В течение двух недель морская пехота США заняла стратегически важные позиции вблизи аэропорта. В качестве сил по поддержанию мира они выполняли только задачи по оказанию помощи Ливану и наблюдению за выводом иностранных войск.

Моссад и израильская военная разведка начали расследование с целью установить, кто убил Башира. Следы привели к арабу по имени Хабиб Шартуни, 26 лет, вся семья которого входила в состав сирийской народной партии, соперничавшей с фалангистами. Объединив усилия с ливанской разведкой, израильтяне установили, что для взрыва бомбы Шартуни использовал дистанционный электронный детонатор.

«Оператором» Шартуни, то есть офицером, который руководил им, был капитан Насиф. Он убедил молодого Шартуни, что бомба предназначалась для того, чтобы напугать Башира, но не убивать его. Изучив все данные, в том числе полученные от лучших агентов Моссад в Сирии, результаты наблюдения и электронного перехвата, израильтяне были склонны утверждать, что Насиф докладывал об операции непосредственно подполковнику Мохамеду Г анену, руководившему сирийскими разведывательными операциями в Ливане. И что поэтому-де разведки сирийской армии и военно-воздушных сил в общих чертах знали о планируемом покушении, так же как и брат президента Сирии Хафеза Асада Рифаат Асад, возглавлявший силы безопасности.

Израильтяне считали, что президент Асад, державший страну в железных руках, не мог не знать о ходе осуществления такого плана, но доказательств не было. Все разведывательные донесения о причастности к покушению офицеров сирийской разведки строжайшим образом засекречивались.

Кейси читал эти донесения, переданные ему израильской разведкой. Они звучали довольно убедительно. Но, что не менее важно, необходимо было установить, кто выгадывал от смерти Башира. Кто хотел видеть Ливан слабым? Кто больше всего боялся прочных связей между Израилем и Ливаном? Сирия? Однако Кейси в конце концов пришлось согласиться с мнением Белого дома и госдепартамента о том, что публиковать сведения о роли Сирии во всем этом деле не следует.

Начальник израильской военной разведки генерал-майор Сагуй знал, что любая попытка США использовать сведения о причастности Сирии обернется против них. Сагуй давно уже скептически относился к отношениям между его страной и фалангистами Жмайеля и понимал, что сейчас Ливан — это груз для США, что администрации придется иметь дело с Сирией, чтобы найти хоть какое-то решение проблемы Ливана. Обвинения в адрес Сирии могут принести пропагандистскую выгоду, но повредят возможному сотрудничеству с ней.

Итак, Кейси получил на шею еще одну неудачу разведки. Связь ЦРУ с Баширом, решение о ее прекращении, просьба Башира о помощи, решение администрации предоставить ее и сразу же после этого его убийство — все это представляло большую кашу. Но эта каша имела высокий гриф секретности. Она так и осталась секретом.

За восемнадцать месяцев на посту директора центральной разведки Кейси, по сути дела, получил техническое образование, особенно в области сверхсекретных космических систем, то есть спутников, используемых для фотографирования и сбора проходящих по различным каналам связи сигналов в разведывательных целях. Он познал высокое искусство техники и отстаивал самые лучшие модели, даже если они были и самыми дорогостоящими. Хотя идея о первостепенном значении технической разведки и не захватила его целиком и полностью, он убедился, что она давала основные фрагменты мозаичной картины.

На фотографиях, полученных со спутников, его люди могли сосчитать советские танки. Путем изобретательного применения приемов увеличения — двух- или трехфазной обработки или улучшения качества первоначального снимка — они могли определить, находится ли танк в рабочем состоянии. Система раннего предупреждения могла, как правило, обнаружить любые передвижения советских вооруженных сил или признаки осуществления крупных программ в области вооружения. Спутники могли не засечь плотно закрытых научно-исследовательских объектов в Советском Союзе с небольшим количеством занятых там людей и расположенных вдали от населенных пунктов или военных баз, но это было почти все, чего они не улавливали.

Кейси стоял на пороге осуществления одного из самых секретных и важных научно-исследовательских разведывательных проектов США по развитию космических систем. Его расценивали как крупнейшее техническое достижение 80-х гг. в области шпионажа.

На новой космической системе (первоначальное кодовое название «Индиго», нынешнее — «Лакросс») использовался самый современный радар со способностью «видеть» в любую погоду, днем и ночью. Используя радарное изображение, то есть преобразованные и увеличенные сигналы радара, компьютеры могут создать эквивалент фотоснимка. Облака и темнота перестанут быть препятствиями. Существует предположение, что со временем будущая система сможет «видеть» через стены зданий.

«Лакросс» стоил более миллиарда долларов — головокружительная сумма: даже если вся она будет с пользой истрачена. Однако уже на стадии разработки обнаружились и большие перерасходы и возникли многочисленные проблемы. Главным подрядчиком являлась корпорация «Мартин Мариэтта», а компания «Дженерал электрик» изготовляла наземное оборудование по обработке сигналов после их поступления на приемную установку.

Чтобы поддержать жизнеспособность проекта «Лакросс», в 1983 г. требовалось 200 миллионов долларов. Корпорация «Мартин Мариэтта» нуждалась в деньгах немедленно: приближался критический срок, когда «либо плати еще, либо бросай». Кейси называл такие дорогостоящие проекты «одиночками», потому что только один из них был осуществим. Те из его критиков, которые думали, что Кейси — это только тайные акции, ошибались. Необходимые сейчас 200 миллионов долларов равнялись бюджету всех тайных операций, и вот директор, как усердный муравей, собирал эту сумму только для предварительных расходов на систему спутников, которая, как надеялся Кейси, никогда не станет предметом публичных дискуссий. Дело весьма секретное, а во время таких дебатов, как он считал, часто теряется чувство меры.

Хотя Советы тоже умели получать изображение от радара, однако у них не было таких мощных компьютеров и утонченных методов обработки, чтобы получать высококачественные изображения с высокой разрешающей способностью. «Лакросс» может дать Соединенным Штатам значительное преимущество.

Кейси просветили также по истории развития американских спутниковых систем. Собственно, вся история укладывалась в двенадцать лет, отмеченных выдающимися успехами в этой области, начиная с запуска в 1971 г. первого спутника «Биг берд» («Большая птица»). Гигантский спутник-шпион, около 55 футов в поперечнике, делал превосходные снимки. Но пленки приходилось катапультировать с борта спутника, возвращать на землю и после этого проявлять. Советы, конечно, засекали момент катапультирования и таким образом устанавливали, что имеют дело со шпионским фотоспутником. Для защиты отснятых пленок от различных видов облучения в космосе при их возвращении они помещались в золотые контейнеры. Штабеля этих изготовленных из чистого золота контейнеров в помещении для их хранения являлись символом стоимости этой программы.

В декабре 1976 г., накануне вступления Картера на пост президента, состоялся запуск первого спутника серии КН-11. Это стало большим успехом 70-х гг., так как КН-11 позволял делать привязанные по времени снимки и посылать их на землю в виде телефотосигналов. Получение фотоснимков территории Советского Союза или советских танков почти совпадало с временем фотографирования, давая ЦРУ и Пентагону детальную картину того, что происходило внизу именно в этот момент.

Спутник серии КН-11 не катапультировал пленки, фотоснимки передавались на землю с помощью радиоволн. Поскольку КН-11 имел также оборудование по перехвату каналов связи и радиосигналов, Советы не подозревали, что проходящий над ними спутник производит фотосъемку. При прохождении спутника они не маскировали военные установки и оборудование, в том числе и пусковые шахты ракет, в них даже не закрывались люки. Неосведомленность Советов о назначении спутников КН-11 давала США большое преимущество.