— Спасибо, мы и так уже повторили.

— Ну и что ж! Вино-то совсем слабое. Его можно пить литрами. Вот вам ключ. Поворачивайте свой грузовик обратно, по дороге переедете через небольшой мост и, когда доберетесь до перекрестка, свернете на проселочную дорогу, идущую к лесу. Она проходит как раз позади голубятни. Там вас никто не заметит. А я тем временем налью бутыль и посторожу здесь. Да, чуть не забыл сказать, захватите с собой лестницу, вон ту, что около птичника, она может вам понадобиться…

Портос первый забирается через люк в верхнюю часть голубятни. Это квадратное помещение, куда свет проникает сквозь маленькие отверстия наверху, под крышей. Наваленная посредине куча хвороста сразу приковывает к себе внимание Портоса. С лихорадочной поспешностью он раскидывает ветки и замирает в восторге при виде ручного пулемета, закутанного в брезентовый чехол.

— Скорее поднимайтесь сюда, ребята, тут целое богатство!

— Пожалуй, наполним весь грузовик, — говорит Атос.

«Надо было взять с собой побольше людей», — думает Констан.

Хорошо еще, что мельник догадался прийти помочь им немного.

По мере погрузки оружия и боеприпасов на машину Констан тщательно регистрирует имущество. Список его все растет: два станковых пулемета, восемь ручных, тридцать винтовок, шестьдесят автоматов, противотанковое ружье «базука», шесть ящиков с гранатами…

— Это не вы приходили сюда как-то ночью? — спрашивает мельник на прощанье.

— Едва ли, — отвечает Констан.

— Вы или не вы, во всяком случае, пошло для той же цели. Желаю вам, ребята, всяческих успехов!

Для большей безопасности грузовик сразу же сворачивает на лесную дорогу, ведущую вверх, на возвышенность, к лесным массивам замка Кантамерль. За теми, кто остался на берегу реки, сейчас пошлют легковую машину…

— Соланж!

Девушка, стоящая перед вокзалом в Бержераке, услышав свое имя, оборачивается. Она небольшого роста, но хорошо сложена; на ней узкий джемпер с короткими рукавами и серая юбка; черные волосы коротко, по-мальчишески, подстрижены. Девушка с явным любопытством оглядывается вокруг. Роз, радостно улыбаясь, идет, почти бежит ей навстречу.

— Соланж, милая, здравствуй! Какая же ты стала хорошенькая!

Молодая девушка действительно сияет молодостью и счастьем.

— Я бы тебя не узнала, — говорит она, отступая немного назад, чтобы лучше разглядеть Роз Франс.

— Ты находишь, что я постарела?

— Наоборот, ты тоже похорошела!

Обе смеются и снова целуются.

— Я надела нарядное платье, — говорит Роз, — и эту шикарную шляпу, чтобы немножко изменить свою внешность, ну и, конечно, по случаю твоего приезда. А потом я все утро провела у парикмахера: так лучше, чем прогуливаться без цели. Ну а ты? Как доехала? Ты давно меня ждешь?

— Минут пятнадцать. Я приехала на велосипеде…

— Из Бордо?

— Конечно! Я тебе все расскажу…

— Только не стоит здесь задерживаться. Пойдем пообедаем.

— А куда девать мой велосипед?

— Возьми с собой.

— У меня еще есть чемодан, который должен был прибыть с автобусом.

— Тяжелый?

— Довольно тяжелый.

— За ним мы пошлем кого-нибудь потом. А пока займемся делом.

Обе они направляются к небольшому бистро с вывеской: «Машинисты, милости просим». Это кафе знакомо Роз, она однажды уже встречалась здесь с товарищем из Бержерака. Сквозь зеркальные окна большого отеля напротив вокзала видны сидящие за столиком немецкие офицеры.

— Добрый день, барышни! — говорит хозяин бистро, стоящий без пиджака за прилавком. — Чем могу служить?

— Мы хотели бы пообедать.

— Вы одни?

— Разумеется.

— Проходите, пожалуйста, в зал рядом, сейчас хозяйка займется вами.

— Тут нам будет спокойнее, — говорит, присаживаясь, Роз. — И, мне кажется, здесь мы отлично пообедаем.

И действительно, хозяин уже спешит накрыть на стол. Он очень словоохотлив и болтает с ними доверительным тоном.

— Я сейчас не держу ресторана. Разве только в базарные дни. Мало посетителей… Иногда заходят немцы со своими девицами… Я предпочитаю их не обслуживать. Вот почему я и спросил вас, одни ли вы. Вы, конечно, выпьете по стаканчику аперитива? У меня есть чудесный монбазийяк.

— Как же, знаю, — отвечает Роз. — Я уже пробовала его у вас.

— В таком случае предложу вам испробовать то, чего вы наверняка не пили…

Хозяин удаляется с таинственным видом.

— Я так рада! Ты не можешь себе представить, до чего я рада, — говорит Соланж. — А как мой брат?

— Я только позавчера с ним виделась. У нас было одно очень важное дело, и успех превзошел все ожидания… Жерар еще во многом ребенок, хотя в бою держится великолепно. Знаешь, тут его зовут Арамисом. Его группа так и называется — группа мушкетеров.

— Я ничуть не удивляюсь, это так похоже на Жерара! Еще детьми мы постоянно играли в мушкетеров. Держу пари, что именно он подал такую идею. Да, кстати, я привезла ему губную гармонику.

— В чемодане?

— Нет в рюкзаке, с собой. У меня есть маленький подарок и для тебя.

— Какой?

— Сама увидишь.

— Расскажи мне о себе, Соланж, ты мне ничего не говоришь. Как прошло твое путешествие?

Уничтожая омлет с грибами и гусиный суп, поданные хозяйкой, Соланж начинает свой рассказ. Роз то и дело прерывает ее вопросами и восклицаниями.

Соланж работала по-прежнему в районе Бордо; все время была связной — сначала в партийных организациях, затем в Ф.Т.П. и наконец снова в партии… Товарищи не хотели отпускать ее оттуда. Потребовалось вмешательство секретаря департаментского партийного комитета, а указание о ее переводе исходило, очевидно, из еще более высоких инстанций…

— Мы ходатайствовали о твоем переводе перед Центральным комитетом партии, — поясняет Роз.

…В конце концов Соланж объявили, что она направляется в Дордонь, в распоряжение департаментского комитета, и что сегодня в полдень у вокзала в Бержераке ее встретит партийный уполномоченный. Добраться сюда было нелегко: на этой неделе партизаны взорвали мост, и железнодорожное сообщение прервано… Она решила ехать на велосипеде. Выехала в пять часов утра… По дороге было немало приключений… в Либурне она задержалась, чтобы перекусить… недалеко от Кастильона ее остановила вишистская милиция. К счастью, документы у нее в порядке. Она объяснила, что едет в Бержерак повидать там двоюродного брата, переводчика в немецкой комендатуре… Еще хорошо, что не стали уточнять этот вопрос.

— А как поживают твои родители?

— Ну, ты, должно быть, знаешь, что маму арестовали еще в позапрошлом году. Последнее известие от нее было из Парижа, из крепости Роменвиль. Она держалась исключительно мужественно и стойко… Потом мы узнали, что ее отправили в Германию… Папа остался в булочной один. Дядя и тетя переехали к нам, помогать ему… Папа за этот год заметно постарел. Все ждет известий о маме… Часто вспоминает Жерара и, когда узнал, что я уезжаю, очень горевал, хотя последнее время я уже не жила дома…

Роз, в свою очередь, рассказывает Соланж о себе. Ее отец тоже в Германии. Теперь у нее не осталось больше родственников; одна только мать Бернара по-прежнему ей пишет, считая ее своей дочерью…

Затем разговор снова переходит на Жерара, общих друзей, маки…

— Кстати, — говорит Роз, — ты знаешь, кто командует здесь всеми нашими отрядами маки?

— Нет.

— Наш бывший руководитель в Бордо — Марсо.

— Я его плохо знаю; но мне о нем много рассказывали.

— Он очень хороший… Скажи, Соланж, ты кого-нибудь любишь?

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто так, пришло в голову… В конце концов ты в таком возрасте…

Молодая девушка слегка краснеет.

— Нет, я еще не встретила человека, который бы мне по-настоящему понравился. Да и некогда думать об этом.

— Действительно, я спрашиваю глупости, — говорит Роз. — Ты права, сейчас совсем не до этого.

Роз вытаскивает из сумочки маленькую пудреницу, несколько секунд смотрится в зеркальце, покусывая губы, затем чуть припудривает лицо.