В нашем уезде выкидыши были обычным делом, и считалось, что женщинам нечего об этом беспокоиться, особенно если ребенок был девочкой. Рождение мертвого ребенка считалось несчастьем, если только это был мальчик. Если рождалась мертвая девочка, родители обычно были даже благодарны этому. Никому не был нужен лишний рот. Что до меня, то во время беременности я просто каменела при мысли о том, что с моим ребенком может случиться несчастье. Честно говоря, я просто не знала, как бы я себя чувствовала, если бы это была девочка и она умерла бы, не вдохнув ни глотка воздуха этого мира. Я хочу сказать, что была озадачена тем, как это переживает Снежный Цветок.

Я просила ее говорить мне правду, но теперь, когда она сделала это, я не знала, что ей ответить. Мне хотелось выразить сочувствие. Мне хотелось дать ей поддержку и утешение. Но я боялась за нее и не знала, что ей написать.

Все, что случилось в жизни Снежного Цветка: события ее детства, ее ужасный брак, а теперь еще и это, — находилось за пределами моего понимания. Мне был только двадцать один год. Мне не приходилось испытывать истинной нужды, моя жизнь была благополучной, и потому мне было трудно поставить себя на место другого.

Я старалась подобрать нужные слова, чтобы написать той, которую я любила, и к своему великому стыду я позволила условностям, в которых была воспитана, взять верх над моими чувствами, как это случилось в паланкине, когда мы со Снежным Цветком ехали в мой родной дом.

Взяв в руки кисточку, я укрылась за строчками, общепринятыми у замужних женщин, надеясь этим напомнить Снежному Цветку, что единственной нашей защитой является наше спокойствие, наше лицо, которое мы сохраняем даже в самые горькие минуты. Она должна попытаться забеременеть снова, и как можно скорее, потому что долг всех женщин состоит в стремлении родить сыновей.

Прошло два года, в течение которых наши сыновья научились ходить и говорить. Сын Снежного Цветка сделал это первым, как и должно было быть. Он был на шесть недель старше моего сына, но его ножки не были такими крепкими, как у моего мальчика. Он оставался тоненьким, и казалось, эта тонкость — признак его натуры. Нельзя сказать, что он не был сообразительным. Он был очень умненьким, но не таким, как мой сын. К своим трем годам мой сын уже брался за кисточку, чтобы писать. Он был великолепен, этот любимец верхней комнаты. Даже наложницы не оставляли его без внимания и ссорились из-за него, словно из-за нового куска шелка.

Через год после рождения первого сына у меня родился второй. Снежному Цветку в этом отношении не везло. Она могла наслаждаться постельными делами со своим мужем, но из этого ничего не выходило. Она всего лишь родила еще одну мертвую девочку. После этой ее потери я посоветовала ей пойти к местному травнику, чтобы он дал ей травы, которые способствуют зачатию сына и повышают мужскую силу. Как написала мне Снежный Цветок, благодаря моему совету, они с мужем были довольны во всех отношениях.

Когда моему старшему сыну исполнилось пять лет, мой муж стал поговаривать о том, чтобы нанять для него странствующего наставника и начать официальное обучение нашего мальчика. Так как мы жили в доме родителей мужа и у нас не было собственных средств, нам нужно было попросить их взять на себя эти расходы. Мне следовало устыдиться амбиций моего мужа, но я не сделала этого, о чем не жалею. Со своей стороны, родители мужа никогда не были так довольны, как в тот день, когда наставник приехал в наш дом, а мой сын расстался с верхней комнатой. Я плакала, когда он уходил, но никогда еще не была столь горда. Втайне я лелеяла надежду, что, возможно, он когда-нибудь сдаст императорские экзамены. Я была всего лишь женщиной, но все же знала, что эти экзамены являются для самого бедного чиновника, живущего в самых стесненных условиях, мостиком к лучшей жизни. Тем не менее, отсутствие моего старшего сына в верхней комнате создавало зияющую пустоту, которую не могли заполнить ни смешные ужимки моего второго сына, ни громкие голоса наложниц, ни ворчание моей невестки, ни даже мои периодические встречи со Снежным Цветком. К счастью, к первому месяцу нового лунного года я обнаружила, что снова беременна.

К этому времени верхняя комната была переполнена. В дом переехала Третья Невестка и родила дочь. За ней последовала Четвертая Невестка, чьи жалобы всех раздражали. Она тоже родила дочку. Моя свекровь была особенно жестока к Четвертой Невестке, которая позже при родах потеряла двух сыновей. Поэтому справедливо было сказать, что другие женщины в нашем доме встретили новость о моей беременности с чувством зависти. Ничто не вызывало такого страха в верхней комнате, как весть о том, что у одной из жен месячные. Все знали об этом, все толковали об этом. Госпожа Лу всегда замечала это и громко ругала невестку, чтобы всем было слышно. «Жену, которая не рожает сыновей, всегда можно заменить», — могла сказать она, хотя сама всей душой ненавидела наложниц своего мужа. Теперь, окидывая взглядом женскую комнату, я видела зависть и затаенную обиду в глазах остальных женщин, но что они могли поделать, как только гадать, не рожу ли я еще одного сына? Однако в моей душе свершилась перемена. Я хотела дочку, и причины для этого были более практичные. Мой второй сын оставит меня ради мира мужчин очень скоро, а дочери не покидают своих матерей до тех пор, пока не выйдут замуж. Мои тайные амбиции разгорелись, когда я узнала, что Снежный Цветок тоже беременна. Я не могу рассказать вам, как мне хотелось, чтобы у нее тоже была дочка.

Нашей первой и самой удобной возможностью увидеться и поделиться своими надеждами был праздник Вкуса, который отмечался на шестой день шестого лунного месяца. После пяти лет, проведенных в доме семейства Лу, я знала, что моя свекровь не изменила своего мнения о Снежном Цветке. Я подозревала, что она знает о наших встречах во время праздников, но поскольку я не выставляла своих отношений со Снежным Цветком напоказ и продолжала аккуратно выполнять свои домашние обязанности, моя свекровь не затрагивала эту тему.