Кейси находил Рейгана странным. Рейган ранее говорил, что остался бы в кино, если бы имел больший успех. Хотя он и был общительным человеком, настоящих друзей, кроме Нэнси, у него не было. Будучи по характеру ленивым и рассеянным, он, однако, обладал почти фотографической памятью и мог за несколько минут выучить наизусть страницу сценария или речь и затем прекрасно ее воспроизвести. Кейси серьезно изучал Рейгана, но, по его словам, понять его не мог.

Самолет приземлился на военно-воздушной базе Эндрюс, откуда Кейси сразу же отправился в десятидневную поездку по странам Дальнего Востока и Филиппинам, где сложилась трудная обстановка и где он планировал встретиться с президентом Маркосом.

«Никому ни слова», — приказал он мне. Затем он попросил остаться в самолете, пока он не пересядет в ожидавший его большой реактивный самолет. Я мог видеть, что у трапа самолета его ожидала большая группа сотрудников ЦРУ. Он сказал, что до такси я доберусь автобусом. «Могут подумать, что я проявил неосторожность, взяв вас с собой».

До сих пор я не понимаю, почему Кейси согласился на эту и другие беседы.

Спустя несколько дней после отказа конгресса выделить деньги для «контрас», президент Ортега вылетел в Москву с просьбой о предоставлении помощи. Это задело многих законодателей, голосовавших против помощи.

Некоторые из них заявили, что, если бы они знали об этом, то вели бы себя по-иному. Кейси не знал, кто больше не понял духа времени: Ортега или администрация Рейгана.

Кейси понял, что отказ конгресса не является окончательным. Сотрудник Совета национальной безопасности Норт разработал план обходных действий. В записке на имя Макфарлейна он предложил, чтобы президент публично выступил с просьбой о внесении частных пожертвований в пользу «контрас». Макфарлейн попросил Норта подождать, но одобрил идею создания фонда «Никарагуан Фридом Фанд, инк». Это была освобожденная от уплаты налогов организация, на счет которой можно было переводить свои пожертвования. Норт считал, что, если удастся собрать еще 15–20 миллионов долларов, численность «контрас» можно было бы увеличить до 35 тысяч человек.

Норт принял меры, чтобы Южная Корея и Тайвань также могли вносить свои пожертвования. Он же предложил потопить торговое судно «Монимбо», доставлявшее оружие сандинистам.

Уже больше месяца мне было известно, что Рейган подписал секретную директиву о формировании трех групп из числа ливанцев для нанесения упреждающих ударов по террористам. Представитель ЦРУ по связи с прессой Лаудер пытался отговорить газету «Вашингтон пост» от публикации статьи на эту тему. Нам стало известно, что эта секретная директива была аннулирована после взрыва в Бейруте автомашины со взрывчаткой, унесшего 80 человек. В то время мы знали о роли в этом деле ливанской разведки и не подозревали о тайном участии саудов-цев или о выделении ими на проведение операции 3 миллионов долларов. Мы не видели причин отказываться от публикации, поскольку операция провалилась, а директива стала достоянием истории.

— Это равносильно обращению со старой раной с помощью молотка, — в отчаянии заявил Лаудер. Статья была напечатана 12 мая под заголовком «План борьбы с террористами отменен…».

Через три дня Джордж Лаудер писал Кейси: «Представляется, что Вудворд планировал опубликование этой статьи вне зависимости от моих доводов. Со всей ответственностью я заявил ему, что статья искажает факты и является «приглашением к убийству». Я сказал ему, что, если бы он был на месте Фадлаллы и видел гибель своих сторонников, в том числе женщин и детей, а затем прочитал статью в «Вашингтон пост», у него несомненно появилось бы желание отомстить американцам. Я сказал Вудворду, что Джон Макмагон рекомендовал информировать его о том, что, если он опубликует эту историю, его никогда не будут принимать в этом здании.

Кроме того, я добавил, что такая безответственная статья поведает нам о том, что «Вашингтон пост» не только не питает никакого уважения к жизням американцев в Бейруте, но и продолжает свой традиционный поход против администрации, на этот раз вместе с членами и сотрудниками комитетов конгресса США по разведке, которые вмешиваются в тайные операции и создают проблемы для разведывательного сообщества.

Я также сказал, что его поведение и действия газеты «Вашингтон пост» достойны презрения. В будущем мы будем относиться к нему так же, как относимся к Джеку Андерсону и другим журналистам подобного пошиба».

Кейси позвонил мне в редакцию.

— Жизнь в опасности, — сказал он. — Я не уверен, достойна ли эта история того, чтобы ее предать гласности, но я не могу контролировать. Хотя, может быть, должен. История представлена в статье таким образом, как будто у нас была там своя ударная группа.

Кейси сказал, что статья сделает более трудной его жизнь и положение ЦРУ. Дело может иметь непредсказуемые последствия, сказал он, и следует учитывать не только его фактическую сторону, но и созданную статьей атмосферу. «Вам не следовало бы ее публиковать». Его тон был сначала беспристрастным, а затем ледяным: «Прежде чем все закончится, на ваши руки падет кровь».

«О политике в отношении Ирана», — прочитал Кейси, взяв в руки пятистраничный меморандум Грэма Фуллера, начальника информационноаналитической группы по странам Ближнего Востока и Южной Азии.

«При разработке нового политического курса в отношении Ирана Соединенные Штаты сталкиваются с трудной ситуацией, — говорилось в меморандуме. — Можно сказать, что режим Хомейни неустойчив. Он движется, очевидно, к моменту истины: в скором времени мы будем свидетелями борьбы за власть. У Соединенных Штатов почти нет вариантов, у СССР — их много».

Фуллер ссылался на два основных принципа американской политики в отношении Ирана: отказ от поставок оружия и готовность ответить на организуемые Ираном террористические акты. Он утверждал, что эта политика дала отрицательные результаты и сегодня более, чем когда-либо, она стимулирует интересы СССР.

«Однако необходимо, чтобы мы подумали о проведении смелой и раскованной политики, которая обеспечила бы по меньшей мере более значительную роль Соединенных Штатов в складывающейся в регионе ситуации».

«Ни у кого нет никаких перспективных идей относительно того, как нам вернуться в Тегеран».

Кейси почувствовал, что его час пробил. На протяжении нескольких месяцев он требовал от Фуллера новых идей. Кейси решил, что в течение второго президентского срока он попробует проводить по паре тайных операций в месяц. Причем таких, которые дадут результаты. У него есть свобода действий, он может заставить маховик крутиться, реализовать новые идеи. Копию разработанного Фуллером документа он направил Шульцу.

В подготовленной через три дня специальной национальной разведывательной оценке, озаглавленной «Иран: перспективы возникновения нестабильности», говорилось, что США не будут играть активной роли в событиях в Иране. Кейси с удовольствием отметил, что несколько сотрудников Макфарлейна в Совете национальной безопасности поддержали идею представить на подпись президенту проект директивы, разрешающей продать Ирану некоторое количество оружия. В проекте директивы об этом было сказано довольно деликатно: «Это включает в себя предоставление на разовой основе определенных видов военной техники».

Кейси писал Макфарлейну: «Я решительно поддерживаю содержащийся в проекте директивы упор на политические шаги США в отношении Ирана, особенно на необходимости принятия своевременных и конкретных шагов с тем, чтобы усилить давление со стороны США и не допустить, чтобы СССР в одностороннем порядке воспользовался возможными изменениями и беспорядками в этой очень важной стране».

Шульц написал Макфарлейну о своем несогласии, учитывая, что «связанные с Ираном группы удерживают в настоящее время американских заложников в Ливане». На своей копии Уайнбергер пометил: «Это абсурдно». Он считал, что подобные действия столь же неприемлемы, как, например, приглашение Каддафи на дружеский обед.