– Не знал, что мы играем, – говорит он.

Я улыбаюсь. Именно это – слово в слово – он сказал во время нашей второй встречи. Я встречаюсь с ним взглядом, и – как будто он только этого и ждал – его губы накрывают мои, и в этот момент я ощущаю покалывание. Он нежно целует меня, его губы такие же теплые, как и ладони.

Как раз тогда, когда я набираюсь храбрости ответить на поцелуй, слышу, как Скай прочищает горло и говорит:

– Я просто собираюсь взять свой шоколад и уехать. Верну чашку в другой раз.

Я отстраняюсь и пытаюсь оттолкнуть Ксандера, не желая казаться грубиянкой, но он не отходит ни на шаг. Скай одаривает меня одобряющей улыбкой, и я понимаю, что она совсем не в обиде.

– Я отвезу ее домой, – говорит Ксандер, не отрывая от меня пламенного взгляда. Мы оба слушаем, как Скай покидает кухню, а затем он берет меня за талию и сажает на столешницу. Я обхватываю его ногами и руками и прижимаюсь к его губам. На этот раз все гораздо ярче. Мое желание очевидно.

Он отвечает на поцелуй, его язык находит мой, а руки обнимают меня так крепко, как только возможно. Он великолепен на вкус. Как пряный шоколад. Я позволяю рукам исследовать его спину через ткань футболки, провожу пальцами по контуру его позвоночника. Целая палитра эмоций наполняет меня, и я удивляюсь, когда печаль выходит на первый план. Та эмоция, которую я успешно игнорирую весь вечер.

Мне хочется заплакать, поэтому в надежде сдержать слезы я прячу лицо в изгибе его шеи. Он замирает. А потом пытается отстраниться, чтобы взглянуть мне в лицо, но я крепко к нему прижимаюсь. Он гладит меня по спине.

– Кайман? Что такое? Прости. Это было слишком быстро? – Он берет меня за талию и снимает со столешницы.

– Нет, дело не в этом.

– Мне так жаль.

– Нет, ты ничего не сделал. Не слишком удачный момент, чтобы меня отпускать. – Сомневаюсь, что он понял хоть слово, так как эмоции сделали мою речь неразборчивой.

– Поговори со мной. Что случилось?

– Можешь просто обнять меня на минуточку? – Прежде чем все объяснять, мне нужно взять себя в руки.

Должно быть, Ксандер понимает, что его руки опущены. Глубоко вздыхая, он снова меня обнимает. Между нами сейчас нет и миллиметра свободного пространства. Его присутствие – единственное, что удерживает меня на поверхности, пока все сегодняшние события не захлестывают меня.

Что, если мама беременна? Этот ребенок нас погубит. Мы его не потянем. И кто такой Мэттью? Сбежит ли он, когда узнает об отцовстве? Каким образом мама умудрилась дважды наступить на одни и те же грабли? Даже если где-то на горизонте и мелькал шанс уехать из магазина кукол и начать собственную жизнь, то сейчас он испарился как утренний туман.

Одинокая слезинка стекает по щеке, и я быстро ее смахиваю.

– Ты меня пугаешь, Кайман. Что случилось?

– Моя мама.

– Она в порядке? – Его голос звучит взволнованно.

– Похоже, она беременна.

Ксандер бормочет ругательства себе под нос.

– Черт, Кайман. Мне жаль. – Это все, что он говорит.

Его пальцы вырисовывают узор на моей спине: поперек, вниз, потом назад и вверх. Он повторяет его снова и снова.

– Когда ты узнала?

– Сегодня, – вздыхаю я. – Или, может быть, она не беременна. Надеюсь, что это так. Но если она не в положении, то у нее серьезные проблемы со здоровьем, а я ужасная дочь, раз хоть на секунду допустила мысль, что было бы лучше, если бы мама была больна, а не беременна.

Ксандер отстраняет меня, и на этот раз я поддаюсь. Когда мы встречаемся взглядами, он спрашивает:

– Чем я могу помочь?

– Преврати это все в сон. Чтобы я проснулась завтра, а ничего этого не было.

Он прикусывает нижнюю губу.

– У меня такое впечатление, что я тобой воспользовался. Прости. Если бы я знал, то не...

– Прекрати, – прерываю его я. – Не говори так. Мне хотелось поцеловать тебя вот уже несколько недель. Еще до того, как я узнала о маме. Тогда, когда ты стал провожать меня в школу.

Он переводит взгляд на мои губы, а потом снова на глаза.

– Тебе хотелось меня поцеловать?

– Хочется – вот правильное слово. Мне хочется тебя поцеловать. – Я наклоняюсь к его губам и легонько касаюсь своими.

Он немного отклоняется.

– Теперь я точно почувствую себя ничтожеством, если мы поцелуемся. Пойдем. Давай лучше поговорим. – Он берет меня за руку и ведет через холл в комнату с домашним кинотеатром. Мягкие кресла установлены на разных уровнях перед большим белым экраном.

– Ничего себе, – говорю я, оглядываясь по сторонам. – Вот где нам нужно посмотреть «Сияние».

На его губах появляется легкая улыбка. Он подходит к стойке с дисками и достает коробку с изображением Джека Николсона, который просовывает свое жуткое лицо через щель в двери.

– Ты его купил?

– Да. Ты же сказала, что мы вместе посмотрим этот фильм, поэтому я его и купил.

Я плюхаюсь в кресло.

– Ну что ж, тогда включай.

Он качает головой.

– Не сегодня. Сегодня мы будем разговаривать. – Он убирает фильм и устраивается в кресле рядом со мной.

– Чем ты занимался перед моим появлением?

– Хорошо, я перефразирую. Сегодня мы разговаривать о тебе.

– Давай сначала поговорим на посторонние темы? Я не очень хороша в откровенных разговорах.

Он кивает.

– Ладно. Чем я занимался до того, как ты появилась? Дай подумать, я работал над проектом по истории.

– Ты учишься в академии Далтон или в Оушенсайд? – Это две частные школы. Уверена, он ходит в одну из них.

– Далтон.

– Далтон... это фамилия твоей бабушки. – Прежде, чем я заканчиваю предложение, уже ощущаю себя глупышкой. – Фух. Это не простое совпадение.

Он смеется.

– Кстати, спасибо.

– За что?

– За напоминание о том, как общаются с обычными людьми. Прошло много времени с тех пор, как я разговаривал с кем-то, кто не знал бы, кем я являюсь.

Я наклоняю голову.

– Подожди, а кто ты? – С ухмылкой он дергает меня за локон. – У тебя очень милые родители.

– Когда добиваются своей цели.

– Поэтому ты работаешь над сайтом для отца?

Он тяжело вздыхает.

– В этом-то и проблема. Работаю. Знаю, знаю. Я не должен.

Я поднимаю руки в примирительном жесте.

– Я ничего не говорила.

– Так вот, у меня было столько идей насчет того, как сделать сайт интересным и свежим, а отец сразу их отверг и сказал: «Нет, просто и классически».

– Но для ваших клиентов это же лучше.

– В смысле?

– Ну, не подростки же будут заказывать номера у вас в отеле, а бизнесмены и состоятельные люди. С ними сработает «просто и классически».

Он на несколько секунд прикрывает глаза, а затем говорит:

– Ты права. Почему он мне это не сказал?

– Может, он пытался? Ты никогда не прислушиваешься к отцу.

– Потому что он пытается втиснуть меня в свой идеальный образ жизни, и я от этого задыхаюсь. Я не он.

– Забавно, ты изо всех сил пытаешься не походить на своего отца, а я мечтаю узнать, похожа ли я на своего хоть капельку.

– Прости. Мне не следовало это говорить.

Я прикасаюсь к его плечу.

– Нет-нет, я тебя поняла. Ты не хочешь быть копией отца. Особенно когда внешне вы так похожи друг на друга. Но ты не он. Ты всегда будешь другим. – Ты всегда будешь удивительным. Почему мне до сих пор так тяжело произнести это предложение вслух?

Он берет меня за руку и пальцем вырисовывает узоры на ладошке.

– Твой отец тобой бы гордился. Тем, кто ты есть.

От его слов у меня перехватывает дыхание, а глаза накрывает пелена слез. Я сдерживаю рыдания, но слишком сильно поражаюсь своей реакцией. Тем, насколько сильно я нуждалась в этих словах.

– Он живет в Нью-Йорке. Какой-то крутой адвокат.

– Ты его искала?

– Пришлось. В один прекрасный день мне может потребоваться почка. – Он смеется. – В двенадцать лет я прочла историю о парне, который много лет не видел своего отца. Но когда он заболел раком, то его отец стал донором и спас ему жизнь.