Я скромно кивнула, но внутренне я прямо-таки кричала от ужаса. Мама не раз повторяла мне те же слова во время бинтования. Могут ли быть постельные дела такими же страшными?

«Я надеюсь, ты будешь помнить, Лилия, что иногда мы не можем избегнуть безобразия. Ты должна быть храброй. Ты пообещала, что вы будете связаны на всю жизнь. Будь достойной женщиной, такой, какой ты должна быть».

Потом она встала, оперлась на палку и пошла прочь. Ее слова не подбодрили меня. Мои решительность, отвага и сила полностью иссякли. Я чувствовала себя настоящей невестой — испуганной, печальной — и очень страшилась покинуть свою семью.

Когда Снежный Цветок вошла в комнату и увидела, что я побелела от страха, она села на постель на то же место, где сидела моя мать, и попыталась утешить меня.

«Десять лет тебя готовили к этому моменту, — ласково уговаривала она меня. — Ты подчиняешься правилам, установленным в «Образце для Женщин». Ты тиха в речах, но сильна в душе. Ты скромно причесана. Ты не пользуешься пудрой или помадой. Ты умеешь прясть хлопок и шерсть, ткать, шить и вышивать. Ты умеешь готовить, убираться, стирать, всегда сохранять чай горячим и поддерживать огонь в очаге. Ты заботишься о своих ногах. Перед сном ты всегда меняешь бинты. Ты тщательно моешь ноги и освежаешь их ароматами перед тем, как перебинтовать заново».

«А как насчет… постельных дел?»

«Как насчет этого? Твои дядя и тетя счастливы, занимаясь этим. Твои мама и папа достаточно занимались этим, чтобы нарожать много детей. Это не должно быть таким тяжелым занятием, как вышивание или уборка».

Мне стало немного легче, но Снежный Цветок еще не закончила говорить. Она помогла мне лечь в постель и свернулась калачиком рядом, продолжая хвалить меня.

«Ты будешь хорошей матерью, потому что ты заботливая, — шептала она мне на ухо. — В то же время ты будешь хорошей учительницей. Откуда я это знаю? Вспомни все то, чему ты научила меня. — Она немного помолчала, чтобы мои душа и тело успели впитать в себя ее слова, затем перешла к более важному сообщению. — И, кроме того, я видела, как члены семьи Лу смотрели на тебя вчера и сегодня».

Я вывернулась из ее объятий и посмотрела в ее глаза. «Расскажи мне. Расскажи мне все».

«Помнишь, как госпожа Лу подала тебе суп?»

Конечно, я помнила. Это было началом того, что я считала своим вечным позором.

«Ты задрожала всем телом, — сказала Снежный Цветок. — Как тебе удалось это сделать? Все в комнате это заметили. Все говорили о твоей душевной хрупкости, соединенной с самообладанием. И пока ты сидела со склоненной головой, показывая всем, какая ты благовоспитанная девушка, госпожа Лу посмотрела через твою голову на своего мужа. Она одобрительно улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Вот увидишь. Госпожа Лу строгая, но у нее доброе сердце».

«Но…»

«А как все Лу смотрели на твои ноги! Ах, Лилия, я уверена, что все в моей деревне рады тому, что в один прекрасный день ты станешь новой госпожой Лу. А теперь постарайся заснуть. Впереди у тебя много долгих дней».

Мы улеглись лицом друг к другу. Снежный Цветок как обычно положила свою ладонь мне на щеку. «Закрой глаза», — ласково приказала она. Я сделала, как мне было велено.

На следующий день мои новые родственники прибыли в Пувэй довольно рано, чтобы забрать меня и привезти в Тункоу до наступления вечера. Когда я услышала звуки оркестра на окраине деревни, мое сердце запрыгало в груди. Я ничего не могла с этим поделать, и слезы текли у меня из глаз. Мама, Тетя, Старшая Сестра и Снежный Цветок плакали, когда вели меня по лестнице вниз. Прибыли посланцы жениха. Мои братья помогли погрузить мое приданое в паланкины. Я снова надела свой головной убор, поэтому никого не могла видеть, я лишь слышала голоса своих родных, пока мы произносили традиционные слова прощания.

«Женщина никогда не обретет ценность, если не покинет своей деревни», — плача, призналась Мама.

«До свидания, Мама, — пропела я в ответ. — Благодарю тебя за то, что ты вырастила свою никчемную дочь».

«До свидания, дочка», — тихо сказал Папа. При звуке его голоса мои слезы полились в три ручья. Я вцепилась в перила лестницы, ведущей в верхнюю комнату. Внезапно мне расхотелось уезжать.

«Мы, женщины, должны покидать свои родные деревни, — запела Тетя. — Ты, словно птичка, улетающая в облака, которая никогда не вернется».

«Благодарю тебя, Тетя, за то, что ты смешила меня. Благодарю тебя за то, что ты показала истинное значение горя. Благодарю тебя за то, что ты делилась со мной своими особыми знаниями».

Тетины рыдания долетали до меня из ее укромного уголка. Я не могла оставить ее в скорби одну. Мои слезы были под стать ее слезам.

Взглянув вниз, я увидела загорелые руки Дяди на моей руке — он отрывал мои пальцы от перил.

«Твой цветочный паланкин ждет тебя», — сказал он, и его голос дрожал от волнения.

«Дядя…»

Потом я услышала голоса моих братьев и сестры. Они прощались со мной. Мне хотелось увидеть их, но я была ослеплена своими красными кисточками.

«Старший Брат, благодарю тебя за твою доброту, — пропела я. — Второй Брат, благодарю за то, что ты позволял мне нянчить тебя. Старшая Сестра, благодарю тебя за твое терпение».

На улице оркестр заиграл громче. Я вытянула руки вперед. Мама и Папа помогли мне переступить порог. Как только я сделала шаг, мои кисточки качнулись вперед и назад. В одно короткое мгновение я увидела свой паланкин, покрытый цветами и красным шелком. Мое хуа цзяо — цветочное кресло — было прекрасным.

Все, о чем мне говорили в течение шести лет, начиная со времени помолвки, хлынуло мне в голову. Я выходила замуж за тигра, это был самый подходящий для меня союз, согласно нашим гороскопам. Мой муж был здоров, умен и образован. Его семья была уважаемой, богатой и щедрой. Я уже поняла это по достоинствам и количеству подарков, которые были присланы в качестве выкупа за меня, и теперь я снова убедилась в этом, увидев свое цветочное кресло. Я перестала цепляться за руки своих родителей, и они отпустили меня.

Сделав два шага вперед, я остановилась. Я не видела, куда надо идти, и протянула руки, в надежде, что Снежный Цветок поддержит меня. Как всегда, она пришла на помощь. Взяв меня за руку, она подвела меня к паланкину. Затем открыла дверь. Я слышала, как все вокруг плачут. Мама и Тетя выводили мелодию, обычную при прощании с дочерью. Снежный Цветок наклонилась ко мне и прошептала так, чтобы никто не мог услышать.

«Помни, мы с тобой две половинки навеки». Затем она вытащила что-то из своего рукава и сунула мне за пазуху. «Прочитай это по дороге в Тункоу. Я увижусь с тобой там».

Я села в паланкин. Носильщики подняли его, и мы отправились в путь. Мама, Тетя, Папа, Снежный Цветок и несколько друзей из Пувэя проводили мой паланкин до околицы и прокричали мне вслед добрые пожелания. Я осталась одна в паланкине и заплакала.

Почему вокруг меня устроили такую суматоху, если через три дня я все равно вернусь в свой родной дом? Я могу объяснить это так. Мы называем замужество було фуцзя, что означает «постепенное падение в дом мужа». Слово «ло» означает «падение», как падение листьев осенью. А на нашем местном диалекте слово «жена» имеет еще одно значение — «гость». Всю оставшуюся жизнь я буду просто гостьей в доме своего мужа — не той гостьей, которую балуют особыми блюдами, подарками, вниманием, мягкой постелью, а той, на которую всегда смотрят как на чужую, незнакомку, смотрят с подозрением.

Я сунула руку за пазуху и вытащила сверток Снежного Цветка. Это был наш веер, завернутый в материю. Я открыла его, предвкушая увидеть пожелания счастья, написанные рукой Снежного Цветка. Мои глаза быстро пробежали по складкам веера, и я нашла ее послание: «Две птицы в полете — два сердца бьются, как одно. Солнце сияет на их крыльях, лаская их живительным теплом. Земля расстилается под ними — она вся принадлежит им». Среди гирлянды на верхнем крае веера парили рядом две птички: мой муж и я. Мне очень понравилось, что Снежный Цветок поместила моего мужа на нашей самой дорогой вещице.