Энджи пришла в ужас, когда увидела счет.

«Семнадцать долларов за один «Космополитен»?»

«Это же «Променад», — пояснила официантка. — Очарование заведения обходится дорого. Так уносить напитки или нет?»

«Нет, не уносите, спасибо».

Конлан вернулся через минуту. Едва он сел, Энджи перегнулась через стол и заявила:

«Мы отсюда уходим. Семнадцать баксов за один коктейль!»

Он вздохнул, потом улыбнулся. А не вымученная ли была у него улыбка? Тогда она об этом не думала.

«На сегодня мы отменяем экономию, к которой так серьезно относитесь вы, Десариа. Энджи, у нас есть деньги. И мы можем потратить их».

Наконец-то она все поняла. Он поехал с ней в ту командировку не за романтикой, а в поисках другой жизни. Таким образом он пытался примириться с мечтой, которая так и не стала явью. Он хотел напомнить себе — и ей, — что и без детей они могут жить полной и прекрасной жизнью. Для него та поездка была бегством из погруженного в гнетущую тишину дома с пустой детской.

Ей следовало бы сказать: «Тогда я выпью три порции… и закажу омара». И все было бы так легко. Он поцеловал бы ее, и, возможно, у них началась бы новая жизнь.

А вместо этого она расплакалась.

«Не надейся, что я сдамся, — прошептала она. — Я еще не готова отступать».

И после этих слов начало новой жизни утонуло в ее упрямстве.

Почему же она не заметила очевидной истины? Ведь все это время она считала, что их брак разрушило отсутствие ребенка. Да, это было правдой, только неполной. На самом деле их брак разрушила она, собственными руками. Неудивительно, что он развелся с ней.

«Дважды за этот год я видела, как он плачет в своем кабинете… Как грустно, что он плакал здесь, в кабинете…»

В субботу вечером ресторан был полон. Все столики были заняты, а в уголке ждала своей очереди горстка страждущих. Энджи радовалась такому наплыву посетителей. Это означало, что у нее не будет времени на размышления о том, что ей очень не хотелось делать.

Перед закрытием в зале появилась Мира.

— Ну? — нетерпеливо сказала она. — Ливви говорила, что ты решила повидаться с Конланом. Как прошла встреча?

— Не очень хорошо.

— О! — Оживление Миры вмиг исчезло, она сразу сникла. — Сожалею.

— Ты не представляешь, как я сожалею.

«Любовь помогает выдержать самые трудные испытания.

И она сама может стать испытанием».

Все выходные Лорен вспоминала свой разговор с Энджи и продолжала надеяться, что ответ вот-вот найдется, она только должна догадаться, где он. Но пока она не видела ни одного решения, которое ее бы устроило.

Ей не хотелось становиться матерью.

Ей не хотелось родить ребенка и отдать его приемным родителям.

А больше всего ей не хотелось быть беременной.

К воскресенью беспокойство Лорен достигло такого предела, что она почувствовала себя больной. На работе она старательно избегала Энджи и ускользнула из ресторана, ни с кем не попрощавшись. Домой она пошла пешком, не став садиться в автобус. Она изо всех сил пыталась хоть ненадолго забыть о том положении, в котором она оказалась, но ее ни на мгновение не покидало сознание, что ребенок здесь, внутри ее.

Зарядил дождь. Лорен накинула на голову капюшон и продолжила свой путь. Погода полностью соответствовала ее настроению. Она по-своему даже получала наслаждение от промозглого холода.

Свернув за угол к дому, она увидела его. Вымокший до нитки Дэвид стоял перед ней с букетом красных роз.

— Привет, Трикси.

Радость от встречи с ним охватила Лорен горячим пламенем, заставив забыть обо всем. Она подбежала к Дэвиду и бросилась ему на шею. Он приподнял ее и сжал в объятиях так, что она едва не задохнулась.

«Он любит меня!»

В последние дни она совсем об этом забыла. Нет, она не одна. Она не повторит судьбу матери.

Дэвид поставил Лорен на землю. Она улыбнулась ему, смаргивая с ресниц капли дождя.

— Я думала, ты вернешься только завтра утром.

— Я так скучал по тебе, что решил вернуться пораньше.

— Вряд ли это обрадовало твою маму.

— Я сказал ей, что у меня контрольная по химии. — Дэвид лукаво усмехнулся. — Нам же не надо, чтобы в Стэнфорде передумали. У меня золотое будущее, разве ты не знала?

Лорен сникла. У него действительно золотое будущее — Стэнфорд.

Она снова остро ощутила свое одиночество. «Какой же он ребенок, — подумала Лорен, чувствуя, как он отдаляется от нее, хотя и продолжает держать ее в своих объятиях. — Я должна рассказать ему о беременности — так будет правильно».

— Я люблю тебя, Дэвид. — Лорен против воли заплакала, но слезы смешивались с дождем, так что Дэвид ничего не заметил.

— Я тоже тебя люблю. Давай-ка сядем в мою машину, а то мы под дождем наверняка схватим простуду. — Он улыбнулся. — Эрик устраивает у себя дома вечеринку.

Лорен хотелось сказать: «Нет, не сегодня», подняться вместе с Дэвидом в свою обшарпанную квартиру и плотно закрыть дверь своей спальни. Однако она понимала: как только они окажутся наедине, она все расскажет ему, а сейчас она была к этому не готова. Она решила, что еще один вечер безмятежности ничего не изменит и они останутся Спиди-Гонщиком и Трикси, веселыми, хохочущими в кругу друзей.

И когда Дэвид взял ее за руку и повел к машине, Лорен не сопротивлялась.

«Любовь помогает выдержать самые трудные испытания». «Пожалуйста, Господи, — взмолилась она, — сделай так, чтобы моя любовь мне помогла».

В ту ночь Энджи снились черно-белые сны, они напоминали потускневшие фотографии из старого семейного альбома, снимки, запечатлевшие то, что могло бы быть, но так никогда и не случилось. Она видела себя в Сирл-парке, рядом с каруселью, и махала маленькой темноволосой девочке с такими же, как у ее отца, голубыми глазами…

Девочка медленно растаяла в сером тумане, вернее, все выглядело так, будто сам туман поглотил девочку и отгородил ее от Энджи.

А потом она видела Конлана, он на бейсбольном поле тренировал команду Малой лиги. Образы были размытыми и неясными, потому что сама она никогда не бывала на стадионе и не смотрела, как муж тренирует сыновей своих друзей, как он аплодирует Билли Вандербеку за лайн-драйв, отбитый прямо в центр поля. В те дни она не выходила из дома, лежала на диване в позе эмбриона. «Очень больно», — говорила она своему мужу, когда тот умолял ее пойти с ним.

Почему она тогда не думала ни о нем, ни о том, что нужно ему?

— Прости, Кон, — прошептала она во сне, мысленно обращаясь к нему.

И тут же проснулась, издав испуганный вскрик. Следующие несколько часов она лежала, свернувшись клубочком на боку, и пыталась затолкать все это обратно в хранилища памяти. Нельзя возвращаться в прошлое, это причиняет слишком сильную боль. Многое утрачено навеки, она должна наконец понять, что ничего уже не вернешь.

То и дело она ловила себя на том, что плачет. К тому моменту, когда она услышала стук в дверь, подушка ее была влажной от слез.

Слава богу, хоть кто-то отвлечет ее от прошлого.

Она откинула волосы с лица, выбралась из-под одеяла и спустилась вниз.

— Иду! Подождите! — крикнула она.

Открыв дверь, Энджи увидела на пороге маму, Миру и Ливви, одетых по-праздничному.

— Сегодня начало Рождественского поста, — сказала мама. — Ты идешь с нами в церковь.

— Может, в следующее воскресенье? — слабо воспротивилась Энджи. — Я вчера поздно легла и плохо спала.

— Естественно, ты спала плохо, — заявила мама.

Энджи поняла: женщины семейства Десариа непреклонны, и сопротивляться им — это все равно что пытаться пробить кирпичную стену.

— Ну, хорошо.

Пятнадцать минут у нее ушло на то, чтобы принять душ, высушить волосы и одеться. Еще три минуты ей потребовалось на макияж, и она была готова. К десяти они уже въезжали на парковку перед церковью.

Когда Энджи выбралась из машины, ей вдруг показалось, что она перенеслась в прошлое: вот она маленькая девочка, одетая в белое для конфирмации, а вот уже девушка, вся в белом в день своей свадьбы, вот она умудренная опытом женщина, облаченная в черное, скорбит по своему отцу. Сколько же событий ее жизни происходило за этими окнами с витражами!