– Ты ничего такого не сделал. Ты доказал мне, что, кроме белого и черного, есть еще много цветов. Заставил меня осознать, что жизнь – это больше, чем честность и нечестность, чем ложь и правда. Найт… он пытался украсть твою жизнь. Шантажировал тебя. Навязывал будущее, которого ты не хочешь… все это и есть нечестность. А честность – это то, что я люблю тебя. И сделаю все, чтобы помешать ввергнуть тебя в жизнь, которую ты ненавидишь. Я сделаю это снова, снова и снова – без малейшего сожаления.

– Ты не это хочешь сказать.

– Перестань объяснять мне то, что я хочу сказать, – твердо заявила Пиппа, кладя руки ему на грудь. – И перестань указывать, что для меня лучше. Что сделает меня счастливой. Я точно знаю, что сделает меня счастливой, – ты. Ты принес мне новую жизнь, великолепную, поразительную жизнь. И это делает меня счастливой, Джаспер. Сделает меня счастливой. Потому что эта жизнь неразрывно связана с тобой.

– Две недели назад ты бы так не утверждала. Не стремилась бы зарядить столы казино. Фальсифицировать выигрыши. Погубить человека.

– Две недели назад я была другой женщиной, вот и все. Такой глупой и бесхитростной.

Кросс никогда не считал ее глупой.

– И ты был другим человеком, – добавила она.

И это правда. Пиппа сделала его бесконечно лучше. Но Кросс оставался бесконечно хуже, чем она заслуживала. Она заслуживала кого-то лучшего, чем он.

– Нет, – солгал он, жалея, что не может уйти сейчас. Жалея, что прижат к ней, отчаянно хочет ее.

– Я остался тем же, Пиппа. Не изменился.

Он старался ударить ее побольнее. И это получилось. Прежде чем он смог извиниться, увидел, как потемнели ее глаза. Как она поверила ему. Его лжи. Самой большой лжи, которую он когда-либо произносил.

Наконец Пиппа заговорила, и каждое слово будто застревало в горле.

– Это я украла твою жизнь. Вынудила принять будущее, которого ты не хочешь. Это все сделала я, правда? То, что сделала бы, если бы заставила тебя жениться на мне. Я не лучше Найта.

Кросс хотел сказать правду. Что она не украла его жизнь, а бесконечно улучшила. Что она не заставляла его… а он просто влюбился в нее. Свою прекрасную умницу. Но он понимал, что этого нельзя говорить. Что она заслуживает кого-то, кто сумеет предложить ей больше, чем игорное заведение и запятнанный титул. Пиппа заслуживает человека честного, порядочного, который даст ей все, что она хочет. Все, в чем она будет нуждаться.

Все, кроме любви.

Никто не будет любить ее так, как любил он. Никто не будет почитать так, как почитал он. Никто не будет радоваться каждой минуте с ней, как радовался он.

И потому Кросс сделал то, что считал правильным. Вместо того, что отчаянно хотел сделать.

Вместо того чтобы притянуть ее к себе, перекинуть через плечо и унести навсегда… он отдал ей жизнь, которой она заслуживала.

– Все это сделала ты, – подтвердил он, и слова отдавали горечью на языке. – Я уже говорил однажды, что женитьба не для меня. Что любовь не для меня. Я не хочу ничего этого.

Ее лицо омрачилось, и Кросс возненавидел себя за то, что ранил ее. Но ведь он стремился ее спасти! Его поступок даст ей жизнь, которой она достойна.

И это единственное, чем он будет гордиться.

Даже если боль невыносима.

– Каслтон женится на тебе завтра, – сказал он, возможно – ей, возможно – себе. – Он сумеет тебя защитить.

Кросс устремил взгляд на графа, скорчившегося за соседним столом и закрывшего руками голову Мэгги.

– Он ведь сумел защитить тебя сегодня, верно?

Пиппа открыла рот, чтобы сказать что-то, но остановилась и покачала головой. В голубых глазах стыла печаль.

– Я не хочу его, – прошептала она. – Я хочу тебя.

Она почти хрипела, очевидно, ей было трудно говорить. И на секунду Кросс подумал, что умрет от желания и любви. Но последние шесть лет он учился укрощать желания и поэтому вонзил нож, не зная сам, чье сердце ранит.

«Я так люблю тебя, Пиппа.

Так люблю.

Ты заслуживаешь большего.

Но я недостоин тебя».

– Обо мне не может быть и речи.

Пиппа долго молчала, не вытирая слез, переполнявших прекрасные голубые глаза. Слез, которым она не позволила упасть.

И тогда она сказала именно то, что, как он надеялся, скажет.

То, как он надеялся, не скажет ни за что.

– Значит, пусть будет так.

Научный дневник леди Филиппы Марбери

Открытие.

Логика не всегда руководит нашими поступками.

4 апреля 1831 года.

Утро свадьбы

На следующее утро Кросс стоял у окна своей комнаты, наблюдая, как служанки внизу гасят свечи, погружая казино во мрак. Он часто наблюдал за их работой, наслаждаясь организованным процессом. Тем, как большие хрустальные люстры спускаются до самого пола, как гаснут огоньки. И как заменяют свечи в подготовке к вечернему веселью.

В этом был определенный порядок. Тьма сменяла свет свечей в то же время, как солнечный свет сменял ночную тьму за окнами. Основные истины.

Кросс снова прислонил ладонь к витражу, другой рукой крутя хрустальный стакан с янтарным виски. Он налил себе выпить часом раньше, когда тайком вывел Пиппу из заведения Найта и оставил на попечении Темпла, доверив другу вернуть ее домой.

Зная, что никогда не сможет сделать то же самое.

Он прижал лоб к прохладному стеклу, глядя на главный зал и наблюдая, как Джулиан аккуратными рядами расставляет кости вдоль одного из столов в хезед.

Пиппа спасла его в этот вечер. Спасла благодаря своему острому уму и утяжеленным костям, крапленым колодам и магнитам под колесом рулетки. Словно проводила очередной опыт. Она разорила Найта с легкостью опытного игрока.

И сделала это ради него.

Она любит его.

Но далеко не так, как любит ее он.

Кросс закрыл глаза в тот момент, когда в дверь постучали. Он повернулся к уже открывшейся двери. На пороге стоял Чейз. Кросс не видел глаз партнера, но чувствовал его осуждающий взгляд.

– Ты идиот.

Кросс прислонился к окну:

– Похоже, что так. Который час?

– Половина восьмого.

Меньше чем через два часа она выйдет замуж. Сердце судорожно сжалось.

– Темпл вернулся.

Кросс шагнул к Чейзу, не в силах сдержаться:

– Она…

– Готовится к свадьбе не с тем женихом, полагаю.

Кросс отвернулся:

– Ей будет лучше с Каслтоном.

– Чушь, и тебе это известно.

Не дождавшись ответа, Чейз продолжал:

– Но это неважно. Важно то, что леди Филиппа заработала нам сегодня новое казино.

Непонятно, что тут важного. Кроссу было наплевать на все казино мира. Или на безумную цену, которую он за это заплатил.

– Я должен был вывести ее оттуда. Ее могли покалечить, или еще что похуже.

– И ты выкупил долги Найта.

Чейз изогнул бровь:

– Триста тысяч фунтов – большие деньги, потраченные на казино… и на женщину.

Кросс заплатил бы в пять раз больше. В десять раз.

– Это казино больше не будет низкопробным. Во всяком случае в наших руках.

– Мы всегда можем отдать его леди Филиппе в качестве свадебного подарка, – небрежно заметил Чейз. – Похоже, у нее просто талант управлять казино!

Кросс, поморщившись, отвернулся:

– Именно поэтому ей лучше с Каслтоном. Я превратил ее в нечто темное. Такое, о чем она пожалеет.

– Леди не показалась мне той, которая принимает решения, не думая о последствиях.

Хоть бы Чейз оставил его в покое!

Кросс наконец осушил стакан.

– Она именно такая, как ты описываешь.

– Не думаешь, что сделаешь ее счастливой?

В ушах Кросса зазвучали ее слова: «Я знаю, что сделает меня счастливой – ты».

Это не может быть правдой.

Он в жизни никого не сделал счастливым.

Всю жизнь только разочаровывал.

– Нет.

Последовала долгая пауза. Настолько долгая, что Кросс подумал, не ушел ли Чейз. Но когда повернулся, оказалось, что основатель «Ангела» сидит на низком стуле почти рядом.