Прежде чем кто-то успел заговорить, в дверь постучали, и он был спасен.

«А может, погублен».

Так или иначе, спасена была Пиппа.

Оба посмотрели на дверь, сконфуженные и удивленные. Наконец Кросс пошел открывать, одновременно встав в проеме и загородив собой Пиппу.

За дверью оказался Чейз.

– В чем дело? – рявкнул Кросс.

Чейз, ухмыляясь, попытался заглянуть в комнату. Но Кросс не двинулся с места.

– Чейз, – предупредил он, разглядев злорадство в карих глазах Чейза.

– Что-то прячешь?

– Что ты хочешь?

– У тебя гость.

– Я все равно занят.

– Интригующе…

Чейз попытался снова заглянуть в комнату, и с губ Кросса сорвалась тихая, неразборчивая угроза.

– Ты только сейчас зарычал? Как примитивно.

Но Кросс не попался на удочку.

– Проблема? Прикажи кому-нибудь ее решить. Или реши сам.

– Поскольку проблема – это твоя… Лавиния, не уверен, что тебе понравится мое вмешательство.

«Лавиния…»

Он наверняка не так понял.

– Лавиния?

Сестра здесь.

«Этого не может быть. Она не станет так рисковать. Не станет рисковать детьми.

Ярость вспыхнула в нем. Жаркая и мгновенная.

– Мы что, стали пропускать в клуб всех женщин в Лондоне?

Чейз по-прежнему старался заглянуть в комнату.

– По-моему, это не меня нужно винить за наплыв аристократок. Она в твоем кабинете.

Кросс злобно выругался.

– Как не стыдно! В присутствии леди!

Закрыв дверь перед носом торжествующего Чейза, он повернулся к Пиппе.

Какое несчастье!

Она и его сестра под одной скандальной крышей, и во всем виноват он.

Будь оно все проклято!

Кросс терял контроль над ситуацией, и ему было плевать.

Пиппа подобралась ближе. Любопытство придало ей храбрости, и сейчас она стояла всего в нескольких футах от него. Двумя минутами раньше он перекрыл бы это расстояние и зацеловал ее до беспамятства.

Вмешательство Чейза было к лучшему для обоих.

«Возможно, он сумеет сделать так, чтобы это стало правдой».

Ему нужно поговорить с сестрой.

Немедленно.

– Я вернусь.

– Вы меня покидаете? – ахнула Филиппа.

– Ненадолго.

Она шагнула к нему:

– Но вы не ответили на мой вопрос.

«Благодарение богу за это».

Кросс отступил и потянулся к дверной ручке.

– Я вернусь, – повторил он. – Здесь вы в безопасности.

Приоткрыв дверь, он выглянул наружу. Что тут поделаешь? Лавинию нельзя оставлять одну в казино.

Но и Пиппе нельзя до конца доверять. Леди может устроить немалый хаос, если предоставить ее самой себе, здесь, на Другой стороне.

Господи, избави его от женщин!

Он считает ее собакой?

Пиппа обошла стол для хезеда, рассеянно собирая кости и подкидывая их на ладони.

Она почти ничего не слышала, но Кросс назвал имя.

И тогда ее кольнуло острое разочарование.

Он покинул ее ради другой женщины. Лавинии. Женщины из сада.

И еще приказал ей остаться.

Пиппа поколебалась, повернувшись к столу и положив руки на изящно вырезанный бортик, не дававший костям скатиться со стола. Она рассерженно бросила кости. Кубики ударились о бортик и остановились, но она даже не посмотрела в ту сторону.

Этот человек быстро поймет, что она никоим образом не похожа на собаку.

Нагнувшись над столом, Филиппа долго смотрела на зеленое поле с красно-белыми метками. Перед ее глазами все сливалось. Что теперь делать? Во всяком случае нечего стоять сложа руки и ждать в этой тесной комнатушке, когда за дверями кипит жизнь!

Не теперь, когда Кросс поспешил делать то, что делают негодяи с женщинами, по которым страдают.

А он, несомненно, страдал по этой Лавинии.

Настолько, что тайно встречался с ней на балу в честь помолвки Пиппы. Настолько, что легко забыл об уговоре с Пиппой.

Грудь неожиданно стеснило.

Пиппа кашлянула, выпрямилась и уставилась на закрытую дверь. И поднесла руку к груди, пытаясь облегчить тяжесть. Глубоко вздохнула при мысли о Кроссе, почти бегущем по коридору игорного заведения в распростертые объятия своей дамы, которая, несомненно, поняла, что он – мужчина, достойный прощения, затмевающий всех остальных.

Она, скорее всего, красива, миниатюрна, с идеальной фигурой. Одна из тех, кто точно знает, что сказать в любой ситуации, и никогда не ляпнет какую-то глупость и не задаст неприличный вопрос.

Пиппа готова побиться об заклад, что его Лавиния не сможет назвать ни единой кости в теле человека.

Неудивительно, что Кросс ее обожает.

Стеснение в груди превратилось в боль, и рука Пиппы замерла.

О господи, это не физиологическое. Это эмоциональное!

Паника охватила ее. Нет!

Она перегнулась над столом, крепко зажмурилась и прерывисто вздохнула. Нельзя позволить себе так распускаться. Никаких эмоций. Она пришла сюда в интересах науки. Во имя исследований.

Пиппа открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, и увидела брошенные чуть раньше кости.

Шестерка и тройка.

Она снова выиграла.

Шестерка и тройка.

Ее охватило ужасное подозрение.

Она взяла кости. Снова бросила. Шестерка и тройка.

Внимательно осмотрела их. Снова бросила.

Шестерка и тройка.

А если бросить один кубик?

Тройка.

Тройка.

Тройка.

И тут ее осенило.

Кость была утяжелена.

Кости специально утяжелили.

Она не выиграла.

Кросс позволил ей выиграть.

Он с самого начала направлял игру.

Нет такой вещи, как удача.

Кросс лгал ей.

И подсовывал ей заведомо фальшивые кости. Недаром она столько раз проигрывала. Он вознамерился разрушить все ее планы, исследования, отнять последние несколько дней, последние недели свободы, прежде чем она станет графиней Каслтон.

Он украл у нее время!

Хуже того, украл у нее время и покинул, чтобы встретиться с другой.

Пиппа выпрямилась и зло уставилась на дверь, из которой он вышел.

– Ну уж нет, – сказала она пустой комнате. – Так не пойдет.

Она направилась к двери и обнаружила, что ее заперли.

Пиппа тихо охнула, шокированная и негодующая, и снова дернула за ручку в полной уверенности, что ошиблась. Он не мог запереть ее в казино.

После того как обманул.

Это невозможно.

После нескольких попыток Пиппа была уверена в двух вещах: во-первых, Кросс действительно запер ее. И во-вторых, он явно безумен.

Присев на корточки, она посмотрела в замочную скважину.

Когда никто не прошел по коридору и никто не появился в двери, она встала и принялась мерить шагами комнату.

У нее только один выход – попытаться отпереть замок. Не то чтобы Пиппа раньше делала что-то подобное, но читала о способах в статьях и романах. И вообще, если маленькие дети способны на такое, насколько сложным это может быть?

Заведя руки за голову, она вынула шпильку, снова присела на корточки, сунула в замок маленькую полоску металла и стала ею вертеть во всех направлениях.

Ничего не выходило. По истечении некоторого времени, окончательно придя в бешенство, Пиппа встала и вернула шпильку на законное место.

И тут на глаза ей попалась огромная картина. Вне всякого сомнения, изображенные на ней молодые люди без труда открыли бы дверь. Вне всякого сомнения, у них имеется с полдюжины способов сбежать из этой комнатушки.

«Вроде потайного хода».

При этой мысли Пиппа немедленно вскочила и стала обшаривать обитую шелком стену в поисках потайной двери. У нее ушло несколько минут на то, чтобы проверить каждый дюйм стены, от одной стороны картины до другой. Никакого потайного хода. Если только он не в самой картине.

Пиппа оглядела картину.

Если только…

Схватившись за массивную раму, она потянула, и картина отошла в комнату, открыв широкий, темный коридор.

– Триумф! – проворковала она, прежде чем взять канделябр с ближайшего стола и ступить в коридор, с грохотом закрыв за собой широкий проход.