– Ты сегодня красивая, Кэти, – сказал он почти смущенно, когда разомкнулись объятия. Он взял со стола банку с цветами и вернулся к Кейт. – Я собрал их для тебя.

Глаза Кейт наполнились слезами, но не от горя – беременность сделала ее сентиментальной.

– Они прекрасны. – Ей снова захотелось обнять Тома, но нужно было подождать, чтобы не слишком утомить его. Пусть лучше сам обнимет ее, когда сочтет нужным.

– Хочешь прогуляться?

– Давай.

Она перекинула сумку назад и принялась толкать его коляску. Почему-то сегодня она оказалась тяжелее, чем обычно, ну или Кейт просто слишком устала – живот словно весил тысячу фунтов. Том, как мог, помогал ей, и наконец они выбрались из домика, а там он уже сам управлял коляской. Колеса завертелись быстрее. Они выбрали самую гладкую дорожку, наиболее подходящую для прогулки.

– Посидим у озера?

Том обернулся к Кейт, кивнул и принялся радостно насвистывать себе под нос.

Очаровательное маленькое озеро было под стать всему остальному в этом санатории. Кейт подарила Тому игрушечную лодку, и он частенько спускал ее на воду. По словам мистера Эрхарда, эта игра стала любимым занятием Тома, но сегодня они забыли захватить лодочку с собой. Кейт осторожно развернула кресло к воде и тяжело опустилась на траву.

– Ну, как ты провел эту неделю?

– А почему ты не приходила целую неделю?

– Я была очень занята. Толстела. – Почему-то Кейт испытывала странное желание говорить с Томом о беременности, будто надеялась пробудить в нем воспоминания; но он не понимал, что она ждет от него ребенка, да что уж там – вообще не понимал, что она ждет ребенка.

– Наверно, бегать тяжело, – сказал он, широко улыбнувшись, и едва подавил смешок. Кейт это развеселило. Она взяла его за руку, и над озером зазвенел ее смех.

– Еще бы не тяжело! Я еле хожу, переваливаюсь, как старая наседка.

Теперь и Том расхохотался, крепко сжав руку Кейт. Они еще долго продолжали обмениваться улыбками, пока внезапно лицо Тома не посерьезнело:

– Ты заберешь меня с собой, Кэти? Я умею сам ездить в кресле. Если хочешь, и мистера Эрхарда тоже возьмем. Давай?

Ну вот опять. Черт, черт, черт!

Кейт медленно покачала головой, но не выпустила из рук его большую ладонь.

– Тебе здесь не нравится, Том?

– Я хочу домой, к тебе. – Его лицо стало таким грустным, что Кейт сглотнула ком в горле. Только не это! Ну не может она такое с ним обсуждать! И как ему объяснить? Он думает, она бросает его здесь одного.

– Я пока не могу тебя забрать. Давай ты поживешь здесь немножко, а там посмотрим?

– Потом ты тоже не сможешь! Я буду хорошо себя вести, честное слово!

Его глаза наполнились слезами, и все, что могла сделать Кейт, – встать на колени и крепко обнять Тома.

– Ты и так хорошо себя ведешь, и я тебя очень люблю. Обещаю, солнышко, скоро я заберу тебя домой.

Повисло долгое тяжелое молчание, и оба предавались своим мыслям, скрываемым друг от друга.

– А пока я буду приходить к тебе, мы будем играть, а мистер Эрхард – заботиться о тебе, и… – Продолжать было невозможно, Кейт с трудом сдерживала слезы. Но Том уже потерял нить разговора.

– Ладно, ладно. Посмотри-ка! – Он взволнованно указал наверх, и Кейт, сморгнув слезы, подняла глаза к солнцу. – Красивая, да? Мистер Эрхард говорил, как она называется, но я забыл.

Он показывал на зеленую с голубым птицу, крылья которой переливались на свету. Кейт улыбнулась Тому и снова села на траву.

– Я принесла тебе кое-что вкусное. Устроим пикник?

– Ух ты, правда?

Она торжественно пожала ему руку:

– Правда и ничего, кроме правды.

Она любила радовать Тома, даже если речь шла всего-навсего о пикнике. Сегодня она принесла бутерброды с салями, чипсы, салат с макаронами, персики и корзинку вишен. А еще – целый термос лимонада и большой кусок шоколадного торта. Даже в еде Том предпочитал то, что любят дети.

– Что там у тебя? – В его глазах снова заплясали искорки, и желание уехать отсюда домой к Кэти было забыто. На время.

– Узнаешь, когда проголодаешься. – Она погрозила ему пальцем, и он схватил ее за этот палец. Такую игру они придумали, когда только познакомились, и играли в нее до сих пор. На секунду, на миг, на мгновение ока она позволяла Кейт поверить, что все осталось прежним.

– Я уже проголодался!

– Вот и нет. Ты просто хочешь посмотреть, что в корзинке. – Она лежала на траве, ленивая, тяжелая, как перевернутый кит, и улыбалась ему.

– Я правда голодный! – Он снова рассмеялся, а вслед за ним и Кейт.

– Когда ты успел проголодаться? Сейчас пол-одиннадцатого.

– Мистер Эрхард ничего не дал мне на завтрак! – Он пытался сделать серьезное лицо, но никак не мог удержаться от смеха.

– Враки, враки! Ты врунишка!

– Ну же, Кэти! Сейчас умру от голода!

– Что с тобой делать? – Она снова уселась и подумала: может, и впрямь пора достать корзинку? Если он так хочет есть, почему бы и нет? – А кстати, у меня для тебя подарок.

– Какой? Скажи!

– А вот не скажу.

– Ах ты, жадина! – рассердился он совсем по-детски. Ему явно не терпелось получить и подарок, и вкусности, но Кейт лишь улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его в нос.

– Нельзя! – Том легонько хлопнул ее по губам.

– Почему же?

– Потому что ты жадина, вот почему! – Но он уже обнимал ее за талию, и они долго стояли так – он в кресле, она рядом. На этот раз она разжала объятия.

– Я принесу все, что нужно. – Ее дыхание пропахло табаком, а день только начинался.

– Тебе помочь?

– Да, можешь взять корзинку.

Он доехал до машины, Кейт шла за ним, греясь в солнечных лучах. Они болтали – он рассказывал ей, чем занимался, о своих рисунках, о новой игре, которую она привезла ему на прошлой неделе, о медсестре, которую он терпеть не мог, и о самом вкусном в мире обеде, – и Кейт слушала всю эту чепуху так серьезно, будто в ней в самом деле был смысл.

Добравшись до машины, Кейт вынула корзинку и аккуратно поставила Тому на колени, а вслед за ней достала сверток, красный в белую полоску, перевязанный большой лентой.

– Это тебе, любовь моя. – Она закрыла дверь машины и чуть подтолкнула коляску.

– Поживее!

– У нас проблемы?

Если Тому надо облегчиться, ей самой не справиться. Придется позвать мистера Эрхарда.

– Да нет же, глупая! Я хочу открыть подарок! – Крепко сжимая сверток одной рукой, другую он уже успел запустить в корзину и вытащил оттуда пригоршню черешен и маленький кусочек торта.

– Ну-ка хватит, Том Харпер, а не то я…

– Ничего ты не сделаешь, Кэти! Ты же меня любишь.

– Это да. – Они обменялись улыбками, и Кейт усадила его на траву под деревом у коттеджа. Здесь было красиво. Может быть, скоро Тому все это надоест. Но не сейчас.

– Можно открыть? – Он ждал согласия Кейт и, когда та кивнула, быстро разорвал бумагу. Дурацкий подарок, конечно, но Кейт не смогла устоять. Точно такой же она купила малышу.

– Ух ты! Как его зовут? – Том крепко сжимал в объятиях большого плюшевого медведя. Кейт удивилась и обрадовалась этому неожиданному восторгу.

– Не знаю. Может, ты мне скажешь? По-моему, вылитый Джордж.

– Может быть. – Том задумчиво посмотрел на медвежонка.

– А может, Люций? – Кейт снова улыбнулась. Она была рада, что купила такой подарок. Глупо, конечно. Ну и что? Главное, Тому понравился.

– Только не Люций! Жуткое имечко! А, я знаю – Вилли!

– Вилли?

– Вилли! – Он потянулся к ней, раскинув руки. Кейт крепко обняла его и поцеловала в лоб. – Спасибо, Кэти, он такой красивый!

– На тебя похож.

Он легонько шлепнул ее медведем, и оба вновь расхохотались.

– Хочешь посидеть в гамаке? Позвать мистера Эрхарда?

– Нет, мне и так неплохо. – Он уже успел засунуть в корзинку обе руки по локоть и следующие полчаса вытаскивал оттуда вкусности, а довольный Вилли сидел у него на коленях.

После обеда они отдыхали, и Кейт чуть не уснула возле коляски Тома, пригревшись на летнем солнышке. Легкий бриз играл ее волосами, и малыш наконец-то успокоился. Кейт и Том передавали друг другу корзинку с вишнями, кидались в деревья косточками и смеялись.