Yesli b ya imel konya,

Bil bi molodets.

Yesli b kon imel menya,

Bil bi mne pizdets.

В смысле лингвистического анализа, доктора Протея забавляло последнее слово в данном четверостишье. Оно иногда переводилось в литературе, как «the end», но обладало более широким спектром значений. Этим словом можно было обозначить как финишную черту мотогонок, так и полновесный апокалипсис. Впрочем, это уже совсем другая история.