— Шелли, осторожно! — кричала Лори. — Стой!

К ее великому ужасу, брат продолжал бежать к заболоченному озеру, со всех сторон окруженному опасной трясиной, способной поглотить и слона. Она не верила своим глазам — ведь она предупреждала! Однако он не послушался.

— Остановись, Шелли! — пронзительно кричала она.

От жуткого отчаяния, что не может предотвратить неминуемую беду, Лори бросилась вдогонку. Она была уверена, что ничего уже не поможет, если брат окажется в трясине, но не могла просто стоять и наблюдать за разворачивающейся трагедией. Уже на бегу она в панике пыталась отыскать глазами какую-нибудь длинную палку, чтобы кинуть брату, когда тот попадет в эту жижу, но, кроме камней, вокруг ничего не было.

Вдруг метра за три до озера Шелли остановился. Обернувшись, он посмотрел на Лори. Он улыбался, будто хотел подразнить ее, как всегда, когда они были детьми.

Лори тоже остановилась с облегчением. Запыхавшись, она еще не могла понять, злиться ей или радоваться. Но тут, прежде чем она успела что-то сообразить, Шелли повернулся и вновь ринулся навстречу гибели.

— Нет! — крикнула Лори.

Однако на этот раз Шелли все же достиг берега озера. Его ноги безнадежно увязли в трясине. Он вновь обернулся, но улыбки на его лице уже не было. Оно выражало ужас. Он потянулся к Лори, добежавшей до края твердого берега. Она снова оглядывалась в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы дотянуться до него, но так ничего и не находила. Трясина быстро и неумолимо засасывала его. Лори смотрела в его молящие о помощи глаза, пока они не исчезли в отвратительной жиже. Его все еще остававшаяся на поверхности рука бессмысленно хваталась за воздух, но и ее вскоре поглотила всеядная топь.

— Нет! Нет! Нет! — кричала Лори, но голос потонул в пронзительном звоне, вызволявшем ее из объятий глубокого сна. Она быстро дотянулась и утихомирила свой древний, еще с механическим заводом, будильник. Вновь откинувшись на постель, она уставилась в потолок. Лори тяжело дышала и была в испарине. Старый кошмар, оставивший ее на несколько лет, опять вернулся к ней.

Лори села, свесив ноги с кровати. Она чувствовала себя отвратительно. Накануне вечером она легла слишком поздно, поддавшись желанию отмыть свою запущенную квартиру. Понимая, что глупо было затевать уборку в столь поздний час, она тем не менее сделала это, интуитивно почувствовав, что только это ей сейчас поможет. Следовало убрать паутину, как в прямом, так и в переносном смысле.

Трудно было представить, насколько изменилась ее жизнь за последние сорок восемь часов. Она почти не сомневалась, что их отношения с Джеком останутся неплохими, однако уже не близкими. Ей предстояло трезво оценить свои потребности и его взгляды на действительность. Плюс ко всему появилось беспокойство за мать и тревога за свое собственное здоровье.

Поднявшись, Лори направилась в крохотную ванную, следуя своему обычному утреннему распорядку — принять душ, помыть и высушить волосы и нанести скромный, привычный для нее в последнее время макияж, который сводился к небольшому количеству коралловых румян, подводке для глаз и естественного цвета помаде. Она посмотрела на себя в зеркало. Отражение ее не обрадовало. Она выглядела уставшей и измученной, несмотря на свои попытки как-то это скрыть, — не помог даже маскирующий крем.

Лори всегда была здорова и воспринимала свое здоровье как должное, не считая определенного периода в средней школе, когда она страдала булимией. И вот неожиданная опасность все перевернула. Сама мысль о возможном «генетическом заговоре», тайно зреющем где-то среди триллиона ее клеток, казалась жуткой. У нее была надежда, что исследование проблемы, которое она провела накануне вечером, ее в какой-то мере успокоит. Однако этого не случилось. Да, с научной точки зрения она теперь была основательно подкована и знала о BRCA 1 все: в обычных условиях ген помогает организму, уничтожая раковые клетки, но при наличии мутации все происходит наоборот.

К сожалению, научная информация оказывалась весьма относительным помощником, особенно когда она пыталась как-то увязать полученные сведения со своим желанием иметь детей. Мысль о профилактическом удалении молочных желез казалась страшной, но удаление яичников было еще страшнее: это означало стерилизацию. Ее биологические часы тикали еще громче и быстрее, чем она предполагала.

Все это действовало угнетающе на ее измученный от недосыпа организм. Вопрос стоял так: надо ли ей проходить обследование по поводу наличия мутации BRCA 1? Ответа она не знала. Разумеется, она не согласится на удаление яичников, по крайней мере до тех пор, пока не родит ребенка. А грудь? На это она тоже не пошла бы. Так в чем тогда смысл обследования?

Быстро позавтракав фруктами с хлопьями, она вышла из своей квартиры на пятнадцать минут позже, чем планировала. Миссис Энглер не обманула ее ожиданий. Ее дверь, словно по сигналу, приоткрылась точно в срок, и она, высунув голову, наблюдала своими воспаленными глазами, как Лори нервно многократно нажимала кнопку лифта, будто это как-то могло ускорить его прибытие. Лори, улыбнувшись, помахала женщине, однако миссис Энглер просто захлопнула дверь.

Прогулка по Первой авеню оказалась вполне обычной, разве что на улице несколько похолодало, но Лори не хотелось брать такси. С застегнутой до самого подбородка молнией пальто на подстежке ей было вполне тепло. К тому же ей нравилось включаться в пульсирующую жизнь города. Для Лори динамичность Нью-Йорка казалась не сравнимой ни с одним другим местом на планете, властно отодвигавшей все ее личные проблемы куда-то на задний план. Их место заняли размышления о деле Макгиллина и надежда на то, что она получит сегодня результаты анализов от Морин и Питера. Она поймала себя на мысли, что ей было любопытно, какая работа ожидала ее в этот день.

Лори вошла в ОГСМЭ через главный вход. По сравнению с прошлым утром вестибюль приемного отделения был пуст. Пусто оказалось и в левом крыле, где располагались офисы администрации. Она помахала дежурившей Марлин Уилсон, которая, наслаждаясь одиночеством, листала утреннюю газету. Та одной рукой помахала ей в ответ, а другой нажала на кнопку, чтобы пропустить Лори в комнату опознания. Снимая на ходу пальто, Лори вошла в офис.

В креслах сидели и о чем-то оживленно беседовали старшие судмедэксперты — Кевин Саутгейт и Арнолд Бессерман. Не прерывая диалога, оба в знак приветствия помахали Лори. Она подняла руку в ответ. Лори обратила внимание на отсутствие на своем обычном месте вечно скрывавшегося за газетой Винни Амендолы. Она подошла к столу, за которым Рива разбирала поступившие за ночь дела, отбирая те, где требовалась аутопсия, чтобы распределить их между врачами. Подняв глаза, Рива посмотрела на Лори поверх очков.

— Ну что, сегодня удалось выспаться? — улыбнувшись, поинтересовалась она.

— Не особенно, — призналась Лори. — Почти до двух убиралась в квартире.

— Это мне знакомо, — понимающе хмыкнула Рива. — А как в больнице?

Лори рассказала о самочувствии матери и пару слов об отце, решив, однако, умолчать о проблеме с BRCA 1.

— Джек уже в «яме», — сообщила Рива.

— Я так и поняла, не застав Винни за чтением спортивных новостей.

Рива покачала головой:

— Джек уже рылся в бумагах, когда я пришла, — то есть около половины седьмого. Не рановато ли для него? Мне его даже стало жалко. Я посоветовала ему не растрачивать так свою жизнь.

— Которая и без того просто бьет ключом, — засмеялась Лори.

— Я еще и про твою маму ему рассказала — надеюсь, ничего страшного? Он интересовался, куда ты вчера после полудня делась: видимо, заходил к нам в кабинет, после того как ты уже ушла, а я разговаривала внизу с Келвином.

— Ничего, все нормально, теперь это уже не тайна, — ответила Лори.

— Ну и хорошо, — сказала Рива. — И все же я не понимаю, почему мать ничего тебе не говорила. Джек был просто ошеломлен.

— Он конкретно сказал что-нибудь?