Формулировка была утверждена сенатом и палатой представителей по отдельности как секретная поправка к закону о разведывательных полномочиях.

Но 1 ноября 1982 г. Боланд прочитал статью в журнале «Ньюс-уик» под заголовком «Секретная война Америки, цель — Никарагуа». В статье говорилось, что тайная операция переросла в «крупномасштабный план по подрыву сандинистского правительства». Кейси, выступая в комитете Боланда, утверждал, что главной целью операции по-прежнему остается пресечение поставок оружия из Никарагуа в Сальвадор. Уже достигнуты большие успехи, сказал он. Силы «контрас» возросли до 4 тысяч человек. Это в восемь раз больше, чем намечавшиеся год тому назад 500 человек. Такой рост, как заверял Кейси, объясняется широко распространенной ненавистью к сандинистам. Центральная Америка не хочет коммунизма, и указанный рост рядов «контрас» является ярким соизмеримым проявлением этих чувств.

Боланд рассердился. Где-то по дороге из Белого дома в Лэнгли и далее через идеологическую призму Кейси к специалистам по тайным операциям, а от них в резидентуры ЦРУ в Центральной Америке и, наконец, в руки лидеров и рядовых «контрас» утвержденная президентом операция и связанные с ней полномочия претерпевали существенные изменения. Боланд решил выступить публично. 8 декабря 1982 г. он зачитал в палате представителей конгресса свою формулировку, запрещающую использовать фонды с целью свержения никарагуанского правительства. Ее сразу же окрестили «поправка Боланда». Наименее секретная подрывная акция официально стала достоянием общественности. Формулировка была принята единогласно в качестве поправки к закону о разведывательных полномочиях.

Мойнихэн также испытывал все большее беспокойство. Клэридж становился ощутимой частью всей проблемы. Он пришел в сенатский комитет по разведке на секретный брифинг, развесил перед сенаторами карту Никарагуа и изложил им план раскола этой страны на две части — восточную и западную, как Манхэттен в Нью-Йорке или, что точнее, как Бейрут. По словам Клэриджа, поддерживаемые ЦРУ «контрас» займут восточную часть, а сандинистам оставят западную часть вместе со столицей Манагуа. Мойнихэн подумал, что это сумасшествие. В ЦРУ этой операцией занимались только 50 человек. Раскол страны — это же крупная военная мера, требующая большого искусства.

Голдуотер наклонился к Мойнихэну и сказал с сарказмом:

— Очень похоже на войну!

Мойнихэн кивнул. Но что они могли сделать? Все было совершенно секретно.

8 последующие недели Мойнихэн больше ничего не слышал по этому вопросу. По-видимому, план Клэриджа никуда не пошел, но Мойнихэн потерял доверие ко всем. Клэридж говорил то, что думал Кейси, а Кейси думал так, как ему скажет администрация. Операция становилась бедствием.

9 декабря, через день после единогласного принятия предложения Боланда палатой представителей, Кейси явился в сенатский комитет по разведке и начал утверждать, что главной целью операции по-прежнему является пресечение поставок оружия. Но, добавил он, ЦРУ рассчитывает также на возможность «потревожить» никарагуанское правительство и оказать на него давление, чтобы оно не стало «более демократичным» и ввело в свой состав несколько представителей умеренных.

Как считал Мойнихэн, возникает вопрос политической грамотности. «Если вы говорите, — обратился он к Кейси, — что эти люди, сандинисты, именно такие люди, как вы их характеризуете, а я должен верить вам, то они не станут более демократичными… Вы можете свергнуть их или оставить их в покое, но найти какую-то золотую середину нельзя». Кроме того, Мойнихэн поинтересовался, как можно вообще провести четкую линию между «потревожить» и «свергнуть»? Для сандинистов, наверно, нет разницы между этими понятиями, они воспринимают все это просто как крайне враждебные действия.

Его целью, ответил Кейси, является остановить распространение коммунизма и заставить никарагуанское правительство заплатить высокую цену за избранный им путь. ЦРУ хочет держать правительство Никарагуа в «состоянии неуравновешенности», пояснил он.

Эти слова повисли в воздухе.

По мнению Мойнихэна, администрация стремится взять курс, который был бы по меньшей мере на один градус жестче, чем резкая дипломатическая нота. «Ну, а как обстоят дела с самими «контрас»? — спросил Мойнихэн. — Они же воюют за то, чтобы свергнуть правительство и самим взять власть. Они не будут и не могут воевать только за то, чтобы пресечь поставки оружия. Никто этого делать не будет».

Его вопросы остались без ответа. Кейси лишь повторил, что ЦРУ приходится работать с теми, кто оказался под рукой. ЦРУ поддерживает «контрас», но оно не участвовало в их создании.

Мойнихэн испытывал чувство большой тревоги. Администрация и конгресс поддерживали операцию, которая не срабатывает и ведет к катастрофе. Он направил Кейси письмо с подтверждением, что сенатский комитет по разведке одобрил «поправку Боланда». Зная способности Кейси к юридическим уловкам, Мойнихэн писал, что, как он ожидает, ЦРУ будет придерживаться буквы и духа упомянутой формулировки. Мойнихэн внес предложение Боланда в сенат, и оно было принято.

Реакция Кейси оказалась простой: новая формулировка не запрещает ничего из того, что они уже делают. Он сообщил Белому дому, что с его стороны никаких проблем в связи с предложением Боланда нет. 21 декабря 1982 г. Рейган подписал эту поправку, и она приобрела силу закона.

Главный юрисконсульт ЦРУ Стэн Споркин созвал в Лэнгли лучших адвокатов ведомства. Хотя наступали рождественские каникулы, Споркин сказал, что им надо немедленно выступить с каким-то предложением.

— Эта поправка еще вернется к нам и будет кусать нас так, как еще не случалось в нашей практике, — сказал он. — Конгресс постарается под предлогом наблюдения за соблюдением поправки Боланда проникнуть в самое нутро ЦРУ. Это что-то вроде «троянского коня». Они будут следить, выискивать нарушения, — пояснил он.

Споркин хотел услышать соображения насчет выполнения поправки, ставшей законом.

Присутствовавшие адвокаты возразили, что этот закон не обязывает ЦРУ что-то выполнять, а от чего-то отказаться, оно просто должно проследить, чтобы его действия не использовались с целью свержения сандинистов. «Те же самые действия можно предпринимать в других целях», — сказал один из юристов.

Надо шире смотреть на обязанности юрисконсультов в ведомстве, подчеркнул Споркин. Их задачей является предотвращать проблемы, а не просто реагировать на их последствия.

В результате Споркин составил для Кейси довольно жесткий список того, что можно и что нельзя, предназначенный для рассылки в резидентуры. В этом же документе говорилось, что никарагуанская операция не направлена на «свержение правительства» и что нельзя применять или поддерживать, прямо или косвенно, любые средства, обычно применяемые с целью переворота, особенно покушения. Правда, покушения были уже запрещены правительственным декретом, но не помешает еще раз напомнить об этом.

— Стэн, ты не умеешь писать, — сказал Кейси, прочитав бумагу. Он сделал формулировки еще более жесткими.

— Ничего, переживут, — добавил он.

Начальник оперативного управления Джон Стэйн сказал, что составление списка запретов — блестящая идея, он отлично прикрывает их всех. Кейси распорядился отправить весь документ в виде телеграммы в резидентуру в Гондурасе, которая осуществляла контроль над операцией и лагерями «контрас». Телеграмма на нескольких страницах добросовестно и почти буквально повторяла текст поправки Боланда: ничего нельзя делать, в том числе поставлять снаряжение, обеспечивать подготовку, оказывать поддержку, проводить встречи и беседы с целью свержения правительства Никарагуа. С лидерами или рядовыми «контрас», ведущими разговоры об использовании помощи ЦРУ для этой цели, связь прекратить.

Чтобы подчеркнуть серьезность намерений администрации пресечь поставки оружия, Рейган подписал отдельную секретную директиву по Гватемале, которая имела 100-мильную общую границу с Сальвадором. Эта директива предписывала сбор информации и организацию контроля на границе для обнаружения провоза оружия. Согласно донесениям, оружие провозилось в грузовиках, якобы груженных фруктами. Грузы были увязаны и не поддавались досмотру. Потребовалось построить контрольные пункты со сложным оборудованием, которое подавало сигнал, если на проезжавшем через границу грузовике находилось большое количество металла. Для обслуживания этих пунктов были обучены около 60 человек. Удалось обнаружить оружие на нескольких грузовиках, но затем пошли слухи об этих контрольных пунктах, и проверки потеряли смысл. Затраты на устройство контрольных пунктов составили более миллиона долларов.