Вышли на улицу и у калитки столкнулись с Дмитрием Зотовым. Тот держал в руке неизменную розу и широко улыбался.

— С Новым годом, милые дамы!

— Убить тебя мало, — прорычала в ответ Ира.

— Что такое? — растерялся он.

— Митя! — с укором проговорила Елена и взяла его за руку. — Как ты нас напугал.

— Девчата, не понимаю, о чем вы говорите.

— Вот возьму полено, дам по башке — поймешь, — выпускала пар Ира.

— Пожалуйста, если это поможет, — сказал Зотов и протянул Елене розу.

— Спасибо, ты меня балуешь, — сказала она и мягко отстранилась, догадавшись, что тот воспользуется случаем, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Ты куда пропал? — скорбно спросила Ира. — Я тут чуть не умерла, думала в морге искать.

— Что за страсти, Ира? — Елена отстранила подругу и объяснила: — Вчера ты остался ждать меня и исчез. Вот мы и всполошились.

— Никуда я не исчезал. Я был здесь.

Пришло время Елене удивляться:

— То есть как?

— Обыкновенно.

Слово за слово выяснилось, что Зотов, прохаживаясь по противоположной стороне улицы, добросовестно дождался возвращения Елены, но она шла в такой сомнамбулической, как он сказал, задумчивости, что не решился ее тревожить, а уж чтобы зайти в дом, и вообще не могло быть речи.

— Не сразу же она бухнулась спать, — пожала плечами Ира. — В новогоднюю ночь можно…

— Я решил, что утро вечера мудренее.

— Ладно, пойдемте же хоть сейчас! — взяла Елена Зотова под руку. — Что мы стоим на морозе?

— Нет! — энергично воспротивилась Ира. — Ты, Лена, иди, а мы с Дмитрием заглянем в магазин. Я так перенервничала, что мне нужно успокоиться. И потом — Новый год!

На том и порешили. Елена едва успела мало-мальски привести в порядок волосы, надела свое любимое платье, застлала стол в большой комнате свежей скатертью, как гонцы уже вернулись с ворохом покупок. Ира занялась сервировкой стола. Когда Елена пыталась помочь, она гнала ее.

— Мне поможет Дмитрий, — говорила Ира. — Я нынче в него влюбленная.

И гоняла его вовсю: то принеси, другое порежь, третье почисти.

Сели за стол, наполнили бокалы.

— Тост! — повелительно установила Ира на Зотова.

А тот смотрел на Елену.

— Нет, — улыбнулась Елена. — Должен мужчина.

Зотов, памятуя о прошлом застолье, не стал изощряться.

— С Новым годом, милые дамы! — сказал он. — Да будут вас любить в этом году еще больше!

Было весело, непринужденно, болтали о пустяках, много смеялись.

Ира шутливо предъявила свои права на Зотова.

— Мне холодно, — вдруг заявила она. — Я не люблю зиму. Отвези меня, Митенька, на Мадагаскар…

— Будет сделано!

— …и там продай неграм.

— Зачем?

— Я не знаю, Митя. Я хочу, чтобы ты отвез меня на Мадагаскар и продал неграм. А зачем — я не знаю. Хотела бы на Константина посмотреть, когда он узнает, что они-таки купили меня.

— Ирка, — тихо смеясь, попросила Елена. — Ты бы не налегала на вино-то. Хочешь, кофе поставлю?

— Сама поставлю. И вовсе я не пьяная. Они-то ведь, бедные негры, не будут знать, что покупают. Будут думать, бабу, а на самом деле — атомную бомбу. Ух, я бы им там устроила! Мне характер мой негде показать. Хочу на Мадагаскар!

Переглянувшись с Еленой, Зотов поднялся и взял Иру за плечо.

— Идем, — сказал он, — сварганим кофе и подробнее поговорим о неграх.

— Вы только не думайте, пожалуйста, что я меры не знаю, — сказала, поднимаясь, Ира. — Ой! Чего это у вас пол такой шаткий?

Зотов увел ее на кухню. Ничего. Попьет кофе — очухается. Все хорошо. Все-таки праздник. Может, лучший праздник в году.

Елена села в кресло перед телевизором. Закончился концерт, пошла информационная программа…

Потом Ира не раз повторит:

— Я прямо вмиг отрезвела.

А Зотов признается:

— Это было страшно!

Они и в самом деле принялись варить кофе; конечно же, Ира больше мешала и продолжала нести разную ерунду, а Зотов только посмеивался. И вдруг крик. Не крик — вопль. Ира и Зотов бросились в комнату.

Елена сидела в кресле, диктор что-то бормотал на экране телевизора. Поначалу Ира и Зотов ничего не поняли. Пока не увидели лицо Елены.

— Что? — выдохнула Ира.

Елена была бледна. Широко распахнутые глаза казались безумными. Она через силу выговорила:

— Он… — и показала рукой на телевизор. — Валерий.

Первым догадался Зотов:

— Ты увидела Углова?

— Да, — Елена прикрыла глаза. — Это был он.

— С ума-то не сходи, — тихо проговорила Ира, не сразу поверив.

— Может, старые съемки? — предположил Зотов.

Елена покачала головой.

В комнате воцарилось молчание. Зотов посмотрел на Иру. Та пожала плечами.

— Тебя оставить одну? — спросил Зотов.

— Нет-нет, — открыла глаза Елена. — Не уходите. — Она поднялась и виновато улыбнулась. — Испугала вас?

— Да что мы, маленькие? — махнула рукой Ира. — Ты уверена, что это был он?

— Теперь уж не знаю. Но когда увидела… Какие-то вооруженные люди… Горят дома… Трое разговаривают между собой… Один оборачивается к камере… Я вижу лицо…

— Мало ли похожих, — сказала Ира. — Ну, подумай сама: как он мог там оказаться?

— Я и сама сейчас так думаю. Конечно, ты права. Я ведь знаю, что он погиб. И милицейский капитан сказал: утонул в болоте.

— Это легко проверить, — сказал Зотов.

— Как? — заинтересовалась Ира. — Говори, мой умничек.

— Это что у нас было? «Вести». Надо посмотреть вечером. Оперативные сюжеты обычно повторяются.

— Точно! — обрадовалась Ира.

— Он был крупным планом? — спросил Зотов.

— Да-да, глаза, нос, брови… Только вот бородка. Такая небольшая. Он никогда не носил бороды.

— Вот что мы сделаем, — взял в свои руки инициативу Зотов. — Тащи-ка сюда альбом. Восстановим в памяти его лицо до мелочей.

— Зачем альбом? — Елена положила на стол фотографию Валерия, стоявшую на тумбочке трюмо.

Все трое склонились над фотографией.

— Видишь? — показала Ира на родинку, что темнела на левой щеке. — Особая примета. Я запомнила. Там можно разглядеть родинку?

— Наверное, — предположила Елена.

Ей самой уже казалась глупой вся эта затея, но остановить друзей, особенно Иру, она не могла. Вспоминала человека с бородкой, и ей все меньше верилось, чтобы это мог быть Валерий. И старше он явно, и взгляд совершенно незнакомый.

Почему же так закричала она? Чего испугалась? Неужели где-то в глубине души до сих пор верит, что он не погиб? Да разве молчал бы столько времени? Ведь он любил ее. Неужели он мог так поступить; оставшись живым, исчезнуть из ее жизни?! Но как она закричала! Как еще жива боль…

На фотографии Валерий улыбался.

— Жаль, — сказал Зотов.

— Чего тебе жаль? — спросила Ира.

— Если бы тот человек улыбнулся.

— Вы знаете, — оживилась Елена. — Вот где она, причина! Его улыбка. Сперва я не заметила сходства. А когда камера наехала — он улыбнулся. И тут-то…

— Обратите внимание на зубы, — сказал Зотов. — Вот на эту характерную щербинку.

Елене стало неприятно, что фотографию Валерия изучают, как рентгеновский снимок.

— Ну, хватит, — сказала она и, взяв фотографию, поставила на место.

Зотов тут же все понял и завел разговор на совершенно постороннюю тему. Все трое словно сговорились: ни разу не упомянули имени Валерия, разве что тайком друг от друга поглядывали на часы.

С приближением семи вечера Елена все больше нервничала. Это чувствовалось по тому, как она рассеянно улыбалась, отвечала невпопад и делала какие-то ненужные движения: то салфеткой принималась вытирать невидимую пыль на столе, то брала апельсин, крутила в руках и клала на место…

— Так! — воскликнула Ира. — Все удобнее сели. Будем предельно внимательны.

Началась передача. Сперва какие-то официальные сообщения. Потом пошел сюжет из «горячей точки». Вооруженные люди… Горят дома… Плачут женщины… Дети непонимающе смотрят на взрослых… Возле БТР стоят трое военных. Один из них оборачивается. Что-то говорит, должно быть, оператору. Потом внимательно слушает. Видимо, тот ответил. И человек улыбается…