– Вау, неудивительно, что мой отец никогда не приезжал со мной повидаться.

– Твой отец знать тебя никогда не хотел! Вот причина, Кайман. Разве ты не знаешь? Он бросил нас.

Я тяжело дышу, моя грудь вздымается и опадает, однако такое ощущение, будто кислород совсем не попадает в легкие.

– Превосходно. Думаешь, мне стоит ему написать? Или показаться в его офисе с криком: «Папочка»? Как Уилл Феррелл в фильме «Эльф»?

– Кайман, шутки ничего не исправят.

Такое ощущение, будто кто-то сжимает мое сердце в кулаке.

– «Эльф» – это не шутка. Этот классика.

Мама тяжело вздыхает.

– Если захочешь поговорить о своих чувствах, я рядом. Я не могу запретить тебе встречаться с Ксандером, но если ты доверяешь моим суждениям и мнению, то прекратишь с ним общаться.

Ей плевать на мои чувства. Она просто хочет, чтобы я перестала встречаться с Ксандером.

– Я услышала твое мнение. – Я покидаю комнату в надежде, что снова смогу дышать.

В субботу я жду Ксандера на выходе из магазина. Всю неделю мы с мамой игнорировали друг друга. Я пресекаю любую возможность нашего общения, потому что мне не хочется, чтобы она воспользовалась этим как предлогом для обливания грязью Ксандера. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу в туфлях на высоких каблуках (которые принадлежат Скай). Я практически не ношу такую обувь, но существует парочка жертв, которые я готова принести ради Ксандера. И, видимо, высокие каблуки… как и взаимоотношения с мамой, можно внести в этот растущий список.

Он подъезжает на блестящей черной спортивной машине, и я прикусываю губу. Я же шутила насчет того, что в его распоряжении больше одной машины. Почему он так хорошо подтверждает одни стереотипы и разрушает другие? Складывается впечатление, будто Ксандер норовит доказать правоту мамы, так что ей действительно придется постараться, чтобы понять, что она неправа. Вот только она не собирается прилагать усилий.

Ксандер выходит из машины, и мое сердце доказывает, что он по-прежнему очень сильно мне нравится. В костюме он просто великолепен. Сегодня его волосы зачесаны назад, и таким образом он выглядит взрослее своих лет. А Флорида оставила легкий загар на его коже.

– Я скучал, – говорит он.

– Я тоже.

– Прекрасно выглядишь.

Платье идеально подчеркивает изгибы моей фигуры, но, несмотря на это, я все равно чувствую себя неловко. И тот факт, что я прикупила его в секонд-хенде, совсем не помогает. Все платья на этой вечеринке будут в тысячу раз изысканнее и дороже.

– Чувствую себя мошенницей.

– Почему? Разве ты не была на вечеринках вычурнее этой?

– Конечно, тысячу раз, – отвечаю я, игриво шлепая его по руке.

– Что ж, ты счастливица. Моя мама заставляет меня приходить.

– И правильно делает. Было бы преступлением лишить возможности окружающий мир лицезреть тебя в смокинге.

Он одергивает пиджак.

– Тебе нравится?

– Да, очень.

Он обнимает меня одной рукой за талию и притягивает к себе. Меня накрывает волной из множества запахов, начиная с аромата зубной пасты и заканчивая лосьоном после бритья. Я спотыкаюсь на своих каблуках, но хватаюсь за него и восстанавливаю равновесие. Прижимаюсь к нему и всего лишь на мгновение обеспокоиваюсь о том, что мама наблюдает за нами через витрину, но его запах и руки напоминают, за что я борюсь. За это. За него. Мне хорошо, когда он меня обнимает. Все, что говорила о нас мама, исчезает в его объятьях.

Он целует меня в щеку.

– Ты хорошо пахнешь.

– Ты тоже.

Он бросает взгляд через плечо на магазин.

– Мы зайдем внутрь?

– Нет... нет. – Я плотнее прижимаюсь к нему. Мне бы очень хотелось зайти с ним в магазин. Я бы хотела, чтобы мама узнала его получше и приняла, как Мэйсона.

– Хорошо. – Он ведет меня к машине и открывает пассажирскую дверцу, помогая мне сесть.

Затем тоже садится внутрь, заводит двигатель и внимательно на меня смотрит.

– Что-то случилось, малышка? – Он берет мою руку и кладет ее на свое колено.

– То есть теперь мы используем ласковые прозвища? Малышка?

Он выезжает на дорогу и начинает набирать скорость.

– Тебе не нравится?

– Да ничего так. Хоть и ассоциируется со свиньей.

– Предложишь что-нибудь другое?

– Я всегда была неравнодушна к милой. Я ведь совсем не такая, так что посмеюсь от души.

– Как насчет куколки?

– Ха! Только если ты хочешь вывести меня из себя.

– Ладно, как тебе съезжатель с тем? Это очень тебе подходит. – Он сжимает мою руку. – Хорошая попытка, и все-таки что случилось... куколка?

Я вздыхаю.

– С мамой повздорили.

– Из-за меня?

– Как самонадеянно. Думаешь, ты центр Вселенной?

– Тогда из-за чего?

– Из-за тебя.

Он улыбается. Люблю его улыбку. Не хочу сейчас говорить о маме. Хочу говорить о его улыбке или поцелуях. Я могла бы говорить о поцелуях.

– Почему я не нравлюсь твоей маме?

– Потому что ты богат. Если бы ты мог как-то это изменить, то сильно облегчил бы мне жизнь.

– Буду над этим работать.

– Спасибо. Вы так любезны.

– То есть она хочет для тебя другого?

– В смысле?

– Другую судьбу, отличную от ее?

– Ага. Ей не хочется, чтобы я встретила богатого парня, забеременела от него и была им брошена.

– Она винит в этом его деньги?

– Знаю, это смешно.

– Так вот как началась жизнь над магазином кукол?

Мне кажется, что родители моего отца дали ей денег, чтобы купить магазин.

– Да.

– Подожди, ты прожила над магазином всю жизнь?

– Да.

– Вау, как захватывающе.

Что захватывающего в жизни над магазином кукол?

– Пожалуй, в каком-то смысле.

– А мне-то казалось, что моя мама заслуживает пальму первенства, однако твоя ее явно опережает.

***

Банкетный зал в отеле – самое красивое место, которое я когда-либо видела: огромные люстры, мозаика из плитки на полу, плотные длинные портьеры. Ксандер сопровождает меня к столику перед сценой, и я делаю глубокий вздох. Что за отстойный совет дал мне Генри перед знакомством с Мэйсоном? Ах да. Будь собой. Боюсь, здесь это не сработает. Может быть, сегодня мне стоит притвориться кем-то другим?

Я замечаю миссис Далтон, и мне хочется сбежать и спрятаться. В любое другое время или в любой другой ситуации ее присутствие принесло бы только успокоение в мое смятенное состояние, но после слов мамы моя рука начинает гореть в ладони Ксандера, а наши переплетенные пальцы как будто освещаются прожекторами и софитами.

Наши взгляды пересекаются, и я слишком долго на нее смотрю. Мой лоб покрывается испариной, и я стираю пот ладонью. Она улыбается и машет.

– Мне кажется, нас только что поманили к себе, – произносит Ксандер, подмигивая. Мне тоже хочется веселиться, но я слишком сильно нервничаю.

– Кайман, – приветствует миссис Далтон. – Не думала, что ты придешь. Так приятно видеть тебя здесь. Я рада, что Алексу все-таки удалось тебя очаровать.

– Это было непросто, бабушка. Эту девушку сложно завоевать. – Он целует мою руку.

– А когда алмазы легко добывались?

Может быть, сказывается мое присутствие, но она не похожа на бабушку, которая злится, что ее внук встречается с простой продавщицей.

– Если ты ее обидишь, пеняй на себя, – грозит она Ксандеру.

– Разве эти слова не должны быть адресованы ей? Ведь, в конце концов, я твой внук. – Он наклоняется, чмокает ее в щеку и что-то шепчет, вызывая у миссис Далтон смех.

– Что ты ей сказал? – спрашиваю я, когда мы отходим в сторону.

– Что ты вполне способна постоять за себя и тебе не требуется телохранитель.

– Что правда, то правда.

– Вообще-то, я должен пообщаться с гостями, прежде чем все рассядутся, но вместо этого я потанцую с тобой, а потом мы найдем наш столик.