Она проделала то же самое с моей второй ногой. Затем Тетя приступила к бинтованию ног Прекрасной Луны. В это время Третья Сестра сказала, что хочет пить и пошла вниз. Когда с бинтованием ног Прекрасной Луны было покончено, Мама позвала Третью Сестру, но та не отозвалась. Часом раньше мне бы приказали пойти и найти ее, но с этого момента в течение последующих двух лет мне не разрешалось спускаться вниз по лестнице. Мама и Тетя обыскали дом и вышли на улицу. Мне хотелось подбежать к зарешеченному окну и выглянуть наружу, но мои ноги уже болели, так как бинты давили на кости и мешали кровообращению. Я взглянула на Прекрасную Луну. Ее лицо было бледным, что полностью соответствовало ее имени. Слезы текли по ее щекам двумя струйками.

Снаружи до нас доносились голоса Мамы и Тети: «Третья Сестра, Третья Сестра!»

Бабушка и Старшая Сестра подошли к окну и выглянули наружу.

«Айя», — пробормотала Бабушка.

Старшая Сестра обернулась к нам. «Мама и Тетя в доме у соседей. Вы слышите, как хнычет Третья Сестра?»

Мы с Прекрасной Луной отрицательно покачали головами.

«Мама тащит Третью Сестру по улице», — сообщила Старшая Сестра.

Теперь мы слышали, как Третья Сестра кричала: «Нет, не пойду! Я не хочу делать это!»

Мама громко ругала ее: «Ты пустое ничтожество! Ты помеха нашим предкам!»

Это были некрасивые слова, но вполне обычные, их можно было услышать в нашей деревне почти каждый день.

Третью Сестру втолкнули в комнату. Она упала, но тут же вскочила на ноги, бросилась в угол и сжалась там.

«Это будет сделано. У тебя нет выбора», — сказала Мама.

Глаза Третьей Сестры безумно метались по комнате, выискивая место, где бы спрятаться. Ее схватили, и ничто не могло остановить неизбежного. Мама и Тетя приблизились к ней. Она сделала последнее усилие увернуться из-под их протянутых к ней рук, но Старшая Сестра удержала ее. Третьей Сестре было только шесть лет, но она боролась, как только могла. Старшая Сестра, Тетя и Бабушка держали ее, пока Мама поспешно накладывала бинты. Все это время Третья Сестра кричала. Несколько раз ей удавалось высвободить руки, но их снова скручивали. На одну секунду Мама ослабила хватку, и тут же Третья Сестра начала молотить ногой по воздуху, а ее бинты мотались вверх и вниз, как лента акробата.

Мы с Прекрасной Луной были в ужасе. Так в нашей семье себя никто не вел. Но мы могли только сидеть и смотреть, потому что теперь наши ноги кололо, словно кинжалом, от самых ступней до бедер. Наконец Мама выполнила свою задачу. Она опустила ногу Третьей Сестры на пол, встала, посмотрела на свою младшую дочь с отвращением и выплюнула единственное слово: «Никчемная!»

Сейчас я расскажу о следующих нескольких минутах и о неделях, продолжительность которых в такой длинной жизни, как моя, должна быть незначительной. Но мне они показались вечностью.

Вначале Мама посмотрела на меня, потому что я была самая старшая.

«Вставай!»

Это было выше моего понимания. Кровь в ступнях пульсировала. Еще несколько минут назад я была так уверена в своем мужестве. Сейчас же я изо всех сил старалась удержать слезы, но мне это не удалось.

Тетя потрепала Прекрасную Луну по плечу.

«Встань и иди».

Третья Сестра все еще хныкала, лежа на полу.

Мама сдернула меня со стула. Слово боль не может описать те ощущения, которые я испытала. Мои пальцы были подвернуты под ступни, так что весь мой вес приходился на них. Я попыталась устоять на пятках. Когда Мама увидела это, она ударила меня.

«Иди!»

Я старалась изо всех сил. Как только я дотащилась до окна, Мама нагнулась и поставила Третью Сестру на ноги, подтолкнула ее к Старшей Сестре и сказала: «Проведи ее по комнате десять раз взад и вперед».

Услышав эти слова, я поняла, что меня ожидает, и это было непостижимо. Видя, что происходит, Тетя, занимавшая самое низкое положение в нашей семье, грубо схватила свою дочь за руку и тоже стащила ее со стула. Слезы текли у меня по лицу, пока Мама водила меня по комнате. Я слышала свое хныканье. Третья Сестра продолжала вопить и пыталась освободиться от Старшей Сестры. Бабушка, чьей обязанностью в качестве самой важной персоны в семье было просто сидеть и надзирать за происходящим, взяла Третью Сестру за другую руку. Сдерживаемая двумя людьми, которые намного сильнее ее физически, Третья Сестра была вынуждена подчиниться, но это не означало, что ее громкие жалобы хоть немного стихли. Только Прекрасная Луна скрывала свои чувства, показывая, что она хорошая дочь, хотя тоже занимает низкое положение в семье.

После десяти кругов по комнате Мама, Тетя и Бабушка оставили нас одних. Мы все трое были почти парализованы болью, но наши испытания только-только начались. Мы не могли есть. Даже при пустых желудках нас рвало от сильной боли. Наконец все в доме улеглись спать. Каким облегчением было лечь и вытянуться, просто держать ноги на одном уровне с остальным телом. Но через несколько часов начались новые страдания. Наши ступни горели, будто лежали в жаровне среди горячих углей. Странные мяукающие звуки вылетали из наших гортаней. Бедняжка Старшая Сестра была вынуждена делить с нами ночлег. Она изо всех сил старалась развлечь нас волшебными сказками и самым осторожным образом напоминала нам о том, что каждая девочка из приличной семьи, имеющей положение, во всем великом Китае проходит через бинтование, и лишь тогда может стать достойной женщиной, женой и матерью.

Ни одна из нас не заснула в эту ночь, но что бы мы ни испытали в первый день, на второй день было вдвое хуже. Мы все пытались распороть наши бинты, но только Третьей Сестре удалось освободить ступню. Мама била ее по рукам и ногам, потом перебинтовала ей ступню заново и в наказание заставила ее сделать десять лишних кругов по комнате. Снова и снова Мама грубо трясла ее и спрашивала: «Ты хочешь стать маленькой невесткой? Еще не поздно. Ты этого добьешься».

Всю нашу жизнь мы слышали эту угрозу, но никто из нас никогда не видел маленькую невестку. Пувэй была слишком бедной деревней, чтобы люди могли позволить себе взять в семью ненужную, упрямую большеногую девочку; мы не видели и духа лисицы и все же верили в него. Поэтому Мама грозила, и Третья Сестра постепенно сдалась.

На четвертый день мы отмачивали перебинтованные ступни в ведре с горячей водой. Потом бинты сняли, Мама и Тетя проверили ногти у нас на ногах, срезали мозоли, счистили омертвевшую кожу, приложили еще квасцов и ароматов, чтобы перебить запах гниющей плоти и снова забинтовали нам ступни чистыми бинтами, на этот раз даже плотнее. Каждый день — то же самое! Каждый четвертый день — та же процедура. Каждую неделю — новая пара туфель, меньше предыдущей. К нам приходили соседки и приносили клецки с красными бобами в надежде, что наши кости будут размягчаться скорее, или же они приносили сухие красные перцы, надеясь, что наши ступни будут такими же узкими и заостренными, как эти перцы. Названые сестры Старшей Сестры принесли маленькие подарки, которые помогли им во время бинтования. «Покусай кончик моей кисточки для каллиграфии. Кончик тонкий и изящный. Он поможет твоим ступням тоже стать тонкими и изящными». Или: «Поешь вот этих водяных каштанов. Они прикажут твоей плоти поменьше думать».

Женская комната превратилась в комнату для муштры. Вместо того чтобы заниматься нашей повседневной работой, мы ходили взад-вперед по комнате. Каждый день Мама и Тетя заставляли нас делать больше кругов. Каждый день Бабушка приходила, чтобы помогать. Когда она уставала, то садилась отдыхать на одну из постелей и руководила нами оттуда. Когда становилось холодно, она закутывалась еще в одно одеяло.

По мере того, как дни становились короче и темнее, ее слова тоже становились короче и темнее по смыслу, пока она почти совсем не перестала говорить и только смотрела на Третью Сестру, взглядом желая поддержать ее.

Наша боль не уменьшалась. Да и как она могла уменьшиться? Но мы выучили самый важный урок для всех женщин: мы должны повиноваться для нашего же блага.