Той ночью на привале огня не разводили, чтобы запах дыма не выдал их присутствия. В Шинтогвине враждебность была почти осязаемой, и, казалось, даже стены пристально наблюдают за чужаками. Найдя глазок, Картер увидел за ним широкий коридор, где висели красивые люстры и высокие зеркала, а пол был устлан цветистыми коврами — остатки былой роскоши. Люди, проходившие по коридору, словно бы куда-то спешили. Взгляды у всех были затравленные, лица холодные, морщинистые. Среди путников попадались и мутанты из Муммута, продвигавшиеся в глубь Шинтогвина. Завидев их, мужчины вздрагивали, а женщины покрепче прижимали к себе детишек. Что бы ни наговорил лорд Джеггед своим подданным, вид мутантов явно повергал их в ужас.

В тот вечер Картер долго разговаривал с Грегори, который в детстве некоторое время жил в Шинтогвине и хорошо помнил планировку страны. Они совместно разработали маршрут.

На следующее утро Картер и его спутники переоделись в шинтогвинские одежды, прихваченные из Внутренних Покоев, и в обличье крестьян и торговцев вышли из потайного хода в обычный коридор. Поначалу никто не обратил на них внимания, поскольку отряд попал на верхние этажи, которые оказались безлюдными. Видимо, многие шинтогвинцы бежали из страны, спасаясь от тирании лорда Джеггеда, и теперь помещения в стране пустовали. Когда-то примерно такое же опустошение Картер наблюдал в Иннмэн-Пике во время оккупации страны анархистами. В той части Шинтогвина, по которой шёл отряд, царил ужасный холод. Лестницы расшатались, двери были сорваны с петель, кое-где валялось битое оконное стекло, которое никто и не думал убирать.

Только под вечер отряд покинул верхние этажи. Ниже Шинтогвин был обитаем, но и здесь наблюдались признаки небрежения и равнодушия к жилищу: обои, отставшие от стен, потёртые и засаленные ковры, тускло горевшие газовые светильники, едва рассеивавшие полумрак. Люди были одеты кое-как и выглядели подавленно.

Дабы не вызывать подозрений, Картер разбил отряд на две группы. Не успели они пройти и десятка шагов, как Грегори обернулся к Нункаслу, шедшему в группе Картера и сердито прошептал:

— Крестьяне не ходят строем.

Пристыженный лейтенант велел своим людям идти «вольно», и все стало намного лучше.

Вскоре путники поравнялись с рядами окон в резных рамах. За окнами было темно — хоть глаз выколи, хотя до рассвета оставался всего час.

Грегори шепнул на ухо Картеру:

— Это ходы во Внешнюю Тьму — доки.

У Картера по спине мурашки побежали.

Толпы народа спешили по коридору к просторному залу с потускневшим, давно не натиравшимся паркетом. Еле-еле светили газовые лампы, мальчишки толкали тележки, нагруженные мешками с зерном, ящиками с обмундированием, брусками дерева и прочим товаром. Тяжёлые дубовые двери, некогда, судя по всему, служившие защитой от Тьмы, были открыты нараспашку. Вниз, к чёрной-пречёрной земле спускались широкие пандусы. Возле них стояли повозки, управляемые людьми в серых плащах. Туда перекладывали груз с тележек. Несколько анархистов расхаживали неподалёку.

Отряд прошёл ещё милю вдоль доков. На пути Картеру и его спутникам попались несколько мутантов. На глазах Картера парочка жутких созданий сошла по пандусу и исчезла в бесконечной ночи. Воздух за проёмами дверей был прохладный, но не морозный — словно Внешней Тьмы не коснулась рука зимы, сковавшей Эвенмер.

— Думаю, выйти из доков будет просто, — сказал Грегори, — если только мы разделимся. — Он указал на стражника в алой форме и багряном шлеме. — Вряд ли они станут привязываться. Кто по доброй воле потащится во Внешнюю Тьму?

Получив приказ, отряд быстро рассредоточился по докам. Картер направился к боковой двери и миновал равнодушного стражника. Заржавевшая дверная ручка повернулась с трудом, дверь, открываясь, скрипнула — негромко, но Картеру этот звук показался ударом грома. Он не стал оборачиваться и спустился по расшатанным деревянным ступеням мимо двоих мужчин, прислонившихся к столбам. Они о чем-то негромко переговаривались, и Картер боялся, как бы его не окликнули. Он ступил на высушенную землю, усыпанную щебнем. В отсветах фонарей на землю легла длинная тень, но вскоре растворилась в окружающей черноте.

Затем Картер загашал влево и, притаившись, стал поджидать остальных. Он видел доки на всем их протяжении. С этого расстояния они напоминали причалы на высохшем море. Один за другим спутники Картера спускались по пандусам и исчезали во тьме. Он чуть выдвинул из ножен Меч-Молнию, превратив его в маяк для своих товарищей. Словно мотыльки на пламя, отряд собрался к этому едва заметному огоньку. Нункасл подошёл последним. Он угрюмо усмехнулся.

— А дельце вышло не самое трудное.

— Верно, — кивнул Грегори. — Да только с какой стати им охранять доки, когда тут весь этот мрак в дозоре?

Все как один, люди ошеломлённо озирали каменистую равнину, которая, как ни странно, прекрасно просматривалась, хотя путники не видели даже лиц друг друга. Не было здесь ни дуновения ветра, ни пения птиц, не горели в небе звезды. Картер и его товарищи застыли на месте, не в силах пошевелиться.

— Что же это такое? — наконец прошептал один из гвардейцев. — Откуда темнота берётся? Ответил ему Грегори:

— Здесь Край Света, конец Творения, пространство меж звёзд. Пустота.

— Но здесь не пусто, — возразил Картер. — Смотрите.

Вдали на горизонте чернел силуэт огромного дома, протянувшегося на многие мили. Ещё более тёмные, чем ночной мрак, лежали на окрестных холмах тени скатов крыш, шпилей и винтовых башен. Лишь горстка огоньков — призрачно-красноватых, горела посреди чёрной громады дома — колдовские — блуждающие огни, светильники в городе мёртвых. Картер чувствовал, как исходящее от дома зло бьёт его, как давит на него этот ужас, этот дом, который не должен был существовать, который и не мог бы существовать в обычном мире.

— Я и представить не мог, что он так огромен, — хрипло проговорил Даскин.

— Они преуспели больше, чем мы думали, — ошеломлённо отозвался Картер. — Он спорит размерами с самим Эвенмером.

— Построиться, — приказал гвардейцам Нункасл. — Мы ни за что не дойдём туда, если будем идти вразброд.

Освещение равнины, которое было намного ярче, чем при самой ущербной луне, исходило неведомо откуда, и все, что находилось вдали, было освещено гораздо лучше того, что совсем рядом. Люди шли по царству полутеней. Откуда бы ни исходило странное свечение, фонари здесь оказались не нужны, и отряд мог спокойно передвигаться незамеченным. Среди щебня тут и там валялись обломки обсидиана, и из-за этого равнина поблёскивала искрами. Картер подобрал один камень величиной с большой палец. Ювелирной ценности он не представлял, но был по-своему красив. Картер задумался о том, что создало этот камень. Магма, извергнутая из доисторических вулканов? Или же это ненужный обломок, оставшийся после сотворения миров или строительства Высокого Дома? Как бы то ни было, этот камень не имел никакого отношения к миру Картера. Глядя на него, он понимал: камень — не частица Эвенмера. Картер всегда, даже тогда, когда жил вдали от Высокого Дома, твёрдо знал, что имеет отношение к нему, а что нет. Эвенмер включал в себя все Сущее, кроме этой мрачной равнины. И в самом деле, Грегори был прав. Ничто, пустота. Картер думал о годах, прожитых им в роли Хозяина, вооружённого Словами Власти и Ключами, способного добиться всего, чего бы он ни пожелал. И вот теперь он чувствовал, как здесь его силу отбирают у него — здесь не властны были законы и правила Эвенмера. Потрясённый, озадаченный, Картер выронил камень. Тот ударился о землю и покатился.

Даскин — тень среди теней — шагал рядом с братом. Картер, тяжело дыша, ухватился за его плечо.

— Все в порядке? — спросил Даскин.

— Нет, — очень тихо отозвался Картер, чтобы не услышали остальные, но даже это короткое слово прозвучало затравленно. — Слова и карты исчезли. Их нет. Только что я почувствовал, как они словно испарились.

— Но как такое может быть?