— Да ладно тебе, Дэвид. Твоя семья делала значительные пожертвования Стэнфорду, у них даже одно здание названо вашей фамилией в честь твоих предков.

— Тогда и ты поступишь. — Он повернулся к Лорен, сгреб ее в объятия, прижал к себе и поцеловал. Лорен позволила себе отдаться этому поцелую и забыла обо всем.

Позже, в своей неуютной холодной квартире, она в который раз подумала о том, как это, наверное, здорово жить в его мире, где все дается так легко, где так просто осуществляются мечты.

Когда Мира отвезла детей в школу и вернулась домой, она увидела у своего дома Энджи.

— Что-то ты сегодня раненько, — сказала она, идя по дорожке навстречу сестре. — Неважно выглядишь.

— Нам надо поговорить. Ваши соседи да и все родители тоже надевают тренировочные штаны и кеды, когда по очереди отвозят детей в школу и забирают их домой?

— Большинство. Проходи. — Улыбаясь, она открыла дверь и впустила Энджи.

В доме пахло кофе и блинчиками. Подбирая на ходу игрушки, Мира прошла на кухню и налила в две кружки кофе.

— Итак, — сказала она, устраиваясь в гостиной в глубоком кресле и игнорируя царивший вокруг беспорядок, — зачем ты здесь и почему ты выглядишь, как участник «Жестоких игр»?

— Очень смешно! — Энджи опустилась в соседнее кресло. — Между прочим, я всю ночь работала.

— Работала, да? — Мира отпила кофе, поглядывая на Энджи.

Энджи протянула сестре блокнот:

— Вот то, что я собираюсь сделать.

Мира поставила кружку на журнальный стол и взяла блокнот. По мере того как она читала, ее брови от удивления поднимались все выше.

Энджи с жаром принялась объяснять:

— Кроме кампании по сбору верхней одежды, я хочу по вторникам устраивать винные вечера, когда бутылка вина будет продаваться за полцены; по четвергам — вечера романтических встреч, когда вместе с ужином будут подаваться два билета в кино; по пятницам и субботам назначать «счастливые часы». Мы могли бы открывать ресторан в три и до пяти подавать только выпивку и закуски, что-нибудь вроде итальянского ассорти и брускетт. Мои исследования показывают, что несколько «счастливых часов» в неделю могут удвоить недельную выручку. Мы зря растрачиваем свою лицензию на алкоголь, используя ее не на полную катушку. А как тебе это: «Романтические свидания в «Десариа»? Я думаю, что мы могли бы дарить розы пришедшим парам.

— С ума сойти можно, — ошарашенно произнесла Мира, поднимая голову. — Папе все это очень понравилось бы.

— Знаю. А вот из-за мамы я беспокоюсь.

Мира рассмеялась:

— Как мы любили повторять: «А то!»

— Как мне убедить ее в необходимости перемен и донести до нее свои идеи?

— Начинай на расстоянии и не забудь облачиться в доспехи.

— Смешно!

— Ладно, принцесса. У нас есть два способа уговорить маму. Первый и самый действенный — это использовать папу. Как-никак, она была готова на все, лишь бы он был счастлив.

— К сожалению, разговаривает он не с нами, а с ней.

— Да, поэтому тебе понадобится план номер два. Сделай так, чтобы она подумала, будто все это ее идеи. Я так сделала, когда хотела попасть на концерт «Крыльев» в «Кингдоме». Мне потребовался почти месяц, но в конце концов она решила, что я буду плохой американкой, если не пойду на концерт со своими друзьями.

— И как же это у тебя получилось?

— Я начала с того, что попросила у нее совета.

Лорен стояла в центре зала и смотрела на собранные со всех столов наборы для специй. Весь вечер она решала, что ей делать: попросить у Энджи аванс в счет первой зарплаты или принять ее предложение относительно платья. Она понимала: в обоих случаях она будет выглядеть просительницей. К тому же у Десариа может возникнуть вопрос, на что она тратит чаевые. «На наркотики, — наверняка сделает вывод Мария, качая головой. — Как печально». И она обязательно объяснит все это тем, что Лорен рыжеволосая. Но если она скажет правду — что ей приходится покрывать долг по квартплате, — Мария и Энджи тут же примутся обмениваться сочувственными взглядами, как бы говоря: «Ах, бедняжка, как ее жалко». За свою жизнь Лорен сотни раз видела такие взгляды: так на нее смотрели учителя, воспитатели и соседи.

Она подошла к окну. Улицу окутывал плотный туман.

У любого человека бывают моменты, которые имеют для него огромное значение, которые меняют всю его жизнь. Следует ли отнести школьный бал к таким моментам? Стоит ли он того, чтобы раздобыть платье любой ценой? Чего она лишится, если не пойдет на бал? Может, стоит надеть какое-нибудь старомодное платье и сделать вид, будто это — новая мода, своеобразный вызов условностям, а вовсе не следствие безденежья? Хотя все и так знают, что она получает стипендию. Никто ничего не скажет. Но она-то сама знает, как обстоят дела. И весь вечер она будет чувствовать себя ущербной. Стоит ли этих переживаний школьный бал?

Такие вопросы надо задавать матери.

— Ха, — горько усмехнулась Лорен.

Как обычно, ей придется самой находить ответы. Есть два варианта: солгать что-нибудь… или решиться и попросить у Энджи помощи.

Энджи сидела за прилавком из нержавейки, перед ней были разложены блокноты и тетради с конспектами. Мария Десариа, сложив руки на груди, стояла спиной к раковине. Не надо было обладать знаниями в психологии, чтобы понять этот язык жестов. Ее глаза были сощурены, а губы сжаты так плотно, что превратились в тоненькую линию. Всем своим видом она выражала недовольство.

Энджи приступила к задуманному с величайшей осторожностью.

— Я поговорила со Скоттом Форманом из кинотеатра. Он готов предоставить нам пятидесятипроцентную скидку на билеты, если мы включим его в нашу рекламу.

Мария пренебрежительно фыркнула:

— В наши дни уже не делают хорошие фильмы. Одна жестокость, от нее у людей пропадет аппетит.

— Они будут есть до фильма.

— Именно.

Энджи не отступила, напротив, она устремилась вперед. С начала объявления кампании по сбору верхней одежды их бизнес заметно оживился. Настало время претворить в жизнь остальные пункты плана.

— Так как ты думаешь, это хорошая идея?

Мария пожала плечами:

— Поживем — увидим.

— А реклама — с твоей точки зрения это правильный шаг?

— Сколько она стоит?

Энджи разложила на столе листы с расценками. Мария заглянула в них издали, не отходя от раковины.

— Слишком дорого.

— Я попробую поторговаться и снизить цену. — Энджи сдвинула в сторону свой блокнот, чтобы мать увидела меню из «Кассиопеи», четырехзвездочного итальянского ресторана в Ванкувере. — У тебя есть какие-нибудь предложения по поводу винного вечера?

Мария хмыкнула:

— Мы могли бы поговорить с Викторией и Каси Макклеллан. У них своя винодельня в Вэлла-Вэлла. Как же она называется — «Семь холмов», что ли? И Рэнди Финли из «Виноградников Маунт-Бейкер» тоже делает хорошие вина. Может, они дали бы нам скидку за то, что мы продвигаем на рынок их вина. Рэнди любит мое оссобуко[7].

— Мама, это гениальная идея! — Энджи сделала пометки в блокноте. Закончив, она как бы случайно задела меню «Кассиопеи», и оно проехало вперед.

— Что это? — заинтересовалась Мария.

— Это? — Энджи приняла невинный вид. — Кстати, что касается свежей рыбы… Мы могли бы…

— Энджела Роуз, откуда у тебя это меню?

Энджи изобразила удивление:

— Вот это? Мне просто стало любопытно, чем кормят посетителей наши конкуренты.

Мария презрительно отмахнулась:

— Эти люди никогда не бывали на своей исторической родине.

— У них очень интересные цены.

Мария заинтересовалась.

— То есть?

— Самая дешевая закуска стоит четырнадцать девяносто пять. — Энджи помолчала, качая головой. — Как обидно, что большинство людей ставит знак равенства между высокими ценами и качеством.

— Дай сюда. — Мария схватила со стола меню и открыла его. — Оладьи с травами, грибным маслом и жареной рыбой тресковых пород за двадцать один девяносто пять?! Нет, здесь нет ничего итальянского. Моя мама — да упокоит Господь ее душу — готовила тонно аль карточчо — это тунец, запеченный в пергаменте, он просто таял во рту.