— Я не припоминаю, чтобы я получал, слышал или каким-то другим путем знал о существовании такой подборки, — заявил Кейси. Он с Бейкером просидел все воскресенье, пытаясь решить, могут ли они как-то смягчить противоречие или даже найти основу для полного устранения разногласий.

— Скажи, что ты видел подборку, — уговаривал его Бейкер, обещая, что это не доставит Кейси никаких неприятностей. Но Кейси упорно держался своей линии: нет, он никогда не видел подборки и не передавал ее или вообще какие-то документы ни Бей-керу, ни кому-нибудь другому.

Начали появляться на свет документы и записи времен президентской избирательной кампании. Одна из записей принадлежала Хьюджелу, который тогда был помощником Кейси. В ней говорилось, что команда Рейгана имела «подсадную утку» в лагере Картера. Этот соблазнительный кусочек информации заставлял предполагать, что Хьюджел выполнил первое шпионское задание Кейси задолго до того, как они оба поступили на работу в ЦРУ.

Я хотел выяснить, имела ли место организованная шпионская операция во время президентской избирательной кампании 1980 г. С этой целью я 28 сентября 1983 г. отправился к Кейси в его кабинет в правительственном здании рядом с Белым домом, с тем чтобы взять у него интервью. До этого я никогда не встречался и не беседовал с ним. Кабинет Кейси представлял собой очень большую богато украшенную комнату в викторнансхом стиле, словно специально оборудованную для торжественных церемоний. Он тепло, даже сердечно поприветствовал меня, хотя избегал смотреть в глаза. Его телосложение оказалось значительно крупнее, чем я ожидал. Походка отличалась какой-то неуверенностью, как будто он боялся упасть. Лицо казалось не то чтобы старым, но осунувшимся. Одет он был в хорошо сшитый, строгий синий костюм, хорошо отглаженную рубашку с твердо накрахмаленным воротничком и дорогим галстуком.

Я бросил взгляд на письменный стол. Кипы папок и бумаг, на папках красные наклейки с надписью: «Совершенно секретно». Так помечаются материалы перехватов каналов связи. Кейси вышел из-за стола и сел в кресло. Он проявлял легкое нетерпение, словно говорил: «Давайте, что у вас».

Я быстро и кратко изложил то, что до меня дошло.

— Это слухи, — не произнес, а почти прошипел Кейси. Когда я попытался что-то записать, он резко сказал: «Это не для протокола». Затем он разъяснил, что я могу прийти еще раз на следующий день, если я хочу кое-что записать для цитирования, а сегодняшнюю встречу он намерен использовать для моего общего ознакомления с проблемой. Он хотел, чтобы я понял, насколько абсурдно обвинение Бейкера. По тону и поведению Кейси я понял, что окажусь в вестибюле, если выражу несогласие.

Каждый раз, когда я затрагивал какой-то вопрос, он показывал документ, подтверждающий его позицию. Так, он предъявил памятную записку на 6 страницах, затем передал мне подборку документов в голубом переплете, составленную Хьюджелом во время избирательной кампании. Я начал листать ее. Стандартная канцелярщина, пресс-релизы, длинные списки групп и лиц, поддерживавших Рейгана. Макулатура.

Кейси подошел ко мне и почти выхватил подборку из моих рук. «Никаких секретов здесь нет, вы же видите», — сказал он.

Я намекнул, что хотел бы повнимательнее посмотреть подборку. «Нет», — ответил Кейси.

— Поскольку речь зашла о Хьюджеле, — сказал я, — что вы можете сообщить о его упоминавшейся записке?

Кейси ответил, что ФБР получило записку Хьюджела из архива документов избирательной кампании 1980 г.

— О чем в ней говорится?

Кейси пожал плечами. То ли он не знал, то ли ему было безразлично, то ли он не хотел ответить.

— Но такая записка существует?

Он утвердительно кивнул, однако ничего не сказал, позволив мне насладиться молчанием. Его нетерпеливые движения подталкивали, торопили, но он сидел молча.

Что известно о записях Тони Доулана, которого Кейси ввел в команду Рейгана во время кампании и который сейчас является составителем речей в Белом доме?

Еще раз пожав плечами, Кейси повернулся к своим бумагам и показал мне записку, в которой упоминался «источник» Доулана в одном из ведомств.

— Можно мне снять копию?

Кейси вежливо, но энергично отобрал у меня записку. Нет, сказал он.

Кейси начал быстро перебирать документы, повторяя при этом, что все это ерунда, обычные информационные материалы о кампании. «Есть две записки, одна — Доулана и вторая — Хьюджела, в которых говорится о наличии у них источников, но никакой разведывательной операции не было, это все чепуха».

— Вы готовы подтвердить это под присягой?

— Конечно, с удовольствием, — ответил он, — задрав голову и задумчиво поглаживая подбородок, словно удивляясь, зачем я трачу его время на такие вопросы. — Это дело чистое.

В то же время он просто оставлял без внимания вопросы, отвечать на которые, по его мнению, не имело смысла. Это были с первого взгляда мелкие вопросы, но ответы на них, любые ответы, могли бы вывести его на тропинку, на которую он не хотел вступать или которая вела к неприятностям и противоречиям. Он старательно избегал пускаться даже в добродушно-шутливые, но рискованные высказывания о том, с чем он согласен, а с чем нет, что уже могло оказаться для меня полезным.

Я попытался вернуться к одному ранее уже затронутому вопросу.

Но Кейси поднялся со своего кресла: «Мне пора на совещание». Он взял со стола толстую пачку бумаг с грифом «Совершенно секретно» и начал запихивать ее в портфель. Это не сразу ему удалось. Наконец он закрыл портфель, а когда мы вышли из кабинета, отдал его своему телохранителю.

Кейси, видимо, опаздывал к назначенному сроку. Когда мы расстались, он почти побежал по коридору.

ФБР и конгресс так и не провели настоящего расследования, и «новый уотергейт» не состоялся. Старый приятель Голдуотера и Кейси генерал Уильям Куин с удовольствием наблюдал за всей этой историей и даже иногда удовлетворенно хихикал. Для него это дело не представляло загадку. Чутье старого офицера военной разведки говорило ему, что Кейси действительно сделал то, что ему приписывалось. Куин, конечно, ничего не мог доказать. Кейси играл по правилам, как и всякий настоящий офицер разведки. Одно из первых правил шпионажа гласило: береги хороший источник. Часто осуществлялись тщательно разработанные отвлекающие маневры, хитроумно запутывались следы, чтобы уберечь такой источник. Лгать, даже лгать публично или под присягой, было ничто по сравнению с риском, который брал на себя источник. И может быть, ничто не внушало источнику такого чувства уверенности или обоюдной и разделенной опасности, как вид его офицера-руководителя, висящего в петле на суку. Секретный источник, наверное, спит хорошо только тогда, когда знает, что его разоблачение означает конец и для его ведущего офицера, а таковым может, как в данном случае, оказаться и сам директор центральной разведки.

Утром в один из дней Тони Мотли вместе с Кейси ехал в Капитолий. Там они должны были давать показания о ходе никарагуанской операции. Кейси называл сенаторов «эти болваны». А их идеи и заявления — «дерьмо».

Кейси вел себя в комитете по разведке надменно, пренебрежительно, крайне замкнуто. Мотли был поражен. Он также был свидетелем реакции сенаторов, ворчавших при выходе из зала заседаний комитета, что они не могут доверять «этому сукину сыну».

К счастью, вопрос о налете на аэропорт Манагуа больше не поднимался, поэтому Кейси, Мотли и Клэридж считали, что они могут продолжить планирование и проведение акций военного характера. Президент подписал новую директиву, которая, по мнению Кейси, позволяла ему развернуть подрывные действия и в экономической области.

— Нагоним страху на этих негодяев, — заявил Кейси Мотли и Клэриджу на одном из совещаний.

— Что окажет наибольшее экономическое воздействие? — спрашивал Клэридж и сам себе отвечал: — Нефть.

Клэридж разработал план нападения на никарагуанские береговые нефтехранилища. Его должны осуществить не «любители» из числа «контраст, а настоящие профессионалы. ЦРУ должно было координировать план. Клэридж создал так называемую контролируемую группу агентов ЦРУ из числа латиноамериканцев. Они должны были создать впечатление, что в операции участвуют «контрас».