Нила схватила большой флакон со щелоком и поставила на кухонный стол. Быстро нашла пустую банку из-под специй, вытряхнула со дна остатки и вылила туда полчашки щелока.

– Что вы здесь делаете?

Нила едва не выронила пузырек.

В дверях стоял Избранный Дорфор. Высокий рост и перчатки Избранного придавали ему внушительный вид, и все в доме знали нрав Дорфора.

– Просто отлила немного щелока, мой лорд.

– Зачем?

– Я за ужином испачкала соусом платье. – Она показала на рукав, надеясь, что Избранный не станет присматриваться. – Хочу отмыть побыстрее, пока соус не впитался в ткань.

– Я думал, лорд Ветас объяснил вам, что вы не должны больше заниматься стиркой.

– Это просто маленькое пятнышко, мой лорд. – Нила изобразила застенчивую, как она надеялась, улыбку и подала плечи вперед, чтобы четче обрисовалась ложбинка между грудей в вырезе платья. – Не хотела беспокоить никого из прислуги.

Взгляд Дорфора задержался на ее груди.

– Хорошо. Но сначала проверьте, уснул ли мальчик. Эта проклятая гарпия получит сегодня ночью все, что заслужила, и будет трудно сделать так, чтобы она не кричала.

Дорфор порылся в шкафу, обнаружил ломоть хлеба и вышел из комнаты, рассеянно жуя.

Нила поставила на место флакон со щелоком, сунула банку из-под специй в карман платья и пошла к себе в комнату. Непросто будет отравить и Ветаса и Дорфора одновременно.

Наемный экипаж выехал на большую улицу, ведущую к дому Адамата. Инспектор насторожился.

Он не был здесь почти два месяца – с того дня, когда сообщил Ветасу, что фельдмаршал Тамас решил арестовать первосвященника Черлемунда. Адамату удалось обмануть шантажиста, и все же Тамас едва не погиб. Теперь Ветас наверняка хочет заполучить Адамата – живым или мертвым.

Инспектор готов был держать пари, что люди Ветаса следят за его жильем.

Он еще раз оглядел улицу. Ничего подозрительного: ни странных личностей, ни лиц в окнах, с нездоровым интересом наблюдающих за его домом. Прохожих было не много: только супружеская пара двигалась к рынку и еще старик бодро прогуливался по солнечной стороне улицы.

Адамат попросил остановить экипаж за три дома до своего. Проверил короткоствольный пистолет в кармане – заряжен и взведен.

Он поднял воротник сюртука, чтобы спрятать лицо, надвинул шляпу на глаза и вышел на улицу. Вручив несколько кран кучеру, Адамат осторожно направился к своему дому, крепко сжимая в руке трость.

Ставни были закрыты, а портьеры задернуты, как и два месяца назад, когда он уходил из дома. Инспектор проверил, не сдвинута ли с места какая-нибудь мелочь в саду. Ничего.

Он открыл калитку, ведущую на дорожку между домами, и вернулся в сад. Еще раз бегло осмотрел его, но никакого беспорядка не заметил. Затем подождал несколько минут, снова и снова оглядывая дом. Ни новых царапин на замке, ни следов в саду.

Адамат понемногу начал осознавать, что, возможно, не настолько важен для Ветаса, как ему самому казалось. Ветас вел какую-то крупную игру от имени своего хозяина, лорда Кларемонте. Как знать, выделена ли в ней Адамату и сейчас какая-то роль? В конце концов, Ветасу должны были сообщить, что Тамас тайно казнил инспектора за измену. Что, если Ветас давно сбросил Адамата со счетов? Возможно, Фей и Жосеп уже мертвы и похоронены где-нибудь в наспех вырытой могиле.

Адамат сжал и снова разжал кулаки. Нет. Он не имеет права так думать. Они живы. Ветас все еще держит их в плену. И Адамат вернет их.

Он открыл черный ход и вошел в дом. Прикрыл глаза и глубоко вздохнул. В комнатах, за закрытыми окнами, было тепло и душно, но здесь все еще пахло старой мебелью, книгами, пылью и немного – лавандой. Фей часто зажигала ароматические свечи. Адамат достал пистолет и тщательно обыскал каждую комнату.

Все было точно в таком же виде, в каком он ее оставил: пятна крови наемника Ветаса на диване и ковре, выбоина от пули на потолке. Еще две – в прихожей и на полу, не считая других повреждений, полученных в схватке с «Брадобреями».

С пистолетом в одной руке и тростью в другой, Адамат поднялся на второй этаж. Именно здесь напали на него «Брадобреи с Черной улицы». Кровь Соу-Смиза до сих пор темнела на ступеньках из красного дерева.

Наверху никого не было. Никаких признаков того, что кто-то заходил и обыскивал дом.

Адамат вздохнул и опустил пистолет. Он был почти разочарован. Как будто лорд Ветас совсем забыл про него.

Он поставил трость рядом с зонтиком, подпиравшим парадную дверь, и направился в кухню. Возможно, в кладовке остались консервированные бобы или еще что-нибудь съедобное. Немного перекусить, затем разыскать лопату и…

Адамат не успел среагировать, когда что-то вылетело из-за угла и ударило его в нос. Боль растеклась по всему лицу, и он внезапно очутился на полу, сквозь слезы глядя в потолок.

Над ним выросла чья-то фигура. Схватила за отвороты сюртука, приподняла и прислонила к стене. Инспектор едва не захлебнулся собственной кровью и попытался дышать через нос, но лишь застонал.

Сильные руки прижимали Адамата к стене. Он пытался отбиваться, но безуспешно, затем поднял руку, чтобы протереть глаза, вгляделся в лицо мужчины с угольными разводами на щеках. Это был один из головорезов лорда Ветаса.

Инспектор откашлялся и попытался произнести будничным тоном:

– Кале, если не ошибаюсь?

– Верно, – криво усмехнулся угольщик. – Давно тебя поджидаю.

Голова Адамата раскалывалась от боли. Должно быть, сломан нос. Вероятно, он весь измазан кровью. Второй испорченный костюм за неделю.

– Лорд Ветас хочет с тобой поговорить, – сказал Кале. – Либо ты пойдешь со мной по доброй воле, либо я вышибу тебе зубы.

Из какой бездны он появился? Адамат проверил весь дом. Должно быть, бандит прятался в подвале. И чем же, спрашивается, он ударил Адамата? Дубинкой?

– Хорошо, – пробормотал Адамат.

Хватка Кале ослабла. Адамат скользнул по стене, и его ноги наконец коснулись пола. Этот человек был очень быстр. И силен. Бездна, Адамат отдал бы что угодно за то, чтобы здесь сейчас оказался Соу-Смиз.

– Умойся.

Кале отпустил сюртук Адамата.

У инспектора подогнулись колени. Он рухнул на пол грудью на что-то твердое. Это был пистолет. Не глядя, Адамат нащупал рукоять. И тут же почувствовал сильную руку на своем плече.

– Все в порядке, – успокоил головореза Адамат. – Я не сопротивляюсь, просто очень больно. Я сейчас. Только возьму новую сорочку из спальни и сразу вернусь.

Его голос стал гнусавым и булькающим.

Он с усилием поднялся на ноги. Бездна, как трещит голова! Придется глотнуть виски не меньше чем на три пальца, чтобы заглушить боль. Адамат сделал три шага по коридору, развернулся, одновременно вытаскивая пистолет, и спустил курок.

От выстрела голову сдавило еще сильнее – хотя, казалось бы, дальше некуда.

Кале посмотрел на пистолет, затем на Адамата.

Адамат посмотрел на пистолет, затем на Кале. И наконец на пол.

Пуля лежала у его ног. Должно быть, она вывалилась из ствола, когда инспектор опустил пистолет.

Двумя длинными шагами Кале оказался рядом с ним и выбил пистолет из руки Адамата. Затем схватил его за горло, приподнял в воздух и приложил спиной об косяк парадной двери. Стены задрожали от удара.

У Адамата едва не вышибло дух. Он пытался лягнуть противника, ударить кулаком. Вырваться из железной хватки никак не получалось.

– Это будет стоить тебе отрубленного пальца, – прошипел Кале.

Адамат отмахнулся правой рукой. Он должен сделать хоть что-нибудь, должен… Его пальцы нащупали ручку трости в подставке для зонтиков. Инспектор постарался ухватить трость как можно ниже, поднял ее и ударил Кале в висок.

Громила пошатнулся и ослабил хватку. Адамат оттолкнул его одной рукой и снова огрел тростью со всей силой, на какую был способен.

Угольщик сумел перехватить удар. Он взялся за конец трости и дернул на себя.

Адамата потащило вперед, словно они упражнялись в перетягивании каната. Кале рванул снова. Угольщик напряженно прищурился, и Адамат понял, что в следующий раз не сможет удержать трость.