Вернувшись во Внутренние Покои, Картер целый день посвятил совещанию с мистером Хоупом, во время которого обсуждались планы будущих странствий. Ещё два дня прошло в ожидании знаменитых архитекторов. Когда портье объявил об их прибытии, Хозяин и его дворецкий сидели в гостиной, пили горячий чай, беседовали о делах и поглядывали на снег за окнами, занавешенными золотистыми портьерами из дамасского шелка.

Гости вошли в шляпах, пальто и перчатках, зябко поёживаясь от холода, сопровождавшего их во время путешествия по Длинному Коридору. Оба были немолоды. Один — высокий и худой, второй — маленький и полный.

— Филлип Крейн, — представился коротышка, — а это Говард Макмертри, мой старший партнёр. Архитекторы к вашим услугам, сэр. Все верно, мистер Макмертри?

— Можно и так сказать, — отозвался его спутник. — Но вернее — архитекторы на пенсии, пытающиеся составить каталог всей архитектуры Высокого Дома. Вряд ли нам когда-либо удастся завершить этот труд.

— А я думаю — удастся, — возразил Крейн. — Ведь должна получиться книга, не так ли, мистер Макмертри?

— Научная книга, в которой будет рассказано обо всех чудесах Эвенмера. Но мы давно не работаем, мы на пенсии, и вам это отлично известно.

— Вы все время так говорите, мистер Макмертри. Но мы рады, что мы… на пенсии то есть. И работаем мы с вами вместе…

— Сорок два года, — закончил за него Макмертри. — В одной фирме, основанной нашими отцами. Старое доброе заведение…

— «Макмертри и Крейн», — продолжил Крейн. — Мы сохранили название. Сорок два чудесных года.

— Некоторые из них были не так уж чудесны, — проворчал Макмертри.

— Это как посмотреть, — возразил Крейн.

— Только так и можно смотреть. А вы — пессимист, мистер Макмертри.

— А вы — идеалист, мистер Крейн. Но мы оба, лорд Андерсон, как мы уже сказали, к вашим услугам.

Лысину Макмертри обрамлял венчик седых волос, их пряди свисали до бровей. У него были удивительно тонкие пальцы и открытые, честные голубые глаза. Седины Крейна образовывали пышную гриву. Нос у него был картошкой, глаза — карие, озорные, окружённые сеточкой морщинок, образовавшихся от привычки часто смеяться.

Картер и Хоуп пожали гостям руки, усадили поближе к огню, налили горячего чая. Как только архитекторы согрелись, Хоуп задал им вопрос о Краеугольном Камне.

— А-а-а… — понимающе протянул Крейн. — Краеугольный Камень! Да, мы многое знаем о нем. Можно сказать, мы эксперты по Краеугольному Камню.

— Кое-что мы о нем знаем, — поправил коллегу Макмертри. — большей частью — легенды.

— А я бы сказал: мы о нем знаем больше кого бы то ни было, — возразил Крейн. — Мы им интересовались. Табличка с клинописным текстом, некогда обнаруженная в нише, устроенной в основании вертикальной каменной плиты в южном Лофте, а теперь хранящаяся в Эйлириумском университете, содержит его описание. Согласно этому описанию, он представляет собой блок весом примерно в семь стоунов, двадцать восемь на двадцать восемь дюймов, с многочисленными надписями и знаками. Для того чтобы информировать вас более подробно, я должен свериться с моими записями.

— Считается, что камень обладает некоей силой, — сказал Макмертри. — На этом настаивают все легенды.

— Вам знакомы страны, примыкающие к Внешней Тьме? — спросил Картер.

— Безусловно, — ответил Крейн.

— В некоторой степени, — ответил Макмертри. — Мы провели три кошмарные недели в Шинтогвине.

— Отлично провели время, — сказал Крейн. — Если бы не тамошняя солдатня.

— Они обвинили нас в шпионаже, — объяснил Макмертри. — Мы едва ноги унесли.

— Пришлось прибегнуть к дипломатии, — вздохнул Крейн. — Зубы заговорить, и всякое такое.

— Презираю дипломатию, — пробурчал Макмертри.

— Вот почему он всегда путешествует со мной, — объяснил Крейн. — Чтобы я время от времени спасал его жизнь. Архитектура в Шинтогвине и Эффини довольно оригинальна…

— Уныла она, а не оригинальна, — проворчал Макмертри.

— Что-то в тамошних постройках, знаете, такое — деревенское, что ли…

— Страшный сон архитектора, — выразил своё мнение Макмертри.

— Мы собираемся отправиться туда, — сказал лорд Андерсон и вытащил из кармана осколок камня. — В самое ближайшее время. Наш разговор должен остаться в тайне, джентльмены. Мы разыскиваем Краеугольный Камень, похищенный из Иннмэн-Пика. Вот его маленький осколок. — Протянув камень мистеру Макмертри, Картер ощутил пульсацию. — Не будет ли вам интересно сопровождать нас? Ваш опыт может нам очень пригодиться. Вы получите плату за свои услуги и благодарность от Внутренних Покоев.

— На мой взгляд — камень как камень, — сказал Макмертри.

— Это не так, — покачал головой Картер. — В нем содержится невероятной мощи энергия, которую никто, кроме меня, не ощущает.

— Похоже, это очень опасно, как вам кажется, мистер Крейн? — проговорил Макмертри, возвратив Картеру осколок.

— Похоже, это ужасно интересно, как вам кажется, мистер Макмертри?

Архитекторы обменялись совершенно одинаковыми усмешками.

— Конечно, мы пойдём, — сказал Крейн.

— Не сможем отказаться от такой возможности, даже если это грозит нам гибелью, — добавил Макмертри.

— А если хотя бы один из нас уцелеет, то мы все-таки допишем нашу книгу, верно я говорю, мистер Макмертри?

— Не «допишем», мистер Крейн. И не «мы». Но я бы посвятил её вам.

— А я — вам. Ну, так когда трогаемся?

— Мои дипломаты разведывают обстановку в Шинтогвине, — ответил Картер. — Они должны вернуться через две недели.

— Превосходно, — сказал Крейн.

— Приемлемо, — сказал Макмертри.

* * *

Посланники вернулись с дурными новостями: шинтогвинские правители распорядились остановить их на границе, где послов продержали трое суток, после чего им было сказано, что в аудиенции отказано, а вход в страну запрещён. Ещё более неприятной оказалась весть от другого эмиссара: он сообщил о том, что Муммут Кетровиан — государство, граничащее с Шинтогвином и входящее в Белый Круг, закрыло все ворота из-за слухов не то о революции, не то об эпидемии, и теперь в эту страну никого не впускают и из неё никого не выпускают. То, что посланцам Картера не удалось добыть необходимых сведений, говорило о страшном заговоре, и потому Картер и Хоуп не спали, ломая головы над обдумыванием ситуации, несколько ночей подряд. Занимались они этим совершенно напрасно: к концу недели они не продвинулись ни на йоту.

В четверг, поздно вечером, когда лампы уже были притушены, а за окнами выла метель, Сара помогла Картеру надеть Дорожный Плащ поверх самого тёплого пальто. Он обулся в тёплые сапоги, натянул перчатки, взял Меч-Молнию. А потом Сара повязала ему на шею красно-чёрный клетчатый шарф.

— Я его связала для тебя, — сказала она. — Когда шея в тепле, и на сердце тепло. И ещё его можно использовать как шахматную доску.

— Универсальная вещь? Но шахмат я с собой не беру. А как семафором им нельзя пользоваться?

— Можно, — кивнула Сара, окинув мужа любовным взглядом, и улыбнулась. — Ты так укутан, что смог бы сойти за живой семафор.

— Я такой, каким ты меня сделала.

— Да нет, просто на тебе связанный мною шарф, вот и все. Они сошли вниз, держась за руки, и вошли в библиотеку, где их ждали Хоуп и Чант. Все лампы ярко горели. Вскоре появились Даскин и Грегори, затем — Макмертри и Крейн, а за ними — невысокого роста кривоногий лейтенант во главе отряда из четырнадцати воинов гвардии Белого Круга.

— Лейтенант Нункасл прибыл в ваше распоряжение, — отрапортовал лейтенант. У него было простое, честное лицо, слева испещрённое оспинками, глаза навыкате, отчего в лице было что-то лягушачье, и длинные, щеголевато подкрученные усы. На груди лейтенанта блестело с десяток боевых наград, в том числе — весьма почётный Белый Крест Инглнука.

Картер кивком указал на эту выставку регалий.