– Что ты хочешь мне сказать, принцесса? Что мы больше не увидимся?

– Ничего подобного, просто не могу сейчас, вот и все.

– Чушь собачья. Давай-ка тащи свою тощую маленькую задницу в Кливленд, не то я сам приеду. – Он смеялся, и она знала – бояться нечего. Том не причинит ей зла. Он – самый лучший, самый благородный. Ну, может быть, немного испорченный. Но он твердо стоял на своем – он ждет ее приезда. У него были на то причины. Пусть уедет подальше от родителей, однокурсников и рутины. Он подарит ей не просто ночь – медовый месяц.

– В Кливленд? В эти выходные? – Ее голос дрожал.

– Да, солнышко, в Кливленд. Уж прости, что не в Милан.

– Что ж ты!

Но все-таки она поехала. Кливленд оказался противным, а Том – просто воплощением мечты. Когда она прилетела, он уже ждал ее в аэропорту, и на его лице была написана самая счастливая улыбка, которую она только видела в своей жизни. Он стоял у входа и любовался ею, сжимая в руке алую розу на длинном стебле. Двоюродный брат кого-то из команды предоставил им домик – простой, без изысков, совсем как Том, который был таким ласковым с Кейт и взял ее так нежно, что ей захотелось повторить. Вот чего он добивался – он хотел, чтобы Кейт хотела его. Теперь она принадлежала только ему, и они оба это знали.

– Я люблю тебя, принцесса.

– И я тебя. – Она смущенно взглянула на него; длинные темные волосы мягкой волной падали ей на плечо. Так странно – с ним она была раскованной, ничуть не смущалась.

– Ты выйдешь за меня, Кейт?

– Шутишь? – Она широко распахнула глаза.

Они лежали в постели, обнаженные, и смотрели на умирающий огонь в камине. Было три часа утра, на следующий день Тому предстоял матч, но теперь в его жизни появилось кое-что поважнее матча.

– Нет, Кейт, я серьезно.

– Даже не знаю… – Но в ее глазах зажглось любопытство, и это было самое главное. – Я никогда ни о чем таком не думала, мне казалось, все это будет совсем не скоро. Мне всего восемнадцать, и потом… – она обвела его серьезным и в то же время озорным взглядом, – предки так разозлятся!

– Почему? Дело во мне или в том, что тебе еще рано?

Он знал ответ, но ждал, пока Кейт подберет нужные слова.

– Ладно, я все понял.

Он смеялся, но в глазах стояла обида, и Кейт поспешно обвила его руками.

– Я люблю тебя, Том. И если выйду за тебя, то потому что я тебя люблю, а не потому что ты такой крутой. Я люблю тебя за то, что ты Том Харпер, а не за все прочее. И плевать мне, кто что подумает. Но дело в другом… я никогда об этом не думала… хотела еще погулять на свободе.

– Чушь собачья, солнышко. Тоже мне, нашлась гуляка.

Оба знали – он прав. Ну разве не бред? Все мечтают выйти замуж за Тома Харпера, а тут он предлагает ей себя на блюдечке с голубой каемочкой. Она ощутила прилив гордости. Теперь она – женщина. Больше того, теперь она – женщина Тома Харпера.

– Сказать вам кое-что, сэр? Вы потрясающий.

– И вы потрясающая, мисс Кейтлин.

Она скорчила гримаску:

– Терпеть не могу это имя!

Но тут он поцеловал ее, и она забыла обо всем. А потом он вдруг выпрыгнул из постели и пошел в кухню за пивом. Она любовалась его широкими плечами, мощными бедрами, длинными ногами; обнаженный, он был само совершенство, он был самым красивым мужчиной на свете. Она внезапно зарделась от смущения, когда он повернулся посмотреть на нее, и отвела глаза, но румянец так и горел на щеках.

Он присел рядом с ней на кровать и поцеловал.

– Не бойся смотреть на меня, принцесса. Это прекрасно.

Она кивнула и отхлебнула пива.

– Ты такой красивый… – прошептала она чуть слышно, и он легонько погладил Кейт по плечу, любуясь при этом ее грудью.

– Не болтай чепухи! Лучше слушай, что я придумал. Если ты пока не хочешь замуж, может, мы просто поживем вместе?

Он был очень доволен этой идеей, и Кейт улыбнулась:

– Знаешь что? Ты изумителен. Ты будто даришь мне луну на голубой атласной ленточке.

– А ты хотела на красной бархатной?

Она покачала головой.

– Тогда в чем дело?

– Можно немножко повременить?

– Зачем? Кейт, нам несказанно повезло. Мы знаем друг друга лучше, чем любой из нас знает кого угодно. Мы целый месяц общались по телефону, делились самыми сокровенными планами, мечтами, надеждами. Мы знаем все, что нужно знать. Ты согласна?

Она снова кивнула; в глазах стояли слезы.

– А если все изменится? Вдруг…

Он понял, чем она обеспокоена:

– Родители будут против?

Она кивнула. Быстро он ее раскусил!

– Мы все уладим, принцесса. Не волнуйся. А если хочешь еще немного подрасти, я согласен один семестр подождать. Что скажешь?

Ожидание было чистой формальностью. Подумаешь, каких-то полгода до конца учебы, а потом лето. Он знал – все уже решено. И, если честно, она тоже это знала. Он нежно, медленно, ласково провел губами от ее губ к шее, поиграл с сосками языком, но, чувствуя, как Кейт извивается в его объятиях, подумал, что не нужно беспокоить ее третий раз за ночь. Он боялся причинить ей боль, поэтому с той же нежностью, с которой рассказывал обо всем, он ласкал языком ее бедра, пока не услышал тихий стон. Эта ночь навсегда стала ее самым приятным воспоминанием.

Улетая обратно в Сан-Франциско, Кейт плакала. Ей было невыносимо больно расставаться с Томом. Он был нужен ей, как воздух. Теперь она стала его женщиной. Вернувшись домой в Пало-Альто, она увидела букет роз – подарок Тома. Так о ней не заботились даже родители, всегда погруженные в свои дела, холодные, отчужденные. Том был совсем другим. Он звонил несколько раз в день, и они часами разговаривали. Казалось, он всегда был рядом. Спустя неделю после путешествия в Кливленд он прилетел к ней в Сан-Франциско; еще один его приятель предоставил им квартиру.

Том был внимателен и благоразумен. Он укрывал Кейт от внимания репортеров. К концу учебного года она точно знала, что останется с ним навсегда. За шесть недель они исколесили всю страну, и дальше так продолжаться просто не могло. Наконец учеба закончилась. Том как раз заключил контракт в Сан-Франциско, и все складывалось как нельзя лучше. Можно было снять там квартиру и сопровождать его на матчи в других городах. Они всегда будут вместе – Кейт знала это. Для нее не было ничего важнее Тома. Доучиться можно и потом, через год, через два, когда он уйдет из спорта – какая разница? Нет ничего страшного в том, чтобы сделать перерыв. Подумаешь, учеба!

Однако родители Кейт были иного мнения.

– Ты с ума сошла, Кейтлин? – Отец наконец перестал расхаживать взад-вперед по комнате, остановился у камина и смерил дочь взглядом, в котором читались злость и недоумение. – Бросишь колледж, и что дальше? Будешь жить с ним? Рожать незаконных детей? Хорошо еще, если от него же, а то футболисты все делают командой.

Глаза отца метали молнии; он уже не стеснялся в выражениях, и Кейт заметила, как напрягся Том.

– Папа, о чем ты говоришь? Никого рожать я пока не собираюсь. – Ее голос дрожал.

– Нет? Уверена? А что ты собираешься делать? Какую жалкую, убогую, никчемную жизнь ты хочешь прожить? На что ты нацелена? Сидеть в барах и смотреть по телевизору футбол, а по вторникам ходить в боулинг?

– Господи, папа, я всего лишь сказала, что люблю Тома и хочу сделать перерыв в учебе. Как ты можешь…

– Очень просто! Ты сама не ведаешь, что творишь, – презрительно сказал он. Мать, неподвижно сидевшая в кресле, всем своим видом выражала безмолвное согласие.

– Можно сказать пару слов, сэр? – Том впервые подал голос. Он пришел, только чтобы поддержать Кейт, потому что знал – ей предстоит непростой разговор с родителями, в который он не собирался вмешиваться. Но отец девушки перешел все границы, и больше того – был явно в восторге от своего поведения. Это читалось в его глазах. Том повернулся к нему, желая все спокойно обсудить. – Мне кажется, у вас сложилось неправильное представление о моем образе жизни. Да, конечно, я не юрист и не биржевой брокер; труд футболиста нельзя назвать интеллектуальным, но такова моя работа, отнимающая все силы и по-своему непростая. Футболисты – такие же люди, как все. Хорошие и плохие, умные и не очень. И потом, Кейт необязательно общаться с моей командой. Я веду очень тихую, спокойную жизнь, и вряд ли вы будете против…