Она начинает торопливо писать, а я изнываю от ожидания.

Знает. Не остается сомнений. Боже, как я хотела, чтобы мои догадки оказались ошибочными.

Мисс Керниган не относится к нашему клану. Она не аристократка, ее родители были полукровными. И тем не менее, своими силами она сумела сделать себе карьеру в высшем свете. Она известная гувернантка, в частности, она обучала молодого господина.

В голове не укладывается. Каин знал Лизу? Но он ни разу не упомянул о ней за столом. Даже бровью не повел, когда я рассказывала мадам Бланш о своих «успехах» в обучении. Может быть, он испытывает к ней ту же антипатию, что и я? Его воротит от одного только воспоминания об этой женщине?

Распрощавшись с Франси, я прошла внутрь покоев. Пустых. Комнаты теперь казались тише и просторнее, чем обычно. Еще бы, ведь ранее одна мысль о главе, который находится в шаговой доступности, заполняла эту пустоту. Все вокруг делалось таким живым, осмысленным…

Скидываю туфли, проходя в сторону его кабинета. Мне нужно немного Амана перед сном, при условии, что звонить ему я не имею права. Несмотря на его собственные слова. О нет, помимо того, что я не умею разговаривать с главой по телефону, потому что звук его голоса перенаправляет мои мысли в сторону далекую от беседы в стиле «привет-пока», я теперь страдаю приступами ревности. Заговори я с Аманом, и первой фразой после «рада тебя слышать», будет «ты с ней спал?».

Обхожу кабинет, смотрю на стол — святилище местного значения, которое мы чуть было не осквернили. И когда я перестану краснеть, при одном воспоминании?

Сажусь в его кресло. Огромное!

Прижимаюсь щекой к спинке, глубоко вдыхая: кожаная обивка пахнет Аманом. И почему-то этого достаточно, чтобы успокоиться. Да, тяжело было признаться, но с некоторых пор я боялась спать одна. А после того, как глава решил устроить себе командировку, сон стал настоящим испытанием. Но здесь я в безопасности, окруженная всем, что принадлежит ему. Рядом с ним.

С досадой понимаю, что скучаю по нему. Как нелепо…

Я не успеваю уловить тот момент, когда усталость накрывает меня, унося мои мысли далеко от безопасного дома. А я-то думала, что ночь и страх не смеют переступать этот порог.

Когда я проснулась на часах было уже за полночь. И темно, как в гробу. Пусто и так чертовски темно.

Тяжело дыша, я беспокойно озиралась по сторонам. В ушах звенело от собственного жалкого крика. Снова! Проклятье, один и тот же кошмар уже третью ночь! И их лица… господи, эти лица!

Накрываю глаза ладонями, чувствуя слезы на щеках. Прерывистое дыхание покидает легкие вместе с всхлипами. Сердце сжимает боль потери и вины.

Даже не пытаясь сдерживать рыдание, я съеживаюсь в кресле, подтягивая ноги к груди.

Отец. Марта. Джерри. Они смотрят на меня, стоят передо мной, призраки из кошмара. Обескровленные, немые, мертвые. Они обвиняют меня. Они меня ненавидят. Это я сделала с ними, и я предаю их, пытаясь убедить себя в обратном. Предаю каждой улыбкой, каждым вздохом, каждой мыслью не о них.

Это проклятье дает о себе знать еженощно, при условии, что Амана не будет рядом.

Аман…

Если бы он просто был рядом, в одном со мной доме, демоны прошлого не посмели бы приблизиться ко мне. Но его нет, и не будет еще четыре дня. Четыре бесконечных ночи. Доживу ли я до его возвращения? До следующего утра?

Тени по углам следят за мной, когда я встаю и шиплю от боли. Все-таки кресло — не лучшее место для сна. Плетусь в спальню, шарахаясь от каждого подозрительно силуэта, которые притаились в комнатах. Я абсолютно беспомощна перед страхом.

Наспех раздеваюсь и ложусь в кровать, но когда закрываю глаза, вновь отчетливо вижу родные лица.

А Захария все еще жив и сейчас спит сладким сном младенца.

Уткнувшись в подушку, сбивчиво шепчу:

— Господь — Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам… к водам тихим. Боже… — Судорожный вздох и всхлип. Я знаю: они здесь, рядом, стоят у моей кровати и следят не мигая. — По… подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не… не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Ты со мной. Со мной.

Я боюсь повернуться и посмотреть правде в глаза. До сих пор боюсь.

— Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. — Тянусь к тумбочке, включая ночник, с благодарностью подставляя свету лицо. — Ты приготовил предо мною трапезу…

Мой взгляд цепляется за телефонную трубку, лежащую рядом с лампой, и я внезапно замолкаю. Мое спасение находиться всего в полуметре от кровати, нужно просто протянуть руку…

Глотая слезы, я забираю телефон с тумбы, дрожащими пальцами ища спасительный номер. У меня даже не возникает мысли пережить эту ночь самостоятельно. Я сражалась с прошлым в одиночку все эти три дня, у меня просто не осталось сил. Я готова сдаться и делаю это без особого сожаления…

Гудки. Длинные и монотонные. А что если он не ответит? Он может быть занят работой или… очередной мисс Керниган?

Боже, только этого не хватало.

Накрываю глаза предплечьем, шепча как заклинание «быстрее».

— Мейа? — Я замираю, впитывая звук его голоса среди помех. Он действует на меня как сильнейшее обезболивающее, заставляя облегченно простонать. — Мейа, ты слышишь меня?

— Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной. — Шепчу я, всхлипывая.

Первые секунды я ничего не слышу, начиная опасаться того, что связь волей жестокой судьбы прервалась. Нет, только не…

— Я уже еду. — Заключает в итоге Аман. Так уверенно, словно это не обсуждается и не терпит отлагательств.

— Нет! Нет, не нужно! Слышишь? — Я пытаюсь сдержать рыдания, делая тем самым звучание своего голоса еще более отвратительным. — Все хорошо… я просто…

Я слышу, как он что-то торопливо говорит в сторону. Ох, проклятье, он там не один.

— Что с тобой? — Его голос резкий и требовательный, думаю, раньше бы я умерла от страха, услышав подобный тон. — Говори, Мейа.

— Я п-просто хотела услышать тебя.

— Я знаю, что этого тебе недостаточно. Говори, что с тобой происходит, иначе я возьмусь за твое воспитание всерьез, когда вернусь.

Закусываю губу, пытаясь представить себя, как именно это будет происходить. И как бы соблазнительно это ни звучало, его требовательность и мое невысказанное горе заставляют подчиниться.

— Я… просто с ума схожу. Я вижу их… вижу отца, Марту и Джерри каждую ночь. После того, как ты уехал… стоит мне заснуть, и они приходят ко мне. — Меня едва слышно, я задыхаюсь. — Здесь так тихо и темно, я осталась один на один с этой правдой. — Я слышу, как он выругался. — Прости, что… беспокою из-за такой ерунды.

— Мейа, говори со мной. Давай. — Его голос смягчается, становиться почти умоляющим. — Расскажи мне.

— Мне не снятся кошмары, когда ты рядом. — Тихо озвучиваю я поразительный факт. — Но теперь… это просто какой-то ад. Хотя и вполне заслуженный. Я ведь даже не смогла достойно проститься с ними. В тот раз, сидя за одним столом, хамоватая и беспечная, я даже представить себе не могла, что вижу их в последний раз. Я… я так многое не сказала им. Они умерли не зная, как сильно я люблю их. И что я… отдала бы все на свете, чтобы вернуть их. — Уже не пытаясь сдерживать рыдания, я сбивчиво лепечу: — Мне так… так их не хватает. Все это время я просто… пыталась закопать эту боль. Пыталась не обращать на нее внимания, не думать… ни о чем не думать. Но это было просто бессмысленным бегством от себя. — Я открываю глаза, смотря в потолок. — Все это так нечестно. Так нечестно, мой господин. На их месте должна быть я.

— На их месте должен быть Захария, и, клянусь… он не попадет так просто в Ад.

Невероятно, но Аман взбешен. Я слышу его яростное рычание и просто не могу поверить, что со мной разговаривает тот самый мужчина, который славиться своей сдержанностью и хладнокровием.