По радио звучали мелодичные баллады, чередуясь с хитами рок-н-ролла, объявлениями и новостями. Лето. Все в отпуске, отдыхают, путешествуют, ходят на пляж. Трудно было представить, что раньше жизнь Кейт была такой же. Теперь она состояла лишь из поездок к Тому и работы над книгой. Иногда она приходила в детскую и, сидя в кресле-качалке, представляла себя с ребенком на руках. Сможет ли она полюбить его? Она не представляла себя матерью, как бы сильно малыш ни толкался в животе. Отдавая себе отчет, что скоро он появится на свет, она все же не могла привыкнуть к этой простой мысли. Будет ли он похож на Тома? Хорошо бы… Если родится мальчик, она назовет его Тайг, если девочка – Блэр. Ей хотелось выбрать необычное имя, чтобы ребенок с самого начала чувствовал себя особенным. Том, наверное… она вздохнула, докурила сигарету и сделала радио погромче. Довольно этих мыслей. Высунувшись в окно, она позволила легкому утреннему ветру играть с ее волосами. Сегодня она не стала заплетать их в косички. Тому всегда нравились ее распущенные волосы. Джинсовый сарафан стал ей, пожалуй, слишком тесным. Том не заметит, но швы, казалось, были готовы лопнуть. Придерживая живот одной рукой, второй Кейт посильнее надавила на газ. Малыш снова заворочался, совсем как щенок, когда он укладывается на коленях. Улыбнувшись этой мысли, Кейт прибавила скорость до восьмидесяти пяти миль в час. Хотелось приехать побыстрее. Поскорее увидеть Тома.
Два с половиной часа спустя поворот был совсем рядом. Все ориентиры были хорошо знакомы. Большая зеленая реклама ресторана за углом. Белый дом с голубыми ставнями. Унылый маленький отель. И рядом – поворот. Она свернула вправо и снизила скорость, занервничала, выключила радио и закурила новую сигарету – все равно пришлось ждать на перекрестке, пока проедут другие машины. Еще пятнадцать миль – и она в Кармеле. Санаторий, расположенный в сельской местности, был по-своему очарователен. До моря было довольно далеко, но повсюду кружили чайки в поисках пищи.
Кейт снова нажала на газ, повернула направо. Узкая дорога вывела ее к дорожке поменьше, скорее даже тропинке, убегавшей в заросли деревьев и кустов, на которых зрели наливные ягоды. Кейт захотелось выйти из машины и нарвать этих ягод – в детстве она частенько так делала. Но времени совсем не было – часы уже показали девять тридцать. Том, должно быть, гуляет или размышляет, лежа в гамаке – он так часто делал. Кейт хотелось узнать его мысли, но он ничего ей не рассказывал, только смеялся в ответ на ее расспросы. Иногда он казался прежним Томом, тем Томом, которому было о чем думать, который просто дразнился и в любую минуту мог снова стать самим собой. В такие минуты Кейт любила его еще больше – его сияющие глаза, его лучезарную улыбку… Красивый мальчик.
Главный корпус ничем не отличался от любого другого большого дома в хорошем состоянии. Ослепительно-белый фасад хорошо сочетался с элементами желтого, почти на всех окнах стояли цветы в горшках, на газонах разбиты клумбы. Узкая извилистая тропинка вела к двери, на которой висела медная табличка с гравировкой «Дом на лугу». Всего три слова, ничего не говорившие посторонним; все посетители без того знали, куда пришли. Неподалеку виднелись домики поменьше, тоже бело-желтые, а чуть в стороне – с полдюжины маленьких, уютных на вид коттеджей. В коттеджах проживали самые привилегированные пациенты, вдвоем или поодиночке, а также помощник, задачей которого было заботиться о больных. В одном из таких коттеджей обитал и Том в компании помощника, тихого старичка по имени мистер Эрхард, который тактично удалялся, когда приходила Кейт. Огромная страховая сумма, которую Том получил как член команды, обеспечивала его проживание в санатории на десять-двенадцать лет. А потом Кейт что-нибудь придумает, но к тому времени… кто знает… врач сказал, что Том может прожить довольно долго.
Трава под обутыми в сандалии ногами была мокрой. Кейт шла прямо к коттеджу Тома – ей больше не нужно было проходить проверки, все здесь уже привыкли к ней. Из окон главного корпуса видели, как она приехала, и можно было идти по своим делам, ни о чем не беспокоясь. Кейт легко нашла коттедж, но Тома там не оказалось.
– Том? – Но ответа не последовало. – Мистер Эрхард? – Помощник, видимо, тоже ушел. Она осторожно открыла дверь и огляделась. Уютная комнатка была чисто убрана и смотрелась жизнерадостно. Вот почему Кейт выбрала «Дом на лугу». Она перебрала немало санаториев в пределах нескольких часов езды от Сан-Франциско, и все они были мрачными, унылыми, как и положено заведениям такого рода. «Дом на лугу» был полон света и надежды, спрятан от посторонних глаз. Время здесь замерло, как в сознании Тома. Этот санаторий скорее напоминал школу, и Кейт все казалось, что вот-вот она услышит голоса детей, поющих или играющих в бейсбол.
– Том!
Куда же он запропастился? Она опустилась в кресло и перевела дух. Сегодня ей было особенно тяжело дышать. Ребенок толкался все сильнее. Она три часа без перерыва провела за рулем, невзирая на все запреты врача. Но остановиться было нельзя. Она всегда торопилась изо всех сил, чтобы поскорее попасть сюда. На минуту она блаженно вытянула ноги, наслаждаясь минутным покоем в удобном кресле-качалке. Яркое, в мелкий цветочек, оно прекрасно сочеталось с покрывалами на обеих кроватях. Занавески из легкой белой кисеи развевались на ветру, на столике у окна стояла банка с ярко-желтыми цветами. Она знала – их нарвал Том. На стенах висели его рисунки, и в них чувствовалась рука взрослого мужчины, каким он больше не был. Он рисовал изящные акварели – цветы и птиц. Пока он не попал в санаторий, Кейт и не знала, что он умеет рисовать. Единственным его увлечением был футбол. А теперь он даже не помнил, что когда-то играл в команде. Словно для того, чтобы избавиться от этой сводящей с ума страсти, ему пришлось вернуться в детство. Так или иначе, от былой любви ничего не осталось.
Коттедж идеально подошел бы любому – и больному, и здоровому, и взрослому, и ребенку. Кейт радовалась, что Тому было хорошо здесь. Он свободно перемещался по дому на инвалидном кресле, а мистер Эрхард помогал ему забраться в гамак, где он лежал и слушал, как поют птицы. Иногда Тому случалось провести так целую ночь – укрытый одеялами, он смотрел в звездное небо. Мистер Эрхард любил Тома. Прежде он был его фанатом и теперь гордился своими обязанностями.
Снаружи послышался шорох. Кейт поднялась и услышала глубокий баритон мистера Эрхарда – тот рассказывал Тому историю. На минуту он замолчал – должно быть, заметил, что дверь коттеджа приоткрыта. Она услышала его шаги по каменным плитам мощеной тропинки и тут же увидела седую гриву волос.
– Так-так. – Его голос был строгим, и по виду можно было сказать – вот человек, не терпящий вторжений без предупреждения. Но при виде Кейт его лицо смягчилось. – А, добрый день. Как самочувствие?
– Ничего, жирею потихоньку, – ответила она, и оба засмеялись. – Как поживает наш друг? У него все хорошо?
Мистер Эрхард довольно кивнул:
– Весьма неплохо. Вчера столько картин нарисовал, а утром мы цветы собирали. Ну, он сам расскажет…
– Эй! Энди! – послышался голос Тома. Его коляска застряла в траве. – Эй!
– Иду, сынок. – Эрхард быстро метнулся прочь из коттежда, Кейт последовала за ним. Как ни странно, ее губы сами расплылись в улыбке, заулыбались и глаза. Почему она так радовалась этой встрече? Может быть, потому что Том навсегда остался для нее тем же Томом, и каждый раз она чувствовала все то же волнение и то же удовольствие от возможности видеть его, прикасаться, держать за руку, осознавать, что он рядом с ней.
– Кэти! – радостно закричал он при виде ее. В его глазах заплясали веселые искорки, и он простер руки ей навстречу, радостно улыбаясь.
– Здравствуй, солнышко. Как дела?
– Классно! Сейчас такое покажу!
Мудрые глаза мистера Эрхарда заблестели. Он довез коляску Тома до коттеджа, завез внутрь и тут же исчез, словно его и не было.
– Твои рисунки – просто прелесть, ты умница. – Но она смотрела не на рисунки, а на Тома. Он загорел, выглядел сильным и веселым. Том Сойер, обитатель «Дома на лугу». Он подъехал к Кейт, и она, наклонившись, обняла его. Объятие получилось теплым и дружеским. Он испытывал к ней только такие чувства, зато вложил всю силу, чтобы их выразить.
