— У меня тринадцать пациентов и только три свободных места.

— Плоховато. А как их состояние?

Обведя взглядом свои владения, Теа мысленно воспроизвела особенности каждого случая.

— Нормальное, кроме одного, с аневризмой брюшной аорты. Он должен остаться. Потому что ему, возможно, предстоит повторная операция. У него опять кровотечение.

— А у остальных состояние стабильное?

— На данный момент — да.

— Тогда давай расчищай место, потому что у тебя ожидается наплыв.

Теа положила трубку. В такие ответственные моменты она неизменно демонстрировала сильные стороны своего характера.

— Внимание всем! — раздался ее воинственный клич. — Переходим на авральный режим работы, и это не учебная тревога.

Легкий толчок кровати потревожил Лори, и она очнулась от полусна. Зажмурив глаза от яркого света ламп, она не понимала, что происходит. После очередного толчка кровать начала двигаться, и Лори вспомнила о перенесенной операции и о том, где находится. Большие часы над дверью показывали двадцать пять минут третьего.

Повернув голову на шум голосов, Лори обратила внимание на суматоху вокруг центральной стойки. Выгнув шею, она посмотрела назад и увидела, что ее кровать двигает санитар. Это был худощавый светлокожий афроамериканец с тонкими усиками и волосами с проседью. Мышцы его шеи заметно напряглись, когда он остановил кровать Лори перед двойными дверями.

— Что происходит? — спросила Лори.

Санитар не ответил. Он сосредоточенно проталкивал кровать, чуть отклонившись назад. Двери распахнулись. В сопровождении трех санитаров в палату ввозили только что прооперированною пациента. Анестезиолог придерживал его за подбородок, сохраняя в определенном положении интубационную трубку.

Лори повторила вопрос, обращаясь к санитару. Где-то внутри у нее зародилось нехорошее предчувствие: происходило что-то не то. Насколько она поняла, до прихода доктора Райли ее не должны были никуда переводить.

— Вас переводят в другую палату, — ответил санитар, сосредоточенно отодвигая ее кровать, чтобы дать возможность провезти другого пациента.

— Я должна остаться здесь, в ПНП! — воскликнула Лори с растущей тревогой в голосе.

— Так, поехали, — сказал санитар, словно не слыша Лори. Он с трудом сдвинул кровать и покатил ее вперед.

— Подождите! — вскрикнула Лори и сморщилась из-за резкой боли, которую вызвало напряжение мышц.

От неожиданности санитар тут же остановил кровать. Он встревоженно посмотрел на нее:

— Что случилось?

— Меня не должны никуда переводить отсюда, — заявила Лори. Ей приходилось говорить громко из-за шума в помещении. Чтобы несколько уменьшить боль, она осторожно приложила руку к верхней части живота, стараясь не беспокоить нижнюю.

— Я получил четкое указание перевести вас в другую палату, — сказал санитар. Его лицо выражало и недовольство, и недоумение. Вытащив из кармана клочок бумаги, он взглянул на него. — Вы Лори Монтгомери, да?

Проигнорировав его вопрос, Лори приподняла голову с подушки и посмотрела в сторону центральной стойки, напоминавшей пчелиный улей. Двери в помещение вновь распахнулись, и в палату стали ввозить очередного послеоперационного пациента. Санитар опять отодвинул кровать, чтобы освободить дорогу.

— Я хочу поговорить со старшей медсестрой, — требовательно заявила Лори.

В явном замешательстве санитар смотрел то на Лори, то на центральную стойку. Он с досадой покачал головой.

— Не надо меня никуда везти, — решительным тоном сказала Лори. — Я должна остаться здесь. Мне нужно поговорить с руководством.

Обреченно пожав плечами, санитар направился к стойке, оставив Лори посреди помещения. Лори наблюдала, как он, держа в руке листок с ее фамилией, тщетно пытался привлечь чье-то внимание. Наконец кто-то указал ему на плотную женщину со светлыми волосами. Санитар подошел к Теа, указывая рукой в сторону Лори.

Хлопнув себя ладонью по лбу, словно возникшая проблема стала последней каплей в этом водовороте событий, Теа, обогнув центральную стойку, направилась к Лори. Санитар старался не отставать от нее.

— В чем дело? — строго спросила она, упершись руками в бока.

— Я должна была остаться в ПНП до прихода доктора Райли, — ответила Лори, пытаясь говорить внятно — она не успела еще оправиться после наркоза, и ее голова пока плохо работала.

— Позвольте успокоить вас: ваше состояние абсолютно стабильно. И вам нет смысла оставаться здесь. А у нас, к сожалению, наплыв пациентов. И мы бы с удовольствием занимались вами всю ночь, но у нас полно работы. Так что увидимся в другой раз. Выздоравливайте! — С этими словами, слегка похлопав Лори по руке, она направилась назад к центральной стойке, выкрикивая по дороге указания одной из медсестер.

— Простите! — тщетно пыталась остановить ее Лори. — Вы не могли бы позвонить моему врачу? Или позвольте мне сделать это самой.

Не оборачиваясь, Теа подошла к стойке и вновь окунулась в суету.

А санитар, став в изголовье, вновь покатил кровать. Он подвез Лори к двойным дверям и толчком распахнул их. Выкатив кровать в коридор, он поставил ее параллельно стене. Лори обратила внимание на несколько каталок с пациентами, ожидавшими операции.

— Мне нужно позвонить, — сказала Лори настойчиво, когда они поравнялись со стойкой операционного отделения.

— Вам придется подождать, пока мы не доедем до вашей палаты, — ответил санитар.

У лифта Лори охватило отчаяние. Ее буквально выдернули из обещанного ей убежища навстречу опасности, и она оказалась бессильна как-то этому противостоять. Страдая от вызванной потерей крови слабости и боли при малейшем движении, она понимала, что абсолютно беспомощна. И, вспоминая список жертв, она чувствовала, что вполне подходит для его продолжения: она была соответствующего возраста, здорова, перенесла операцию, лежала под капельницей и относительно недавно стала клиентом «Америкер». Ее единственным утешением был тот факт, что Наджа уже сидел в тюрьме.

— Куда мы направляемся? — спросила Лори с надеждой в голосе. — В отделение акушерства и гинекологии?

Санитар покачал головой:

— Нет! У них там все забито. Ваша палата шестьсот девять, в отделении хирургии.

Закрыв глаза, Лори ощутила легкую дрожь.

Кофеин все еще действовал, и Джек курсировал от стойки к дверям, то и дело поглядывая на мокнущий под дождем бетонный пандус для кресел-каталок. Время шло, и он уже хотел оставить эту затею с памятками, вернуться в ОГСМЭ, забрать все материалы и поспешить назад в Центральную манхэттенскую. Было полтретьего ночи, и он отсутствовал там уже около полутора часов.

— Доктор Стэплтон! Доктор Стэплтон!

Джек увидел машущего ему из-за стойки Сальвадора. Рядом с ним стояла девушка, похожая на подростка, с прямыми светло-каштановыми волосами до плеч, расчесанными на прямой пробор и убранными за большие, словно специально предназначенными для этой цели уши. У нее были огромные глаза и маленький вздернутый носик.

— Это доктор Ширли Мэйранд, — сказал Сальвадор, представляя Джеку ординатора-кардиолога.

На мгновение Джек даже застыл, очарованный ее юностью. Впервые в жизни он ощутил себя старым. Несмотря на то что ему шел пятый десяток, он, играя в баскетбол с парнями в два раза моложе его, забывал о своем возрасте. Чтобы стать дежурным кардиологом, эта девушка должна была закончить какое-то высшее медицинское учебное заведение и несколько лет проработать здесь.

— Чем могу помочь? — поинтересовалась Ширли. Даже ее голос показался Джеку подростковым.

Представившись, Джек вытащил страницу медицинской карты Собжик, положил ее на стойку и развернул полотно электрокардиограммы.

— Не буду вам мешать, — сказал Сальвадор и удалился.

— Я понимаю, что этого маловато, — начал Джек, — но все же: можете сказать что-то по этому поводу?

— Слишком маленький отрывок, — посетовала Ширли, склонившись, чтобы повнимательнее разглядеть ЭКГ.