— Я много ездила, была в Испании, Дании и Бельгии. А еще мне понравилось в Панаме. Я бы не хотела там жить, но провести в этой стране какое-то время совсем неплохо.

— Тебе нравится твоя работа?

— Конечно. Я была уверена, что никогда не смогу работать в офисе, но на самом деле это классно! И люди милые.

Жюльен наконец обратил все свое внимание на нее.

— Ты давно работаешь на свою тетю?

— Два года. До этого я была официанткой то тут, то там. Еще подрабатывала аниматором, продавала украшения… Сириль дала мне мега-шанс.

Она улыбнулась Жюльену поверх бокала. На сайте знакомств ее ник был «Попрыгунчик». Бот уже год она переписывалась с сотней мужчин, а в реальной жизни встречалась примерно с двумя десятками, с половиной из которых спала. У нее не было каких-то определенных требований. Ее мужчины были довольно молодыми и симпатичными — в частности, она ценила в них умение общаться и выражать свои мысли, а также капельку безумия.

Жюльен был первым за долгие месяцы парнем, с которым Мари-Жанна познакомилась не на сайте. Она решила пренебречь предостережениями своей тети, потому что та была женщиной старой закалки, а он — таким классным парнем! Единственная проблема заключалась в том, что он был не особенно разговорчив. Это отличало его от парней с сайта, которым, если они хотели преуспеть, приходилось много болтать.

Мари-Жанна позволила себе некоторое время помолчать, рассматривая жертву. Мысленно она отметила красоту его кожи с едва заметными рыжеватыми пятнышками, довольно полные губы, прямой нос, длинные ресницы и сильные, мускулистые руки с переплетением вен. Она запоминала все эти детали, чтобы поделиться ими с подругами, и умирала от желания сфотографировать Жюльена, но не осмеливалась достать мобильный телефон.

— Твоя тетя классная, — сказал он наконец.

— Классная? Да перестань! Она зажата, как никто другой, но при этом трудолюбивая и щедрая. — Мари-Жанна наклонилась к Жюльену, не в силах оторвать от него взгляд. — Кстати, как обстоят дела с твоими проблемами?

— Не знаю.

Она скорчила недовольную мину, но потом рассмеялась.

— Все наладится, вот увидишь. Все твои кошмары исчезнут. — Она прищелкнула пальцами. — Сириль — лучшая из лучших. — Мари-Жанна сделала глоток пива и облизнула губы. — А что для тебя означает счастье? — прошептала она.

Луиджи повернулся к ним спиной и принялся энергично протирать кофейный аппарат. Внутри у него все кипело. Этот тип совершенно ничего из себя не представлял. В нем было что-то ледяное, металлическое… Ослепла Мари-Жанна, что ли?

— Счастье… э-э… фотографировать природу на рассвете… ждать волну наверху…

Он оперся локтями о стойку бара и замер, словно всматриваясь в даль.

— На каком «верху»?

— За точкой прибоя волн.

— Это там, где серферы ждут следующую волну, на которую взлетают?

— Точно.

Мари-Жанна почувствовала, что тает, как карамелька.

— Это, наверное… безумие!

Жюльен не мигая смотрел на нее.

— Именно так. Безумие, сумасшествие…

Два часа спустя они стояли перед домом на авеню Боске. Жюльен, насвистывая что-то себе под нос, рассматривал внушительный фасад.

— Ты здесь живешь?

— Да, как раз под квартирой дяди и тети. Они отдали ее мне на время, пока я работаю в клинике.

— Квартал не очень оживленный.

Мари-Жанна потерла руки — она замерзла.

— Нормальный. Меня это не особенно волнует. Сириль разрешила мне пользоваться их стиральной машиной и холодильником. Поднимешься?

Жюльен засунул руки в карманы джинсов.

— Мне не стоит попадаться на глаза твоей тете.

— Все будет в порядке, — заверила его Мари-Жанна. — Я захожу через черный вход, а они — через главный. Мы никогда не сталкиваемся. К тому же можно закрыть дверь, ведущую на лестницу, если хочешь. Никаких проблем. Она не узнает, что ты был здесь.

Молодой человек, явно нервничая, взглянул на нее.

— А кофе у тебя есть?

8 октября, утро

Конференц-зал был современным, с овальным столом из светлого дерева, кожаными креслами, плазменным экраном на стене и всем необходимым для видеоконференций оборудованием. Здесь приятно пахло воском, кофе и булочками, разложенными на блюдах. Все натуральное — таково правило.

Пятеро врачей — Пани, Мерсье, Фрижероль, Энтманн и Блейк — собрались за столом на совещание, которое они старались проводить хотя бы два раза в неделю и на котором обсуждались дела Центра. Программа была насыщенной, поскольку вторая половина дня отводилась конференции философа Андре Лекомта на тему счастья. Она была открытой как для прессы, так и, частично, для публики.

На первом этаже царила суматоха. Грузовик по доставке уже привез стулья, которые следовало расставить, но пока что они стояли вдоль стен. Столы были накрыты белыми скатертями, а на них еще нужно будет расставить блюда с печеньем и бутербродами. Сириль очень устала, тем не менее внимательно слушала рассказ Тьерри Пани о пациенте:

— Жан-Люк Мартин, тридцать девять лет. Классический случай, одержимость гигиеной. Я начал с ними сеансы гипноза Эриксона, но он не особо на них реагирует. Восстановление также не действует. Есть какие-нибудь предложения?

— Вы читали последние работы Швартца? — спросил Марк Фрижероль, специалист по поведению.

Пани откашлялся.

— Кроме самых последних…

Сириль внимательно слушала коллег, рисуя в тетради квадратики.

— Швартц разработал новую теорию касательно одержимости. Он заметил, что мозг человека, одержимого чем-либо, имеет особые характеристики. Поясная извилина мозга, лобная часть коры и хвостатое ядро являются чрезмерно активными. И он сделал вывод, что следует разорвать этот замкнутый круг, чтобы «перевоспитать» мозг. Для этого нужно создать другой мозговой доступ.

— Каким образом? — в один голос спросили двое его коллег.

— Следует заменить одержимое поведение каким-то другим, которое в конце концов вытеснит его, поскольку мозг будет усиливать именно это второе поведение, а не первое.

— Путем повторения упражнений? — спросил Мерсье.

— Да. Каждый раз, когда случается приступ, пациент должен заниматься чем-то приятным, активируя таким образом цикл компенсации. Мозг отдаст предпочтение именно этому приятному занятию, а не какому-то другому. А нейронный доступ, лежащий в основании одержимого поведения, ослабнет.

— Это же гениально! — прокомментировала Сириль.

— Да, я тоже так считаю. Я начал с одним из пациентов пробный курс занятий. Пани, приглашаю вас на следующее занятие. Что скажете?

Пани согласился.

— Мне это тоже интересно, — сказала Сириль.

Она была в прекрасном расположении духа. Она хорошо выспалась. Вечер с Бенуа прошел отлично, и впереди у них было несколько недель безмятежного отдыха. Она взглянула на часы.

— В завершение я бы хотела поговорить о своем пациенте.

Она кратко изложила дело Жюльена Дома, лечившегося ранее в Сент-Фелисите.

— Я решила перевести его в клинику Святой Анны. Я впервые столкнулась с подобным случаем и решила, что вы должны быть в курсе дела.

— Вполне разумно, — согласился Пани. — Не думаю, что остальным нашим пациентам понравится находиться с психически больным человеком.

Врачи были единодушны в своем мнении.

— Я тоже так считаю, — ответила Блейк. — В нашем Центре помогают здоровым людям, имеющим небольшие проблемы. Не стоит об этом забывать.

Шум отодвигаемых стульев обозначил конец совещания. Сириль стало легче. Ее мозг пребывал в прекрасном состоянии, и она держала все под контролем. Ей еще нужно было провести три утренние консультации, а после полностью посвятить себя философу, с которым предстоял обед в час дня.

* * *

Сумка Мари-Жанны была огромной и загромождала добрую половину стола. Сама Мари-Жанна сидела на диване рядом с пожилой дамой в зале ожидания. Они тихо разговаривали.