– Это другой вопрос.

Кросс кивком показал на ее руку:

– Наверху идет более сложная игра, но мы будем придерживаться прежних правил. Выигрывает девятка.

Она снова бросила кости. Шесть и три.

– Я опять выиграла, – проворковала Пиппа, широко улыбаясь.

Он невольно ответил тем же и, покачав головой, взял кости.

– Где же мы?

– У этой половины нет названия. Мы упоминаем о ней как о Другой стороне. Это для дам.

– Каких дам?

Он отдал ей кости.

Пиппа выбросила пять, потом десять, потом девять.

– Ура!!! Вы не думали, что я выиграю!

– Признаюсь, не думал.

– Какие дамы? – допрашивала она.

– Я не могу вам ответить. Достаточно сказать, что они желают остаться неизвестными. И у них свои приключения.

Пиппа кивнула.

– Будет больно? – выпалила она, помолчав.

Кросс едва не поперхнулся.

Она посчитала, что он не так понял.

– То есть я знаю, что, вероятно, меня ждет боль. Но ему тоже будет больно?

«Нет. Нет. Он найдет наслаждение, которого никогда не знал раньше. Как нашла бы и ты, если бы от меня что-то зависело».

Но вслух он этого не сказал.

– Нет.

В ее глазах блеснуло облегчение:

– Хорошо. Я боялась, что не сумею все сделать, как полагается.

Кросс решительно тряхнул головой:

– Думаю, вам нетрудно будет быстро всему обучиться.

– Помогает знание анатомии, – улыбнулась она.

Кросс не хотел думать о знании анатомии в подобном контексте. Не хотел представлять, как она воспользуется прямыми честными словами, чтобы наставить мужа. Чтобы учиться вместе с ним.

Кросс закрыл глаза, чтобы не видеть, как она произносит эти слова.

– Может, Каслтон и глупец, но не идиот. Вам не стоит беспокоиться, что он не поймет механизма действий.

– Вам не следует называть его глупцом.

– Почему нет? Он не мой нареченный.

Кросс поднял кости и предложил ей. Когда она потянулась к ним, он не мог устоять, чтобы не сжать ее пальцы. Не мог устоять, чтобы не сказать – очень тихо:

– Пиппа.

Она немедленно подняла глаза:

– Да?

– Если он причинит вам боль…

Кросс осекся, ненавидя себя, потому что ее глаза широко открылись.

– Да?

«Если он причинит тебе боль, оставь его».

«Если он причинит тебе боль, я убью его».

– Если он причинит вам боль… значит, делает это неправильно.

Это все, что он смог сказать.

И отпустил ее руку.

– Бросайте кости.

Четыре и три.

– О, – расстроилась она, – я проиграла.

– Одним днем меньше для ваших исследований. Остается девять.

– Целый день? – ахнула она. – За один неудачный бросок?!

– Зато теперь вы знаете, что чувствует человек, который выиграл или проиграл. Что сильнее действует? Риск или награда?

Она задумалась.

– Начинаю понимать.

– Что именно?

– Почему мужчины делают это. Почему остаются. Почему проигрывают.

– Почему?

– Потому что выигрыш – это великолепно.

Кросс на мгновение закрыл глаза. Потому что ее слова соблазняли его показать ей, насколько более острые ощущения он может заставить ее испытывать без помощи холодных костей.

– Желаете продолжать?

«Скажи «нет». Вставай и вернись домой, Пиппа. Это место, эта игра, этот момент… все это не для тебя.

Филиппа задумалась, нервно кусая нижнюю губу, и это движение так заворожило его, что, когда она наконец выпустила слегка припухшую плоть и сказала «да», он забыл вопрос.

Когда он не сразу отдал ей кости, она протянула руку:

– Я бы хотела бросить еще раз, если не возражаете.

Кросс возражал. Но уронил кости ей в ладонь, и она размашисто швырнула их на зеленое сукно.

– Восемь дней.

Пиппа досадливо нахмурилась при виде четверки и тройки.

– Еще раз.

Кросс вручил ей кости.

Она бросила.

– Семь дней.

В ее глазах промелькнуло подозрение:

– Что-то с этими костями не так.

Кросс взял кубики слоновой кости и подал на ладони.

– Соблазн – не всегда приятная вещь.

– Очень приятная, когда кто-то готовится соблазнить чужую жену.

Он почти забыл ее цель. Боже, он не хочет учить ее соблазнять другого мужчину.

«Он хочет научить ее соблазнять его».

Хочет научить, как позволить ему соблазнить ее.

Пиппа взяла кости:

– Еще разок.

Кросс вскинул брови:

– Если бы нам давали шестипенсовик каждый раз, когда эти слова звучат под нашей крышей, мы разбогатели бы.

Пиппа выкинула восьмерку и пожала плечами:

– Вы и так богаты.

Кросс улыбнулся и отдал ей кости.

– Значит, стал бы еще богаче.

Она выкинула одинннадцать. Потом две четверки. И на третий раз возликовала:

– А-ха! Шесть и три! Снова!

Повернулась к нему. В глазах мелькнул знакомый хмельной восторг выигрыша. Кросс видел его бесчисленное количество раз в глазах бесчисленного количества игроков. И никогда не уставал наслаждаться им. Этот взгляд означал одну неоспоримую правду: по крайней мере на одну ночь игрок полностью принадлежал «Ангелу». Но сейчас Кросс не был удовлетворен. Потому что горел желанием.

Желанием увидеть тот же самый восторг, но не от игры в кости.

«Когда она выиграет его…»

Пиппа потянулась к ридикюлю.

– Я вела список вопросов, касающихся исследования.

Ну, разумеется. Господу одному известно, какие экстравагантные вопросы она припасла.

Пиппа открыла небольшую книжицу и, покусывая нижнюю губу, перечитывала длинный текст. Кросс знал с острой интуицией того, кто видел в своей жизни немало удивительных пари, что она собирается спросить нечто возмутительное.

Он отвернулся от нее и от стола, подошел к маленькому буфету и вынул бутылку лучшего виски Чейза, к счастью хранившегося здесь для подобных случаев. Налив на два пальца янтарной жидкости, он оглянулся и увидел, как она пристально наблюдает за ним с бумагой в руках.

– Хотите выпить?

Пиппа покачала головой:

– Нет, спасибо. Я не могу.

Кросс насмешливо усмехнулся:

– Леди не пьют виски, не так ли?

Она ответила такой же улыбкой:

– Уверяю, ирония этой ситуации не ускользнула от меня.

Он отсалютовал ей бокалом и выпил виски одним длинным глотком, наслаждаясь обжигающим ощущением. И пытаясь отвлечься.

– Ваш вопрос.

Она ответила не сразу, и он вынудил себя взглянуть в ее сторону. Филиппа в упор смотрела на хрустальный стакан, который он сжимал в руке. Он со стуком поставил стакан на стол, и тихий звук вернул ее к действительности. Она наклонила голову и вновь сосредоточилась на маленьком журнале, который держала в руке.

Поскольку она не смотрела на него, Кросс мог спокойно разглядывать розовый румянец, заливавший ее щеки, пока она формулировала вопрос, который уж точно лишит его рассудка.

Боже, как ему нравилось видеть ее смущение!

– Полагаю, я начну с самого начала. Похоже, мне неизвестны самые основные принципы. То есть я понимаю, как бывает у собак, лошадей и… но люди… с ними все по-другому. И поэтому я хотела спросить…

Она осеклась, но тут же выпалила:

– Может, вы объясните мне, как пользоваться языком?

Слова прозвучали как удар, из тех, что наносит Темпл. И все случилось как на ринге: потребовалось несколько секунд, чтобы звон в ушах Кросса стих.

А когда все улеглось, оказалось, что она теряет терпение.

– Понимаю, что это как-то связано с поцелуями, – тихо добавила Пиппа. – И с чем-то еще, если верить Оливии, чего я бы не делала. Но я не знаю, что делать с языком, и если он поцелует меня.

Если он поцелует ее, Кросс с величайшим удовольствием его уничтожит.

Только сверхчеловеческим усилием воли он удержался от того, чтобы перепрыгнуть через стол, подхватить ее на руки, прижать к стене и взять тут же, на месте.

Он открыл рот, чтобы заговорить, не зная, что сейчас будет, но точно зная, что, если Пиппа скажет еще что-то такое же разумное, рассудительное, совершенно сумасшедшее, он не сможет перед ней устоять.