Несколько секунд мы молчим, а потом он говорит:

– Тебе что-нибудь нужно?

Ты.

– Мне нужен мой утренний горячий шоколад, кое-кто подсадил меня на этот наркотик, а потом забрал.

– Это твой способ сказать, что ты по мне скучала?

– Я скучала по горячему шоколаду. И воспринимаю тебя лишь как парня, который мне его приносит. Порой я даже забываю твое имя и называю тебя Парень-Горячий-Шоколад.

Он усмехается, а я мечтаю увидеть его лицо в этот момент. Я бы смогла полюбоваться тем, как вместе с улыбкой загораются его глаза.

– Я скучал по твоему остроумию.

– Ясно. – Мой пульс ускоряется. – Кстати, я так и не поблагодарила тебя за камеру.

– То есть ты сделала сайт? Какой адрес? Я хочу увидеть этих кукол, пожирающих души, на своем мониторе. – На том конце линии слышится шуршание бумаги. Он что, тянется через стол к своему компьютеру?

– Нет. В смысле, нет сайта. Мама его не хочет.

– Ох, почему?

– Если честно, не знаю. Я хотела обрадовать ее, показав свою работу, а она сорвалась на меня. Просто остановила, сказав, что не хочет его. Это было так на нее не похоже.

– Что было на сайте?

– В том-то и дело, что ничего особенного. Логотип магазина и контактная информация. Потом я сказала, что хочу добавить ее фотографию, и она взбесилась.

– Она стеснительная?

Я опираюсь ногами на стену и закидываю свободную руку за голову.

– Нет.

– Может, она просто не хочет, чтобы в Интернете была ее фотография и место жительства. Представь свой снимок вместе с адресом в общем доступе. Понимаю, почему ей это не нравится – куча незнакомцев будут знать, где ты живешь. Может, сделать сайт без личной информации?

Я перестаю дышать. И понимаю это только тогда, когда замечаю черные мушки перед глазами. Перевожу дыхание. Она волновалась о куче незнакомцев, знающих, где мы живем, или о ком-то конкретном? Например, о моем отце.

– Ты в порядке?

Я хмыкаю, не доверяя собственному голосу. В горле все пересохло. Не уверена, что смогу сейчас вообще хоть что-то сказать.

– Ты уверена?

Я сглатываю.

– Да, думаю, ты прав. – Учитывая сильную боль в горле, я удивлена, что мой голос звучит нормально.

– Я всегда прав.

– Думаешь, он пытался? – Мне требуется секунда, чтобы осознать, что я только что произнесла, а потом еще одна, чтобы до меня дошло, что Ксандер задал мне вопрос и ждет моего ответа.

– Что?

– Я спросил: «Кто»?

Я резко сажусь, а потом встаю. Лежа на спине, я слишком расслабилась и не смогла удержать свои мысли.

– Та куча незнакомцев, о которых ты говорил. Думаешь, они уже пытались найти нас в своих зловещих целях?

– Это в каких же?

Я прислоняюсь к прилавку и заштриховываю его номер на календаре.

– Ну, знаешь, есть людишки, которые предлагают... конфетки или просят помочь найти их потерянных собак.

– Не думай, что я на это куплюсь.

– А ты и не должен. Это их уловки с целью затащить тебя в машину и увезти далеко-далеко. Рада, что ты им не поверишь.

– Я говорил о твоем сарказме. Ты слишком часто используешь его, чтобы сменить тему.

– Слишком много чести. Я такая же поверхностная, какой и кажусь.

– Едва ли. И ответ на твой вопрос: да. Да, я думаю, что твой отец пытался тебя найти. Какой отец не захотел бы узнать собственную дочь?

– Тот, который сбегает лишь только при одной мысли обо мне. – Даже не знаю, почему я поднимаю эту тему. Я не просто так ее избегаю. Каждый раз, говоря об отце, ощущения такие будто, с меня сдирают кожу, оставляя незащищенной и искалеченной.

– Если б он знал тебя, то никогда бы не сбежал.

Я закрываю глаза. Какой мужчина может вот так сбежать? Просто бросить свою беременную женщину. Тот, который перепугался до чертиков. Испугался того, какой отпечаток я оставлю на его будущем. Я разрушаю судьбы, и моя мама тому подтверждение. Он был всего лишь подростком, правда, с будущим неограниченных возможностей и деньгами, с которыми возможно все. Интересно, он похож на Ксандера? Поэтому мама так к нему отнеслась? Вспомнила свое прошлое.

– Ты бы сбежал?

– Никогда. – Не знаю, лучше мне от этого или хуже. – Поэтому я думаю, что он пытался, Кайман. Раскаяние просто так не уходит.

Смею предположить, что он вообще не раскаивается.

– Разве так тяжело найти всего одну девочку?

– Может быть, твоя мама не рассказала тебе о его попытках.

– Мама не стала бы это от меня скрывать. – Пока я говорю это, мой взгляд падает на календарь, где мама написала «Маленькое бизнес-собрание». Возможно, она что-то и утаивает от меня. А если это так, то Ксандер может быть прав. Мама может скрывать от меня многое. – Что ты делаешь в среду вечером?

– Свободен как птица.

– День профессий. Половина седьмого. Встретимся у меня.

– Но в этот раз моя очередь. Я кое-что запланировал на завтра, ты помнишь?

– Хорошо, хорошо. Завтра ты. В среду я. – Я прочищаю горло. – Если это не слишком много. У тебя же не будет проблем из-за слишком частых встреч со мной, да?

Я хочу добавить: «Твоя девушка будет ревновать», но не буду, ведь это может прозвучать слишком горько. А это последнее, что мне нужно.

– Нет, конечно, нет! Я уже говорил, что ты нравишься моим родителям.

Не сомневаюсь, что его родители и не догадываются, что он со мной встречается.

– Лучше встретиться завтра в обед, а не утром.

– В два?

– Отлично. Тогда увидимся завтра?

– Кайман?

– Что?

– Ты можешь не вешать трубку. Если тебе нужно со мной поговорить, у меня есть время.

Узел в моем животе слегка слабеет, и когда я собираюсь ответить, на том конце провода раздается женский голос:

– Ксандер, почему ты так долго? Ты разговариваешь по телефону?

– Да, прости, что заставил ждать. Сейчас спущусь. Дай мне пять минут.

– С кем разговариваешь? – спрашивает она.

– С другом. – Дверь закрывается, и его голос звучит громче в трубке. – Прости за это.

– Ничего страшного. Похоже, тебе пора. Увидимся завтра в два. Пока. – Я вешаю трубку, прежде чем он успеет меня остановить, гордясь тем, как естественно прозвучал мой голос, хотя на самом деле такое ощущение, будто меня схватили за горло. Больше никаких телефонных звонков. Они не помогают.

Я жду на обочине. После двух часов каждая минута кажется вечностью. Мне кажется, что он мог передумать. Может быть, Сэйди Невел запретила ему болтать по ночам с друзьями, а потом устраивать для них «День профессий».

В 14:07 его машина выезжает из-за угла. Он паркуется и выходит.

– Привет, – говорит Ксандер.

– Привет. – Мое тело все еще слишком бурно на него реагирует, сердцебиение ускоряется, покалывание распространяется от рук к шее.

Он смотрит поверх моего плеча на магазин, а потом снова на меня.

– Ты готова?

Кивок.

Он подхватывает меня под локоть.

– Ты в порядке?

Я встречаюсь с ним взглядом, и мне хочется сказать: «Нет, я ужасно себя чувствую. У мамы от меня секреты, через месяц мы можем лишиться дома, мой отец меня бросил, а у тебя есть девушка, и мы оба притворяемся, что ее не существует».

– Да, что могло случиться? – лишь отвечаю я.

Должно быть, он мне не верит, потому что заключает меня в объятия. Я закрываю глаза и вдыхаю его запах.

– Я рядом, – шепчет он мне в волосы.

«Надолго ли?» – хочется мне спросить.

– Ты хороший друг, – говорю я, а затем вырываюсь из его объятий.

Мы едем молча, пока он не выруливает к аэропорту.

– Хм. – Я наблюдаю, как самолет взмывает в небо, и перевожу шокированный взгляд на Ксандера. – Мы куда-то летим?

– Ты же не боишься летать, правда?

– Не думаю.

– Ты никогда не летела на самолете?

– Нет. – И если судить по вспотевшим ладоням, то, возможно, я боюсь.

– Серьезно? – Он изучает меня мгновение, как будто пытается собрать пазл.