– Чего же?

Он притянул ее ближе. Он казался ей взрослым и в то же время ровесником. И впервые в жизни ей захотелось заняться любовью. Глупо, конечно. Она была невинна, она совсем его не знала, но он стал бы идеальным первым мужчиной. Такой чуткий, такой понимающий – иначе она и представить его не могла.

– Ну же, Кейт, что ты будешь делать в Европе?

Услышав дразнящие нотки в его голосе, она не смогла сдержать улыбку. Ей всегда хотелось старшего брата, который вот так бы с ней разговаривал.

– Не знаю. Может быть, в газете работать. Или в журнале. Стать репортером, скажем, в Париже или в Риме.

Рассказывая это, она вся светилась. Он взъерошил ей волосы.

– Слушай, детка, а чем тебе не угодил модельный бизнес? Можно хорошо устроиться и жить как королева. Зачем тебе все эти репортажи о пожарах и убийствах? А если уж работать в газете, так можно и здесь.

– У папы случится нервный срыв. – Она хихикнула.

– Как я его понимаю. – Он привлек ее к себе еще ближе, словно стараясь защитить от неведомого зла.

– Ну ты и зануда, Том Харпер. Я – классно пишу, и репортер из меня выйдет что надо.

– Ты классно пишешь? Кто тебе такое сказал?

– Я! И еще я когда-нибудь напишу книгу.

Черт, проболталась! Она замолчала и отвела взгляд.

– Ты всерьез это задумала, Кейт? – Его голос был нежен, как утренний туман, и она кивнула. – Значит, напишешь.

Он был с ней мягок, он не хотел рушить девичьи мечты.

– Я тоже когда-то хотел написать книгу, но оставил эту затею.

– А почему? – спросила она взволнованно, и Тому с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица. Ему нравилась эмоциональность Кейт.

– Потому что из меня паршивый писатель. Может, ты за меня напишешь?

Они немного посидели в тишине, глядя на море, наслаждаясь легким ночным бризом. Он накинул ей на плечи парку, и они тесно прижались друг к другу – совсем одни на пустынном пляже. Прошла целая вечность, прежде чем Том нарушил тишину:

– А твои родители? Кем они хотят тебя видеть?

– После учебы?

Он кивнул.

– Хотят, чтобы я занималась чем-нибудь, по их мнению, интересным. В музее бы работала, в школе бы преподавала, в университете. А лучше всего – чтобы удачно вышла замуж. Тоска берет от всего этого! А ты чем займешься, когда в газетах перестанут писать о том, какой ты крутой футболист?

Она лежала на песке – совсем ребенок с виду, но взгляд ее глаз был по-женски заигрывающим, и это не укрылось от внимания Тома.

– Я уже сказал. Выйду в отставку, и будем вместе работать над книгой.

Она ничего не ответила. Они сидели в тишине и смотрели, как восходит солнце, а потом поехали назад, в Сан-Франциско.

– Может, позавтракаем вместе, прежде чем разойтись?

Они были в Пало-Альто, и английская спортивная машинка, которую Том взял в прокате для поездок по городу, уже подъезжала к улице Кейт.

– Мне, наверное, домой пора.

Если мама узнает, что Кейт где-то веселилась всю ночь, серьезный разговор обеспечен, но, может быть, подружки прикроют. Она же их прикрывала. Две из четырех уже потеряли невинность, а третья изо всех сил старалась с ней разделаться. Кейт было на все это наплевать – во всяком случае, до встречи с Томом.

– А как насчет завтра?

Кейт приуныла:

– Не могу. Завтра я пообещала родителям поужинать с ними, и мы уже взяли билеты на симфонию. Давай как-нибудь потом?

Черт. Черт. Черт. Потом он улетит, и они больше никогда не увидятся.

Ее лицо стало таким грустным, что Тому внезапно захотелось ее поцеловать. Не как ребенка – как женщину. Захотелось прижать ее к груди и услышать, как бьется ее сердце. Захотелось… но он силой воли отогнал нехорошие мысли. Она была слишком юной.

– Потом вряд ли получится, принцесса. Завтра у нас игра. Нужно пораньше лечь спать, до десяти. Но не переживай. Может, мы немножко пообщаемся перед отлетом. Хочешь проводить меня на самолет?

– Конечно!

Ну вот, уже не такое печальное личико.

– А на матч придешь?

Видимо, он заметил в ее взгляде что-то такое, потому что рассмеялся и сказал:

– Ах да. Скажи честно, ведь ты футбол терпеть не можешь?

– Ну что ты! – Но по ее смеху Том сразу все понял. – Почему сразу терпеть не могу?

– Во всяком случае, не очень любишь, верно? – Он совсем развеселился. Разве не чудо? Ребенок, студентка колледжа, девочка из благовоспитанной семьи. С ума сойти. Честное слово, с ума сойти.

– Да, вы правы, мистер Харпер. Я – не главная в мире футбольная фанатка. И что? Это так страшно?

Он посмотрел на нее сверху вниз и широко улыбнулся:

– Да нет, совсем ничего страшного. – На самом деле он даже обрадовался. Он до смерти устал от фанаток.

Тут они подъехали к дому Кейт, и большое приключение подошло к концу.

– Ладно, детка, я тебе позвоню.

Она хотела заставить его пообещать, несколько раз повторить, что он точно позвонит, отменить ради него ужин с родителями… но, черт возьми, ведь перед ней был сам Том Харпер. А она кто такая? Простая девчонка. Он никогда ей не позвонит. Напустив на себя безразличие, она кивнула ему на прощанье, улыбнулась и стала выбираться из машины, но не успела ступить на тротуар – Том Харпер крепко схватил ее за руку.

– Вот что, Кейт. Не выдумывай всякую чепуху. Я обещал тебе позвонить – я тебе позвоню.

Он и это понял. Он все понимал. Она снова улыбнулась, на этот раз с облегчением:

– Ладно, ладно. Я просто подумала…

Том отпустил руку Кейт и легонько погладил девушку по щеке.

– Я понял, о чем ты подумала, но ты не права.

– Честно? – Их глаза надолго встретились.

– Да. – Он произнес это короткое слово так мягко и нежно, как никто никогда с ней не говорил. – А теперь иди спать. Я позвоню чуть позже.

И он позвонил. Два раза утром и один – поздно вечером, когда она вернулась с семейного ужина. Он лежал в кровати, но не мог уснуть. Они решили встретиться на следующий день после игры. Но на этот раз все вышло иначе – в суете, в спешке. Команда Тома выиграла матч, он был взволнован, и Кейт тоже занервничала. Эта встреча была бесконечно далека от предрассветных бесед по душам в Кармеле. Здесь был обычный день из жизни Тома Харпера, переполненной событиями, и шумный бар аэропорта перед полетом в Даллас, на следующий матч. Футболисты из команды Тома проходили мимо и махали ему рукой, две женщины взяли у него автограф, бармен знай себе таращился на Тома и подмигивал, и все это прекрасно дополняли бесконечные взгляды и перешептывания: «Том Харпер здесь! Да вы что, правда? Да! Ну ничего себе, сам Том Харпер»!

Какие уж тут разговоры?

– Полетели в Даллас?

– Что? – Кейт была обескуражена. – Когда?

– Сейчас.

– Сейчас?

Он улыбнулся в ответ на это изумление:

– А что такого?

– Ты с ума сошел… мне надо… экзамены…

Он посмотрел в ее глаза – глаза испуганной маленькой девочки, и внезапно все понял. Поездка в Кармель – не самое страшное в жизни, Кейт ему доверилась, Кейт пошла на риск. Но путешествие в Даллас – это уже серьезно. Хорошо, он будет с ней мягок. Ведь это – особенная девушка.

– Расслабься, принцесса. Я пошутил. Но, может быть, после твоих экзаменов мы еще встретимся?

Он произнес эти слова очень тихо. По счастью, в этот момент никто не подошел к нему взять автограф или поздравить с победой. Он затаил дыхание. Кейт пристально посмотрела на него.

– Да, да, конечно. – Она вся дрожала, но это была приятная дрожь.

– Хорошо, еще обсудим. – Он не хотел на нее давить, навязываться. Все – полушуткой, не всерьез. Они постояли еще немного, и Кейт подумала: интересно, захочет ли Том ее поцеловать? И в ту же секунду, одарив ее ленивой нежной улыбкой, он наклонился к ней и чуть коснулся губами ее губ, а потом она обвила его руками, и поцелуй стал крепче. У Кейт замерло дыхание и закружилась голова, а потом все кончилось, Том ушел, и она осталась одна в толпе.

Он позвонил ей в тот же вечер. И дальше – каждый вечер, целый месяц. Он куда только ее ни приглашал, но всякий раз она то не могла, то не успевала, то был показ мод, то она собиралась куда-то с родителями, то… по правде сказать, она просто была не готова к «тому самому». Об этом она не говорила Тому, но он понял сам.