— Думаю, я достаточно рассудительна! — зло отчеканила Сириль.

— А я думаю, что нет. Если бы ты была в своем уме, то не отправилась бы в гости к психопату и не договорилась бы о встрече с доктором Франкенштейном!

А она-то надеялась на понимание и заботу мужа!

«Размечталась!»

Все оказалось совсем иначе. Как всегда, Бенуа хотел, чтобы она приняла его решение, ни с кем больше не советуясь. Он не захотел ее даже выслушать. В его глазах она всегда будет неумелой и несведущей студенткой, способной заниматься лишь самыми простыми случаями и сопровождать его на официальных мероприятиях. Она почувствовала, что ненавидит его.

Бенуа соскочил с кровати, отправился в ванную, откуда вернулся через некоторое время со стаканом воды и таблеткой в руке.

Его голос стал мягче:

— Дорогая, тебе нужно поспать. Завтра мы еще раз все обсудим, уже в спокойной обстановке. Все будет хорошо, не волнуйся, я обо всем позабочусь.

Сириль посмотрела на мужа, державшего в руке таблетку снотворного, потом с решительным видом взяла ее, положила в рот и, не глядя на Бенуа, отпила глоток воды из стакана.

— Ты прав. Чем спорить с тобой, я лучше посплю.

Она легла в постель и натянула одеяло до самого подбородка. По ее щеке медленно скатилась слеза ярости.

* * *

Бангкок

От палочек ладана шел приятный аромат. Небольшая пагода была расположена в саду, недалеко от дома, и здесь уже много лет висели портреты предков и родителей Санука Арома. Было тринадцать часов, когда старый профессор сложил руки под подбородком и склонился в поклоне. Ранее этим утром он побывал в храме, а после отправился к жрецу, предсказывавшему будущее. Из круглого открытого ящика он взял двадцать палочек, из которых затем выбрал одну.

На палочке виднелась загадочная надпись, значение которой жрец пояснил так: «Ты не сможешь убежать от своего прошлого». Санук Аром был ученым и откровенно смеялся над сомнительными верованиями. Но это послание, полученное в результате магической процедуры, крепко засело у него в голове. Перед возвращением домой он купил несколько амулетов, плетенок из желтых и синих нитей, а также фигурку Будды, приносящую счастье.

Тридцать лет он прожил за границей, двадцать пять в США и пять во Франции, и немало гордился своим резюме. Все его дипломы и награды были вставлены в позолоченные рамки и хранились в Бангкоке в Центре исследования мозга, одним из столпов которого он стал. Это была его гарантия, залог того, что у него по-прежнему остается возможность высказаться, принять участие в важнейших симпозиумах. После операции, которая сохранила ему жизнь, но лишила подвижности левую сторону его лица, он по-прежнему оставался уважаемым человеком. Странно, но недуг сделал его мудрецом в глазах других людей — мудрецом, который прошел испытание болезнью и сделал соответствующие выводы…

Санук Аром вернулся к себе и попросил супругу приготовить наргиле и голубые капсулы, без которых он не мог обходиться. Разувшись, он устроился на диване. В этот день он не работал в больнице.

Он взял дела детей, страдающих амнезией. Группа волонтеров обнаружила их на юге страны при каких-то странных обстоятельствах. Он взял в руки трубку и вздохнул. Когда его не станет, кто о них позаботится? Санук Аром подумал о докторе Блейк и погрузился в воспоминания, хранившиеся в глубинах его слабеющей памяти. «Ты не сможешь убежать от своего прошлого».

12 октября

Голые ноги Сириль утонули в пушистом ковре. Который час? Она не имела об этом ни малейшего понятия: в комнате было темно из-за закрытых ставней. Она крепко спала этой ночью и не видела снов.

Она поднялась, пошатываясь. В голове был туман.

«Где моя ночная сорочка?»

Она была совершенно голой. Сириль почувствовала, что ее мочевой пузырь вот-вот лопнет, на ощупь нашла дверь в ванную, открыла ее и, не включая свет, села на унитаз. Вокруг плясали тени. Сириль чуть приоткрыла глаза и проделала весь обратный путь до кровати. Но тут поняла, что голодна. Более того, она умирала с голоду. Она представила себе палку колбасы в холодильнике, кусок сыра, хлеб, и у нее потекли слюнки. Накинув халат, она нащупала ручку двери, ведущей в коридор, и повернула ее. Там было темно. Она закрыла за собой дверь и, держась за стену, направилась к гостиной. У Сириль было такое чувство, будто она плывет или все еще спит, хотя она и понимала, что движется вперед. Даже в махровом халате ей было прохладно. Она снова задалась вопросом, почему вдруг проснулась совершенно голой. Ее правая рука нащупала тайский консоль, затем бюст Будды из вулканической породы, привезенный из Индонезии.

«Кто закрыл ставни на окнах гостиной?»

Бенуа. Ему не нравилось, когда по утрам его будил солнечный свет. Ее окружали тени. Они скользили у нее под ногами, мелькали перед лицом. Не было слышно ни звука.

Сириль почувствовала себя как-то неуютно, но тут же подумала, что в ее возрасте глупо бояться темноты. Вытянув перед собой руки и аккуратно ступая, чтобы не натолкнуться на кресло или угол низкого стеклянного столика, она направилась к лампе с китайским абажуром, которая стояла справа от дивана.

Сириль была в нескольких шагах от нее, когда услышала жалобный стон. Он доносился от дивана. Вытянув руку, она нащупала провод и, перебирая его, добралась до кнопки-выключателя. Лампа слабо осветила гостиную, но постепенно свет стал ярче. Возле дивана лежал вытянувшись ее кот, как будто грелся на солнышке. Вот только в комнате не было солнца и он никогда не спал в этом месте.

Сириль наклонилась к нему.

— Все в порядке, Астор?

Кот с трудом повернул голову, и она увидела выколотые глаза. Два синих шарика, которые никогда больше не увидят дневного света. В глазницах блестели капли крови.

Дикий вопль Сириль разорвал тишину.

* * *

Когда Бенуа очнулся ото сна и присел на диван рядом с женой, Астор был уже мертв. Раны, нанесенные ему, привели к обширному кровоизлиянию, и животное невозможно было спасти.

Четверть часа спустя Сириль, завернувшись в халат, по-прежнему сидела на диване в полной прострации. Ее рука лежала на еще теплом теле Астора, завернутом в банное полотенце.

Она смотрела прямо перед собой, и в ее взгляде читалась скорее ярость, нежели подавленность. Она довольно долго молча размышляла над чем-то.

Когда Сириль наконец очнулась и собралась вытереть с ковра кровь, Бенуа ее остановил.

— Ничего не трогай. Я позвоню Ивону Местру, своему партнеру по покеру. Он инспектор седьмого округа. Если где-то здесь есть отпечатки пальцев Дома, их нужно зафиксировать, чтобы выдвинуть против него обвинение.

Смысл сказанных им слов наконец дошел до Сириль, и она отбросила в сторону губку и моющее средство. Она начинала осознавать, что произошло и что это значит. Дома больше не был просто пациентом, пришедшим к ней как к врачу. Он проник в их дом — и никто ничего не слышал! — и выполнил то, что собирался. Проблема профессиональная превратилась в проблему личную. Сириль оглядела комнату, как будто видела ее впервые. Она думала над тем, как этот сумасшедший сумел проникнуть в ее дом, как он мог ходить здесь так свободно, как он посмел приблизиться к ее коту…

— Дверь была закрыта на замок, ставни тоже закрыты. Как он сумел проникнуть внутрь? — громко спросила Сириль. И внезапно ее осенило. — Черт побери! Смежная дверь!

Взбешенная Сириль вскочила на ноги, переложила кота с рук на диван и бросилась к двери прачечной.

— Какой я была идиоткой! — крикнула она на бегу.

— Что такое? Ты куда?

— Она за все заплатит! Заплатит!

— Сириль! Что ты делаешь?

Сириль не удивилась, обнаружив дверь прачечной открытой. Выбежав на лестницу, она буквально взлетела по ступенькам и принялась изо всех сил стучать в дверь комнаты Мари-Жанны.