В 70-х годах начался третий приток иммигрантов: евреев из Советской России и других республик Союза. Еврейские организации временно поселяли их в той же гостинице.

Берл понравился Зике, в скромном простом человеке он сразу угадал благородную и бескорыстную душу. Нового знакомого пригласили в номер, Лена угостила его кофе своего приготовления. Берл пил с удовольствием и приговаривал:

– Знаете, миссис Глик, на всем Бродвее нет такой вкусный кофе, какой делаете вы.

Он рассказывал о себе очень скромно и скупо:

– Я воевал в Красной Армии, был лейтенант, потом попал в плен и перешел к партизанам в «Лесной Иерусалим», так мы называли наш еврейский партизанский отряд. Мы прятали еврейских женщин, стариков и детей. Командир наш, Тувья Бельский, был человек осторожный: немцы засылали в лес карательные отряды, но ему всякий раз удавалось ускользнуть. А когда кончилась война, я узнал про директиву: если еврей перебежал к партизанам, его считать немецким агентом и расстреливать как шпион: ведь иначе еврей не мог остаться в живых.

Зика с Леной переглянулись: им, узникам концлагеря, расправы с евреями были знакомы, хоть и не с русской, а с немецкой стороны. Берл продолжал:

– В Америку я попал из лагеря для перемещенных лиц. Нас так и называли – DP, то есть displaced person, перемещенное лицо. Таких, как я, здесь много[20]. Помалу-помалу я устроился продавать газеты и журналы. Мой киоск стоял на углу Бродвея и 86-й улицы. А потом стало болеть сердце. У меня был insurance — страховка, и я пошел к докторам оформлять disability — инвалидность. Вот и получаю теперь пособие по болезни.

Лене и Зике понравился район, где они остановились: совсем близко был Центральный парк, а с другой стороны располагался парк над рекой Гудзон. Они решили поселиться тут же. Зика сказал Лене:

– Я решил открыть здесь магазин.

– Зика, зачем тебе магазин? У нас есть деньги, давай доживать спокойно.

– Леночка, ты же знаешь: спокойно, это когда у меня есть дело. – Он обнял ее. – Я тридцать лет ждал, я думал: если сможем уехать на Запад и я получу свои деньги из Швейцарии, то обязательно открою магазин и назову его «Зика», как в молодости.

Лена знала, что он не успокоится, пока не добьется своего, потому только спросила:

– Ты хочешь открыть супермаркет?

– Нет, супермаркет я уже не потяну, да и денег у нас не хватит. Открою продуктовый. А ты будешь варить свой кофе и бесплатно угощать им клиентов.

Он поинтересовался у Берла:

– Вы знаете этот район. В каком доме лучше купить или снять квартиру?

Обстоятельный Берл ответил подробно:

– А знаете, в большом билдинге на углу 86-й улицы, он называется Belnord, есть хороший выбор. Это солидный дом. Я знаю хозяйку, миссис Софию Трактенберг, она двадцать лет по утрам покупала газеты в моей киоске. Хорошая женщина, иммигрантка из Одессы. Ее покойный муж купил этот билдинг. Квартиры там дорогие, но хорошие.

Берл привел Зику с Леной в контору Софии Трактенберг. Хозяйке было далеко за семьдесят, у нее тряслись голова и руки, но она продолжала управлять 12-этажным домом с 215 квартирами. Узнав, что Зика с Леной хотят купить квартиру, осторожно расспросила – кто они, откуда приехали, как собираются платить, потом повела их смотреть свободные квартиры. Дом был построен в стиле итальянского Ренессанса – высокие потолки, просторные комнаты, большие окна, красивая деревянная отделка. Лена сразу сказала:

– Я никогда не видала такой качественной отделки.

– Леночка, когда Латвия была свободной страной, там тоже в квартирах была прекрасная отделка.

– Может быть, у богатых и была, но я-то тогда была бедна, – улыбнулась Лена.

Зике показалось, что одна пятикомнатная квартира на 9-м этаже похожа на его довоенную, и он выбрал ее. Квартира стоила 85 тысяч долларов.

– Мы заплатим сразу наличными, но вы должны немного уступить, – сказал Зика.

– Если вы заплатите сразу, я отдам за 80 тысяч.

– Нет, пусть будет 75.

Сошлись на 78 тысячах.

Мебель доставили на другой день. Зика повесил на стены привезенные картины, и все стало почти как прежде.

Через месяц он снял для магазина небольшое помещение на углу Бродвея и 80-й улицы – одну узкую длинную комнату в старом трехэтажном доме. Расположение дома было выгодным, рядом со станцией метро. Для начала Зика повесил вывеску магазина ZEEKA. Берл первым пришел в магазин в гости и сказал:

– Мазал тов! Так-так. Помалу-помалу, все будет о’кей. Это Америка.

Савицкие и тетя Берта уезжали из Вены обратно в Бельгию, в Льеж. Ранним утром Лиля с Лешкой пришли попрощаться. Перед отъездом Коля передал Лиле золотые монеты, теперь у них с Лешкой появилась новая проблема: как их хранить. По примеру Нади, Сашиной жены, Лиля вшила по нескольку монет в разные части одежды, и они ходили, постоянно ощущая на себе дополнительный вес золота.

На другой день им, вместе с группой из тридцати человек, объявили:

– Завтра вечером вы выезжаете поездом в Рим. За вами придет автобус и отвезет вас на вокзал. Там будут люди из других гостиниц. Держитесь вместе, не расходитесь, вас будут охранять от арабских террористов. Перед самой посадкой получите ваш багаж.

Лиля собирала их немногочисленные вещи и приговаривала:

– Лешенька, представляешь, послезавтра мы увидим Рим, Вечный город. Я не могла и вообразить, что когда-нибудь побываю в Риме. Боже мой, перед нами открывается мир! – и добавила неуверенно: – Может быть, туда к нам приедет Алеша.

Автобус пришел уже в темноте. Соблюдая осторожность, их высадили в стороне от вокзала. Группу в сто беженцев из разных гостиниц окружили десять мрачных австрийских автоматчиков в темно-серых шинелях и повели вытянутой гусеницей в конец путей, где фонарей было меньше. Молчаливое движение под охраной было похоже на мрачные сцены войны – так толпы евреев вели для отправки в лагерь. Люди шли подавленные. Лешка шепнул матери:

– Кажется, не хватает только овчарок.

Так их отконвоировали к двум отцепленным вагонам. Тут же подвезли на электрокарах сотни чемоданов и тюков, а затем объявили:

– Быстро разбирайте вещи и ставьте свои в ряд перед вагонами. Вам дается пятнадцать минут. И пожалуйста, не поднимайте шум.

Все кинулись к вещам. Началась суета. В темноте найти свой багаж было не так просто, пожилые люди метались взад-вперед, вглядывались в тюки, ощупывали их, брали по ошибке чужое и возвращали на место.

Лешка быстро нашел их чемоданы и поставил перед вагоном. Руководитель велел:

– Заноси чемоданы и занимай купе.

Лиля осталась в купе, а Лешка вышел помогать другим. Некоторые семьи везли по пятнадцать чемоданов и тюков – переезжали фундаментально. Вещи были тяжелые, их передавали в вагоны через открытые окна – снаружи подавали мужья, внутри принимали жены. В купе к Лиле уже внесли десять чемоданов, им негде будет сидеть. Она пыталась спорить, но ее не слушали, и Лешка остался без места.

Пришел электровоз, охранники встали на ступеньки, вагоны подвезли к составу «Вена – Рим» и прицепили к его концу. Поезд тронулся, австрийцы вошли в вагон, оставив по одному солдату на площадке. У них было свое купе, они увидели, что бедный Лешка торчит в коридоре, и пригласили его к себе.

Вагон покачивался на ходу, Лешка дремал, солдаты молчали. Лиля пробралась к нему, принесла заготовленный бутерброд и питье. Он сказал:

– Знаешь, мам, эти австрийские солдаты очень молчаливые, от них пахнет шинелями и ремнями.

– Ну, это лучше шума и запаха наших беженцев, – ответила Лиля.

Они смотрели в окно и видели прекрасную сказку – поезд проходил через Австрийские Альпы, мимо проплывали освещенные лунным светом луга и скалистые горы со снежными вершинами.