Переплетая наши пальцы, она бубнит у моего рта:

— Давай сделаем это снова.

***

Я похож на проклятого циркового клоуна, ожидая пока она спустится. Второй раз в кровати гарантировал постоянную ухмылку на лице сегодня, но, когда она положила руки на кафель в душевой кабине и напомнила, что я хотел трахнуть ее в душе, и это в значительной степени определило появление улыбки клоуна.

— Ммм, что это так пахнет?

Я пытаюсь сдерживать свою усмешку, когда она спускается по лестнице, эти длинные голые ноги полностью видны из-под моей футболки, а влажные черные волосы спадают вдоль спины и на плечи. Кого я обманываю? Это явно мой тип.

— Омлет, тосты с маслом, апельсиновый сок и кофе, — я отодвигаю для нее стул.

Она садится и берет меня за шею, притягивая к себе для медленного поцелуя.

— Доброе утро.

Я удираю от нее и сажусь напротив.

— Ты даже не представляешь.

— О, думаю, я представляю. Нам нужно делать это каждый день, — она делает глоток сока.

— Завтракать?

Она кусает тост и улыбается.

— Заниматься сексом, много, а затем, да, ты делаешь мне завтрак в боксерах, без футболки. — Она слизывает масло с губ, похотливый взгляд опускается на мою грудь, и она ухмыляется. — Когда я спустилась вниз и увидела тебя, выглядящего именно так, я захотела съесть завтрак с твоего обнаженного тела.

Я давлюсь куском, который пытаюсь проглотить.

— Все хорошо, Оли?

Прикрывая рот салфеткой, я киваю, пытаясь прочистить горло. В мире, где парни хвастаются и делятся историями, события этого утра были бы встречены смехом и поданы в соответствии с историями о том, кто поймал большую рыбу. Таких женщин, как Вивьен, не существовало в реальном мире. Они не выглядели, как она, не вели себя, как она, и определенно не говорили как она. На самом деле, мне самому не верится. Мне кажется, что я проснусь в одиночестве в своей постели, покрытый потом, с рукой, сжатой вокруг моего члена.

— Я в порядке, — я прочищаю горло еще раз и пью сок. — Так мы ужинаем сегодня у моих родителей?

Снова эта ослепительная улыбка.

— С удовольствием, — она кусает свой омлет. — Ммм, как вкусно.

— Лучше, чем пончики «Бостон Крем»?

— Полегче, парень, не пытайся конкурировать с официальными пончиками государства, — смеется она.

— Ты же осознаешь, что пончики находятся на вершине списка самой вредной еды.

— Конечно же, я знаю. Я пытаюсь уменьшить их потребление.

— Да?

— Конечно. Посмотри на часы. Уже почти десять, а я еще не съела ни одного. Следующий вопрос, который ты должен задать — люблю ли я секс больше, чем пончики «Бостон Крем».

Вилка с омлетом останавливается на полпути к моему рту.

— И?

— Да, — подмигивает она. — Я люблю секс с тобой намного больше. Поэтому, если ты беспокоишься о моем здоровье, то, я предполагаю, тебе лучше держать меня занятой чем-то, что превосходит «Бостон Крем».

Я усмехаюсь и мысленно щипаю себя, потому что не может такого быть, чтобы она такое сказала.

— Тогда мы должны относиться к этому, как к встречам анонимных алкоголиков. Я буду твоим спонсором. Когда у тебя будет момент слабости и появится соблазн, ты звонишь мне, и я встречусь с тобой.

— Ты встретишься со мной для секса?

Я киваю.

— В любое время, в любой день?

Я киваю.

— Я люблю тебя, поэтому какой бы ни была жертва, я сделаю это. Мы можем это сделать, детка. Я понимаю, что это может занять больше времени и, как большинство зависимостей, ты можешь всегда бороться с ней, но я сделаю все, что необходимо, чтобы помочь тебе пройти через это.

— Ты настоящее сокровище, Оли, — она хлопает ресницами и усмехается. — Итак, перейдем к еще одному вопросу. Возможно, это прозвучит смешно, так как я практически и так сплю с тобой каждую ночь, но мне нужно где-то остановиться на следующие выходные. Родители Алекс приезжают перед отъездом в Европу. Обычно, я пошла бы к Каю, но так как я покончила с ним…

— Подожди. Что ты имеешь в виду под «покончила с ним»?

Она рвет последний кусок тоста на мелкие кусочки.

— Ну, после того, что он сказал тебе, и того, что он сказал мне потом, я сказала, что между нами все кончено. Я больше не могу быть его другом, — она поднимает глаза на меня, и я вижу, что они наполняются слезами, а губы растягиваются в однобокой грустной улыбке.

— Что он сказал тебе?

— Сказал, что любит меня и хочет быть со мной. Он сказал слова, которые я ждала услышать, казалось бы, вечность, — она сопит. — Но я его больше не люблю и, когда я с тобой, я сомневаюсь, любила ли я его на самом деле, потому что то, что я чувствую к тебе намного больше, чем то, что я когда-либо чувствовала ранее, — она смахивает слезы салфеткой. — Но все-таки это больно. Несмотря ни на что, он был моим другом очень долго, — она качает головой. — Все изменилось после несчастного случая.

— Какое это имеет отношение ко всему?

Она смотрит на меня своими блестящими зелеными глазами.

— Я была с Каем в ту ночь. Мы поехали отдохнуть с палаткой. Это должна была быть наша первая ночь вместе. Он украл упаковку пива из шести бутылок у родителей, я выпила одну, а он остальные пять. Было поздно, и он хотел пойти в палатку. Я сомневалась, учитывая его нетрезвое состояние. Он потянул за пуговицу моих шорт, затем попытался снять с меня рубашку. Я отступила назад, настаивая на том, чтобы он остановился. Я споткнулась и упала спиной на угли костра, которые начали разгораться. Он упал на меня сверху и пытался встать. Я не помню многого после этого, но позже мне рассказали, что люди, которые разбили палатку рядом с нами, все видели и спасли нас перед тем, как позвонить 9-1-1.

Она всхлипывает, и я спешу притянуть ее в свои объятия.

— Он проводил каждую ночь в больнице со мной, пока меня не выписали. Я обещала, что никогда не буду винить его за это, но я виню. И это не только из-за шрамов. Я виню его за то, как чувствую себя из-за них. Годом позже мы были одни в доме моих родителей, и я хотела заняться с ним сексом. Мне нужно было знать, что он все еще хочет меня. Мне нужно было чувствовать себя красивой в его глазах. — Она еще раз всхлипывает, и я разрываюсь между тем, чтобы утешить ее и вырвать сердце Кая из его груди. — Все, что я увидела в его глазах… жалость. В тот момент наши романтические отношения закончились, но, оглядываясь назад, я думаю, что в тот момент закончилась и наша дружба. Просто на протяжении последних двух лет мы это отрицали.

Обхватывая руками ее лицо, я вытираю слезы и целую ее мягкие щеки. Она снова сопит.

— Так могу я остаться на выходные… с тобой.

— Нет.

Она становится еще больше неуверенной. Я улыбаюсь.

— Ты можешь остаться навсегда.

— Что? — она морщит лоб.

— Переезжай ко мне.

— Что?

— Ты слышала меня. Переезжай ко мне, — смеюсь я.

Ее глаза бегают по моему лицу, будто она пытается разгадать загадку.

— Ты серьезно?

После этих двух слов до меня доходит. Нет, я несерьезно. Значимость моего предложения начала проникать в мое сознание. Откуда это взялось? О чем, черт возьми, я думал? Навсегда? Переехать? Дерьмо!

Широко раскрыв глаза, она задерживает дыхание… я задерживаю ее дыхание.

— Да, я серьезно.

Она обнимает меня и визжит.

Затем ее губы атакуют мои, в то время как рука скользит в мои боксеры спереди.

— «Бостон Крем», Оли, — шепчет она шаловливым соблазнительным голосом.

Ладно, в конце концов, это может сработать.

Вивьен

Я не знаю наверняка, что такое «мечта», но вполне уверена, что моя осуществляется. Предложение Оливера о переезде к нему навсегда развеяло все мои сомнения по поводу нас. Доктор Джекил не может просить кого-либо переехать к нему, если только не намеревается разоблачать мистера Хайда. Приглашение Оливера можно рассматривать как обещание — обещание поделиться со мной всем, может не сразу, но в скором времени.