Подруге были знакомы все выражения лица Кейт. Она предугадывала по ним что угодно, от изжоги до истерики. Уж это точно была изжога.

– Думаю, я вишен переела. Похоже, у меня несварение.

И колики в придачу. Только этого и не хватало – боли в огромном животе. Бедный малыш, каково ему придется? Кейт захихикала.

– Может, мне просто нужно выпить?

Обе знали – пить ей не нужно. Кейт уже долгие месяцы прекрасно обходилась без алкоголя.

– Может, ты приляжешь? Я приму душ, а потом мы вместе приготовим обед. – Фелисия стала такой деловитой, словно пришла к себе домой.

– Ты поможешь мне с готовкой?

– Да. Раздевайся и ложись.

– Хорошо, мамочка.

Отдохнув, Кейт почувствовала себя гораздо лучше. А после душа – совсем хорошо. Фелисия чем-то гремела на кухне, и Кейт ненадолго заглянула в детскую. Вот он. Вилли. Такой же медвежонок, как и у Тома. Интересно, что он сейчас делает? Лежит в объятиях Тома или валяется в углу, позабытый? Она погладила мишку и вышла из комнаты.

– Что ты готовишь?

– Спагетти!

Догадаться было нетрудно. Фелисия умела готовить всего три блюда – яичницу, стейк и спагетти.

– Отлично. От спагетти можно потолстеть на пять фунтов, но какое это сейчас имеет значение.

Они ужинали при свечах, и Кейт была рада компании подруги. Она уже отвыкла от общения с людьми, не считая Тома. Фелисия добавила в ее унылую жизнь перца – правда, гораздо больше, чем требовалось. Переперчила, без умолку развлекая Кейт рассказами о том, кто с кем переспал, кто кого повысил, уволил, а кто вообще оказался геем. Но подруга слушала невнимательно и не разражалась хохотом при каждом удобном случае, как раньше.

– Что с тобой, моя радость? Почему ты такая зеленая? Из-за спагетти?

– Да нет, все проклятые вишни.

Гнетущая, гложущая боль в животе вновь вернулась, став еще сильнее.

– Вишни, как бы не так. Ты просто устала. Иди поваляйся на диване. Или хочешь лечь в кровать?

– Я не устала. – Скорее разнервничалась, но после встреч с Томом она нервничала всегда. Пришлось снова лечь на диван и дразнить Фелисию уже оттуда:

– А может, и впрямь не вишни, а твои прескверные спагетти.

– Иди ты знаешь куда? Я готовлю лучшие спагетти на всем Западе!

– Мама мия, донья Фелисия!

Подружки продолжали болтать и смеяться, Фелисия приготовила себе еще мартини, но Кейт становилось все хуже и хуже.

– Пожалуй, все-таки лягу в кровать.

– Спокойной ночи. – Фелисия улыбнулась Кейт, и та пошла в свою комнату. Посуда была уже вымыта. Хорошо, что Фелисия приехала! Кейт захотелось сказать это еще раз, но слова были бы уже лишними.

В девять Кейт уже спала, а Фелисия устроилась на диване с книжкой. Да, неделя выдалась трудной, но она не так уж устала. Просто ей было приятно расслабиться, сидеть и читать, ни о чем не беспокоясь. Она так увлеклась сюжетом, что оторвалась от книги лишь в час ночи, услышав, что Кейт возится у себя в комнате. Присмотревшись, Фелисия увидела полоску света из-под двери.

– У тебя все хорошо? – Фелисия нахмурилась, ожидая плохих новостей. Но голос Кейт был бодрым.

– Да.

– Живот прошел?

– Хм… нет.

Пару минут спустя Кейт вышла из комнаты, облаченная в бело-розовую ночную рубашку, и застыла в дверном проеме. Она казалась маленькой девочкой, только непомерно раздутой, и на лице ее сияла широкая улыбка.

– Фелисия… – прошептала она, и улыбка стала еще шире.

– Что, что такое? – Фелисия не знала, что и подумать. Она никогда не видела Кейт до такой степени счастливой.

– Мне кажется, это не из-за вишен. По-моему… началось!

Кейт готова была смеяться от счастья. Ей было страшно – роды начинались преждевременно, и, конечно, она волновалась, но какое же это было счастье! Малыш появится на свет!

– Ты имеешь в виду… роды? – Фелисия внезапно побледнела.

Кейт кивнула:

– Я не уверена, но, по-моему, да.

– Но ведь еще рано!

Кейт снова кивнула – судя по всему, ее это совсем не огорчало.

– Восемь месяцев – нормальный срок, а тут прошло уже восемь с половиной.

– Ты звонила врачу?

Она кивнула в третий раз, очень торжественно, как настоящая героиня. Да! У нее будет ребенок! Может быть, даже сегодня. Хватит ждать! Сегодня все закончится! Сегодня все начнется!

– Он велел перезвонить через час или раньше, если схватки усилятся.

– У тебя схватки? – Фелисия нервно сжала в руке книгу и обеспокоенно взглянула на подругу.

– Да, это они. А я сначала приняла их за несварение желудка! Но они становились все сильнее, сильнее, и вот… – Устав от разговоров, Кейт схватила руку Фелисии и положила на свой раздутый живот. – Потрогай!

Фелисия почувствовала, какой он тугой и твердый. Словно это был не живот, а пол или стена, нечто вот-вот готовое треснуть.

– Господи, ужас какой! Больно?

Кейт покачала головой. Ее глаза все так же сияли, на лбу показались капли пота.

– Нет, не больно. Просто он очень, очень тугой.

– Может, тебе чем-то помочь, солнышко?

Руки Фелисии тряслись. Кейт рассмеялась:

– Только в обморок не упади, а то я тебе задницу надеру. Я так рада, что ты со мной!

– А я-то как рада… – Но по виду Фелисии было ясно – она совсем не рада. Кейт снова рассмеялась:

– Да расслабься ты!

– Угу. – Фелисия глубоко вздохнула и присела на спинку дивана. – Я, знаешь ли, что угодно могу выдержать. Но только не это. Дети – не мое. Вот совсем не мое, господи… надо выпить.

Невозмутимой Фелисии Норман изменило привычное хладнокровие; Кейт, напротив, была совершенно спокойна. Ведь она почти девять месяцев ждала этого!

– Не надо тебе пить, Лисия. Ты мне нужна.

Эти слова отрезвили Фелисию, и она подняла глаза на подругу. Судя по виду Кейт, ей вряд ли кто-то был нужен.

– Правда?

– Да.

Лицо и голос Кейт напряглись. Фелисия уже знала, что это значит.

– Схватки?

Кейт кивнула. Взгляд ее затуманился, и Фелисия нежно взяла подругу за руку. Кейт сжала ее изо всех сил. Схватки усилились.

Схватки накрывали одна за другой, и в перерывах между ними Кейт едва успевала судорожно глотать воздух.

Фелисия, нервничая, сидела рядом, у больничной кровати, и держала Кейт за руку. Из-за холмов только что выглянуло яркое солнце с золотым ореолом вокруг.

– Принести льда? – Голос Фелисии в тишине комнаты прозвучал неожиданно резко. Кейт мотнула головой. Говорить она не могла. Только часто-часто дышала, как учили на курсах для будущих мам, которые она прилежно посещала за два месяца до родов.

– Устала?

Кейт снова мотнула головой, закрыла глаза и перестала дышать по методике. Она успела лишь раз вдохнуть воздух как следует, и все ее тело сотряс новый спазм боли. Мокрые спутанные волосы прилипли ко лбу, и уже в который раз за эту ночь Фелисия вытерла лицо подруги влажным полотенцем. Радостное возбуждение покинуло Кейт. Сейчас ее лицо выражало только одно – боль.

– Держись, малышка, осталось немного.

Кейт вряд ли услышала эти слова. Она снова дышала часто-часто, но внезапно тихий стон перерос в жуткий надрывный крик. Фелисия чуть не подпрыгнула – подруга металась в постели, и голова ее судорожно моталась из стороны в сторону.

– Лисия… не могу… не могу… больше… – Кейт с трудом успевала выдохнуть даже эти короткие слова. Боль возвращалась, боль рвала на части, и стоны сменялись воплями.

– Кейт… держись, детка…

О, господи. К такому Фелисия была точно не готова. Страшнее, чем в фильмах! Она громко звала на помощь, сходя с ума от ужаса, а Кейт плакала.

Не прошло и минуты, как в дверь просунулась голова медсестры.

– Ну, девочки, как дела?

Фелисия смерила ее ледяным взглядом:

– Разве непонятно?

Она готова была убить эту медсестру. Ей что, совсем наплевать на Кейт? Бедная девочка бьется в агонии, а она и пальцем не пошевелит. А если Кейт погибнет?

– По-моему, неплохо. – В глазах медсестры плясали веселые искорки. Подойдя к кровати, она взяла Кейт за руку: – Ты почти справилась. Осталось совсем чуть-чуть. Скоро станет полегче, и тогда начнешь тужиться.