В апреле — июне 1964 года в наших газетах печатались сообщения, которых с нетерпением ожидали все советские люди. В них говорилось о самоотверженной борьбе со стихией гор, угрожающей сотням тысяч жителей цветущих азиатских городов и оазисов. Вот несколько примеров заголовков, выбранных из множества статей того тревожного периода:

ГОРА ПЕРЕКРЫЛА РЕКУ («Правда», 26 апреля).

ПРОТИВ СТИХИИ ГОР («Известия», 28 апреля).

ОБУЗДАНИЕ ГОРНОГО ДЬЯВОЛА («Известия», 30 апреля).

СТИХИЯ В ОСАДЕ («Комсомольская правда», 1 мая).

СТИХИЯ ГОР ПОКОРЕНА («Известия», 7 мая).

АГОНИЯ ЗЕРАВШАНСКОГО ЗАВАЛА («Известия», 5 июня).

Уже сами эти заголовки свидетельствуют о грандиозности случившегося явления, о той титанической борьбе, которую вели люди со слепой стихией, и о блестящей победе над ней.

В то же самое время в зарубежной буржуазной прессе сообщалось совсем иное. Под иллюстрациями, где были запечатлены прекрасные памятники гениальных зодчих Востока — мечети и дворцы Бухары и Самарканда — можно было прочесть интригующие многозначительные подписи: «Может быть, сегодня они будут сметены с лица земли…» Но такой катастрофы не последовало.

В одном из азиатских горных сплетений, где словно в тугом узле связаны начала Туркестанского, Зеравшанского и Алайского хребтов, зарождается горная река Зеравшан. Запертая громадами горных цепей в скалистом ущелье, она стремительно и бурно несет свои воды на протяжении около 300 километров по дну глубоких каменных коридоров. Лишь кое-где в местах расширений располагаются здесь немногочисленные населенные пункты. В районе города Пенджикента Зеравшан покидает горы и далее течет по равнине.

В теплый период года, когда реку усиленно питают талые снеговые и ледниковые воды, она полноводна и каждую секунду несет тогда по 600–700 кубометров кристально чистой студеной воды. По величине ее можно сравнивать с Северной Двиной или со стоком двух таких рек, как Урал. Зимой, когда таяние почти прекращается, Зеравшан переходит на голодный паек, воды в ней становится раз в 20 меньше, чем летом.

Зеравшан — река историческая. Здесь родилась и получила развитие самобытная согдианская культура, колыбелью которой была древняя столица Мараканда. У лона речных вод поднялись величественные города Азии — Самарканд и Бухара, прославившиеся на весь мир изумительными произведениями восточной архитектуры. Зеравшан дал миру немало великих сынов таджикского и узбекского народов.

Река Зеравшан с давних пор была поилицей и кормилицей миллионов людей. В ее бассейне земледелие процветает с незапамятных времен. Выйдя на равнину, река щедро раздаривает людям свое водное богатство, собранное в горах. Триста крупных каналов и бессчетное количество мелких разбирают ее воды без остатка.

И вода Зеравшана творит на этой земле чудеса. Живительная влага взрастила фруктовые сады, поля хлопчатника, необозримые посевы пшеницы, риса; повсюду раскинулись виноградники, бахчи, огороды.

Этот благословенный край славится бессчетными отарами тонкорунных овец, табунами прекрасных скакунов и многим, многим другим.

Поистине удивляешься тому изобилию, которое может дать вода. А не будь ее, на месте цветущей долины расстилалась бы выжженная солнцем пустыня.

Вода — это жизнь, говорят здешние люди, она дороже золота и алмазов. Не потому ли назвал народ свою реку Зеравшаном, то есть Золотоносной, не потому ли воспел ее в песнях, прославил в сказаниях и легендах!

И вот настал однажды момент, когда эта же вода оказалась вероломным врагом цветущего края.

У места, где в Зеравшан впадают слева прозрачные воды Фан-Дарьи, высится гора Сухта. Она вполне оправдывает данное ей название, ибо в переводе с таджикского языка на русский это слово означает «выжженная солнцем». Действительно, она голая, неприветливая и резко контрастирует с изумрудной зеленью садов кишлака Айни (Захматабад), что протянулся по правую сторону Зеравшана.

С этой горы 24 апреля 1964 года сошел обвал-оползень. Огромные массы земли, щебня и обломков горных пород завалили русло реки на участке в 800 метров длиной и до 650 метров шириной.

В течение многих дней до этого в горах шли дожди. От избытка вод вздулись реки. Фан-Дарье и Зеравшану было тесно в каменных руслах. Они превратились в бурные грохочущие потоки.

Жители кишлака время от времени слышали, как содрогалась земля от глухих подземных ударов и толчков. кое-где сошли обвалы. И вот скала Дориварз на склоне горы Сухта не устояла.

Колхозники из кишлака Айни видели, как она словно ожила: дрогнула, шевельнулась, затем стала перемещаться по склону, сначала медленно, а потом все быстрее, пока движение не превратилось в хаотический обвал, сопровождаемый страшным грохотом и гулом.

Зеравшан был плотно перекрыт гигантской плотиной; ее высота местами достигала 200 метров. Течение реки остановилось. Вода стала накапливаться выше завала. Образовалось новое озеро.

С этого момента возникло угрожаемое положение, и с каждым днем оно все более и более усугублялось.

Тотчас после обвала из кишлака Айни в эфир полетела радиограмма: «Час дня 24 апреля против центра Айни обрушилась гора, полностью перекрыв Зеравшан и Фан-Дарью. Надвигается большая опасность населению Зеравшанской долины. Просим принять срочные меры…»

Но почему вдруг была поднята тревога? Мало ли в горах случается обвалов, оползней и землетрясений?

Дело в том, что обвалившиеся массы представляли собой очень рыхлые, легко размываемые породы. Они при падении не создали мощной и плотной монолитной дамбы, как это было, например, при Усойском обвале, когда возникло Сарезское озеро, или при завале долины реки Юпшары на Кавказе у озера Рицы. Там эти завалы существуют тысячи лет, и пока нет никакой опасности, что их могут прорвать озерные воды.

Здесь же возникло иное положение. После завала Зеравшан приносил в котловину озера по 6–7 миллионов кубометров воды в сутки. Уровень воды в озере быстро поднимался. В любое время озерные воды могли размыть плотину и ринуться вниз. Последствия прорыва были бы ужасными. Огромный вал из воды, грязи и камней, катящийся по плодородной долине, нес бы гибель и опустошение.

А с другой стороны, завал угрожал безводьем: течение Зеравшана ниже прекратилось. Допустить такое положение означало отнять жизнь у цветущей долины на всем ее протяжении. Зеравшан перестал питать каналы и оросительные системы.

«Машина мчала нас через Зеравшанскую долину. Земля, напоенная весенними дождями, цвела во сне… Ничто не нарушало этой дивной гармонии майской ночи. И только каналы и арыки под мостами были непривычно пусты, в них не было воды. Она не отражала, как бывало, лунного света, они уныло зияли черными провалами в земле. Страшно было смотреть на бесконечные кладбища голых камней в пойме иссякшего Зеравшана…» — поделился своими впечатлениями один из писателей, побывавших на Зеравшане в то время.

Итак, две беды, две катастрофы угрожали Зеравшанской долине — разрушительное наводнение или полное безводье!

Нужно было во что бы то ни стало осторожно спустить озеро и восстановить естественное течение реки.

Правительственная комиссия решила спускать воду из озера по искусственному каналу. Но такой канал нужно было прорезать в завале за очень короткий срок, буквально в течение нескольких дней. Самый лучший помощник в таком срочном деле — взрыв.

Это было единственным правильным решением, ибо количество воды в озере катастрофически увеличивалось. Только за первые 50 часов, прошедших после обвала, его уровень поднялся на 35 метров.

К месту завала сплошным потоком шли грузы, взрывчатка, техника, прибывали специалисты, взрывники, саперы, рабочие. Первый взрыв прогремел в день Первого мая. А потом произвели еще несколько. После каждого взрыва в выемку входило до 30 бульдозеров. Они врезались стальными ножами и зубьями в грунт и метр за метром углубляли гигантскую траншею. Ни днем ни ночью не прерывалась работа железных гигантов. Канал имел вид ущелья, в котором могла бы разместиться улица с десятиэтажными домами. Лишь за последние трое суток работы было вынуто и перемещено около 200 тысяч кубометров грунта.