По дому разнеслась трель звонка.

— Это он! — Лорен бросилась к двери и открыла ее.

На пороге стоял Дэвид в красной с белым спортивной куртке и джинсах. В руке он держал букет красных роз.

Лорен обняла его за шею. Выпуская его из своих объятий, она смеялась над собственными страхами и опасениями, но ее руки все равно дрожали, а по щекам текли слезы.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже скучал.

Она взяла его за руку и втащила в дом.

— Эй, Энджи, помнишь Дэвида?

Энджи вышла в холл, и сердце Лорен наполнилось гордостью за нее. С высоко подобранными волосами, с голливудской улыбкой на губах, она выглядела самой настоящей красавицей.

— Рада снова видеть тебя, Дэвид. Как встретил Рождество?

Дэвид обнял Лорен за плечи.

— Отлично. Аспен — классный город, если ты одет в меха и пьешь мартини большими порциями. Я соскучился по Лорен.

Энджи улыбнулась:

— Видимо, поэтому ты так часто звонил.

— Часто? Разве я…

— Я шучу, — успокоила его Энджи. — Тебе известно, что Лорен должна быть дома к двенадцати, а?

Лорен хихикнула. Комендантский час. Она, наверное, единственная из подростков на свете, кто радуется этому ограничению.

Дэвид перевел взгляд на Лорен. Было совершенно очевидно, что он озадачен:

— Что мы будем делать? Может, пойдем в кино?

Лорен хотелось только одного: быть с ним, а где и как — это не имело для нее значения.

— Может, останемся здесь, послушаем музыку?

Дэвид вопросительно посмотрел на Энджи. А та поспешно проговорила:

— Без меня, я ухожу наверх, у меня много работы.

Лорен была искренне благодарна ей за это.

— Ну, Дэвид, что скажешь?

— А давай.

— Вот и отлично, — заключила Энджи. — Еда в холодильнике, газировка в гараже. Лорен, ты знаешь, где стоит машина для попкорна. — Она многозначительно посмотрела на Дэвида. — Я буду вас время от времени навещать.

У другого подростка это заявление вызвало бы раздражение, но Лорен оно наполнило счастьем. О ней заботятся! О ней думают!

— Ладно.

Энджи поднялась наверх.

Когда они остались одни, Лорен взяла у Дэвида букет и поставила его в вазу. Потом принесла из кухни подарок и вручила его ему.

— С Рождеством!

Они устроились на просторном мягком диване и прижались друг к другу.

— Открывай, — сказала Лорен.

Дэвид разорвал обертку. Внутри маленькой коробочки оказался крохотный золотой кулон с изображением святого Христофора.

— Он будет оберегать тебя, — дрогнувшим голосом проговорила Лорен, — когда мы будем далеко друг от друга.

— Вполне возможно, что ты тоже поступишь в Стэнфорд, — сказал Дэвид, однако в его голосе не было уверенности.

— Это вряд ли, — покачала головой Лорен. — Я знаю, что нам придется расстаться, но наша любовь выдержит разлуку.

Дэвид сунул руку в карман и достал красиво упакованную коробочку.

Лорен взяла у Дэвида подарок и принялась неуверенно разворачивать его. Она только сейчас — в это мгновение — осознала, что втайне ожидала, что сегодня Дэвид сделает ей предложение. Но коробочка была больше тех, в которых дарят кольца. В ней оказались сережки в форме сердечек, свисавших с тоненькой, как рыболовная леска, цепочки и усыпанных крошечными бриллиантиками.

— Какая красота! — восторженно проговорила она. — Никогда не думала, что у меня будут бриллиантовые серьги.

— Я хотел купить тебе кольцо.

— Серьги просто изумительные. Честное слово.

— Мама с папой считают, что нам не надо жениться.

Итак, они подошли к главному.

— А что думаешь ты?

— Не знаю. Помнишь, я говорил тебе про того адвоката, с которым собирался встретиться отец?

— Помню. — Лорен стоило огромного труда сохранять на лице улыбку.

— Он сказал, что есть люди, которые всем сердцем полюбили бы этого ребенка. Люди, которые обрадовались бы его рождению.

— Нашего ребенка, — тихо поправила его Лорен.

— Я не могу быть отцом, — уныло произнес Дэвид. У него был такой побитый вид, что Лорен захотелось расплакаться. — Нет, я, конечно, все-таки отец. Я это понимаю, только…

Лорен погладила его по щеке. Сейчас она чувствовала себя лет на десять старше. И вдруг ей стало абсолютно ясно: у них с Дэвидом теперь разные цели, разные жизненные планы, и это может погубить их любовь. Она бы с радостью согласилась с Дэвидом, поступила бы так, как советуют его родители, и отдала бы ребенка, чтобы он не мешал их планам на будущее. Но она знала, что никогда не сделает этого.

Лорен склонилась к нему. В свете, отбрасываемом пламенем в камине, его светлые голубые глаза казались бесцветными.

— Ты должен поехать в Стэнфорд и забыть обо всем.

— Может, все же поговорим с адвокатами, а? Может, они что-нибудь придумают? — Его голос дрогнул.

Вся решимость Лорен куда-то исчезла и уступила место жалости. Тихий, горестный плач Дэвида рвал ей душу.

— Я поговорю.

Лорен закрыла учебник и посмотрела на часы. Два сорок пять.

Два сорок шесть.

Она нервно вздохнула. Вокруг одноклассники со смехом и болтовней собирали свои вещи и выходили из класса. Всю последнюю неделю школа буквально вибрировала от напряжения. И в этом не было ничего удивительного, ведь в понедельник начинались выпускные экзамены. Раньше и Лорен вела бы себя точно так же, как они, но сейчас, в третью декаду января, ее занимали более серьезные проблемы. Через неделю она закончит школу и станет выпускницей.

Подняв с пола рюкзак, Лорен убрала в него учебник и тетрадь. Забросив лямку на плечо, она вышла из класса. Идя по запруженному учениками коридору, она заставляла себя улыбаться друзьям и переговариваться с ними — в общем, вести себя так, будто сегодня самый обычный день. А сама тем временем думала: «Надо было попросить Энджи, чтобы она поехала со мной».

Почему же она не попросила?

Даже сейчас она не могла ответить на этот вопрос.

Лорен остановилась у своего шкафчика и достала пальто. Она уже собиралась захлопнуть дверцу, когда сзади подошел Дэвид и обнял ее.

— Привет, — прошептал он ей в шею.

Она спиной прижалась к нему.

— Привет.

Он медленно повернул ее лицом к себе, и она увидела, что он буквально сияет и широко улыбается. Ее больно кольнула обида. Он выглядел таким счастливым впервые с того момента, как она сказала ему о ребенке.

— Что-то ты больно радостный. — Лорен услышала горечь в своем голосе и одернула себя: она напомнила себе свою собственную мать.

— Прости, — тут же сник Дэвид.

Она знала: он произнес это из вежливости, а на самом деле он не понимает, за что ему нужно просить прощения и что он сделал не так. А может, она зря с ним так сурова, тут же осадила она себя. А вдруг он все переосмыслил и теперь радуется, что им не придется принимать тяжелое решение о судьбе их ребенка?

Лорен выдавила из себя улыбку:

— Не извиняйся. У меня настроение меняется чаще, чем погода. Итак, куда мы едем?

Дэвид приободрился и заулыбался, правда, не так радостно, теперь в его взгляде появилось легкое беспокойство.

— Ко мне. Мама считает, что у нас тебе будет комфортнее. — Он обнял ее за плечи и на мгновение прижал к себе.

Лорен ногой прикрыла дверцу шкафчика и следом за Дэвидом пошла к его машине. В течение тех нескольких минут, что они ехали от «Фиркреста» до «Маунтенера», они болтали ни о чем, обсуждали сплетни, выпускной вечер, вечеринки. Лорен пыталась сосредоточиться на этих осколках нормальной школьной жизни, но у нее ничего не получалось: ее пугала предстоящая встреча.

Ворота раздвинулись, и машина въехала в поселок. Сцепив пальцы, Лорен смотрела в окно на большие красивые особняки. В последние несколько лет, приходя в этот анклав богатых, она видела только красоту поселка и грезила, что когда-нибудь будет жить в таком же месте. Сейчас же она недоумевала, почему люди, имеющие столько денег, не захотели поселиться поближе к воде или в том оживленном районе, где живут Десариа. Там на улицах кипит жизнь, а здесь все настолько совершенно и стерильно, что кажется застывшим. А настоящая жизнь — как и настоящая любовь — не может цвести на огороженном пространстве.