— Что ты о ней знаешь?

— Она очень умна, у нее безупречная трудовая этика. Она хочет покорить мир, хотя и не претенциозна, — я делаю еще один тяжелый вдох. — Она добра в своей детской невинности и семьдесят пять процентов ее спины покрыто шрамами от ожогов третьей степени, которые скрыты под татуировкой.

Мой папа останавливается и смотрит на меня.

— Я видел часть татуировки возле шеи и плеча, но волосы закрывали большую часть. Я понятия не имел…

Я качаю головой.

— Она упала в костер. Боже, папа, это пугает ее больше, чем кого-либо другого.

Он кивает.

— Ты знаком с ее родителями?

— Нет, конечно, как ты знаешь, они здесь не живут, и я не знаю, готов ли быть тем человеком в ее жизни, которого она пригласит домой.

— Ты, возможно, прав, или, возможно, тебе нужно быть немного пожестче по отношению к себе. Но она заслуживает знать правду, сынок. Хоть ты и не хочешь распространяться об этом, но это не изменит случившегося, и все секреты откроются однажды.

Я делаю глоток воды и вздыхаю.

— Да, я знаю.

***

Я не думаю, что мы принимаем осознанные решения относительно того, какие образы выжигаются в нашем сознании. Некоторые из моих будут преследовать меня всегда, но лишь один я заберу с собой в могилу и сохраню для следующей жизни.

— Эй, Оли.

Длинные голые ноги, выглядывающие из одной из моих футболок «Гарвард Кримсон»[39], растянулись на моем диване, скрестившись в области лодыжек. Копна черных волос собрана в запутанный пучок на ее голове, на ней надеты очки в толстой черной оправе, когда она читает газету — реальную газету. Именно этот образ непослушной школьницы и будет сохранен.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, хватая стакан воды и не отрывая от нее глаз. Я бы и не смог, даже если бы хотел.

— Читаю газету, особенно раздел посвященный бизнесу. А на что похоже то, что я делаю? — она перегибает газету и смотрит на меня поверх оправы очков.

— Где ты взяла газету? Ты знаешь, что можешь получить всю информацию в интернете сейчас, — я выпиваю воду до дна, вытирая рот тыльной стороной руки.

— Я взяла газету у себя дома. Я делаю подписку. И, да, я в курсе, что эта информация есть онлайн, — она подносит газету к носу и нюхает. — Ох, но этот запах. Ты не можешь услышать его онлайн. Я люблю запах газет и книг. Редко пользуюсь своим Киндл. Кроме того, они напоминают мне о моих бабушке и дедушке. Они раньше жили рядом с нами, и я останавливалась у них дома по дороге в школу. Моя бабушка наливала мне апельсиновый сок, в один из тех маленьких стаканчиков для сока с цветочками на внешней стороне, я попивала его и наблюдала, как они с дедушкой пили свой кофе и читали газету. Она все еще пахнет точно так же.

Прямо сейчас во мне борются два противоречия. Мне следовало бы почувствовать непреодолимое желание поделиться одним из моих детских воспоминаний. Но я парень… когда она выглядит так, как сейчас на моем диване, единственное непреодолимое желание, которое я испытываю — это перегнуть ее через спинку дивана и заставить кричать в экстазе. И я этим не горжусь.

Я подхожу ближе.

— Очки, да?

— Мне они нужны только для чтения, иначе у меня будет болеть голова, — Вивьен кивает.

Я поднимаю подол футболки, которую она надела. Без белья, снова!

— Ты была так одета, когда ходила домой?

Она снова смотрит на меня поверх очков.

— Да, а что?

Боже! Соседи должны обожать ее. Я качаю головой, поднимаю глаза к потолку и вздыхаю.

— Ничего, я иду в душ.

Очень холодный душ!

***

— Я собираюсь домой принять душ и одеться, — кричит Вивьен в ванную, когда я в душе.

— Это было прекрасное утро на воде. Нам нужно поплавать на лодке, — я перекрикиваю шум воды.

— Поплавать на лодке? — говорит она с неуверенность в голосе.

— Да, у моих родителей есть лодка. Мы можем взять ее, возьмем собой какую-нибудь еду, проведем там день.

— Эм…

— Я не приму «нет» в качестве ответа. Иди и захвати свой купальник, собери сумку, возьми солнцезащитный крем и что там тебе еще нужно.

Я намыливаю волосы и жду ответа, но не слышу ничего. Может, она уже ушла. Высовывая голову, вижу, как она стоит, облокотившись на дверной косяк, кусая нижнюю губу, опустив вниз глаза.

— Что не так?

— Ничего… Ну, у меня нет купальника. Все они дома у родителей. Я просто надену сарафан или шорты и майку на тонких бретелях.

— У тебя нет купальника?

Вивьен качает головой.

— Как такое может быть, что у тебя нет…

Ее взгляд нерешителен, и я физически ощущаю боль, которую она излучает.

— В таком случае, прими душ, оденься, и я буду готов забрать тебя через час.

Она глядит на меня украдкой.

— Никаких вопросов, просто иди, — я подмигиваю ей и улыбаюсь.

Ее плечи тяжело опускаются, и она кивает несколько раз, перед тем как развернуться и выйти, как заблудившийся ребенок. Я хочу побежать за ней, обнять и выжать всю болезненную неуверенность с ее тела, но я не делаю этого. Интригующие подробности ее неуверенности в себе, которые спрятаны под поверхностью, не могут быть разгаданы за один день. Я знаю об этом, но это не остановит меня от попытки.

***

— Куда мы направляемся? — спрашивает Вивьен, когда мы поворачиваем на Солджерс Филд роуд[40].

— За покупками.

— Какими?

Я смотрю на нее искоса и усмехаюсь.

— Предметами первой необходимости.

— В Кембридже больше одного «7-Eleven».

— Не совсем то, что нам нужно. — Моя правая рука лежит на ее голом бедре.

— Нам?

— Да, нам.

Вивьен качает головой и смотрит в боковое окно со своей стороны. Каким-то чудом я нахожу парковочное место и ставлю свою машину между двумя SUV.

— Ньюбэри-стрит[41]? Надеюсь, ты взял с собой свою черную карту[42]

— Смешно слышать это от девушки, которая, вероятно, однажды будет владеть Ньюбэри-стрит.

Вивьен открывает свою дверь до того, как я успеваю выйти.

— Уолл-стрит, Оли, а не Ньюбери, — усмехается она и выпрыгивает из машины.

Мы надеваем наши солнцезащитные очки, я беру ее за руку, и мы идем по тротуару, оглядывая многоэтажные торговые центры и бутики.

— Почему ты называешь меня Оли?

— Это сокращенно от «Оливер», разве больше никто тебя так не называет?

— Нет, с тех пор как я был ребенком.

Она поднимает на меня взгляд.

— Тебе не нравится?

— Не нравилось пока…

— Пока что?

Не могу утаить усмешку. Она останавливается и поворачивается лицом ко мне.

— Скажи мне.

Наклоняясь, я провожу своими губами по ее.

— Пока ты не умоляла меня прошлой ночью «Оли… пожалуйста!».

Она краснеет и толкает меня в грудь.

— Придурок. Как тебе нравится такое? Это твое новое имя, потому что ты смеешься надо мной.

Я кладу ладонь ей на затылок и притягиваю к себе, пробуя на вкус каждый дюйм ее рта, пока ее тело не тает от моих прикосновений. Я уверен, что люди глазеют на нас, но мне наплевать.

— Я не смеюсь над тобой, — шепчу я, когда она растирает губы между собой. — Теперь давай купим то, что нам надо, и доберемся до воды.

Вивьен

— Я это не надену, — кричу я из примерочной.

— Дай я посмотрю, — хохочет Оливер, сидя на лавке снаружи.

— Нет. Скажи продавцу, пусть принесет мне цельный купальник с неглубоким вырезом на спине.

— Вивьен, тебе двадцать один, а не пятьдесят. Ты не получишь цельный купальник. Я единственный, кто будет тебя видеть в нем.

— Оли — Оливер, он не прикрывает…

Он открывает дверь и проскальзывает ко мне в примерочную.

— Убирайся! — я стараюсь прикрыться.