– Нет. Лишь показывает, что ты остаешься человеком. Я придерживаюсь мнения, что в день, когда начну просто подсчитывать трупы, не считая их за людей, мне нужно начинать подыскивать другую работу. Я не имею в виду эмоциональное погружение, невозможно оставаться в своем уме при таком подходе, но я проявляю вежливость, зная их имена.

– Спасибо, что взялась за этот случай, Мерси, – поблагодарил Лэндри.

Он позвонил ей лично, чтобы обратиться с просьбой. Лэндри знал Житан шесть или семь лет и наблюдал за ее восхождением по карьерной лестнице. В своем деле она очень хороша и въедлива, а это расследование не обещало быть легким. Житан будет собирать информацию по крупицам, даже самую незначительную на первый взгляд. Ничего не упустит из виду.

– Кому нужна личная жизнь? – заметила она. – Не считая мэра Веллингтона, мэра Вест-Палм, мэра Палм-Бич, шерифа и властей штата, еще полдесятка больших шишек позвонили мне после тебя.

Лэндри невесело усмехнулся:

– Никто не чешется, когда какой-нибудь неотесанный болван из Поксахэтчи вышибет себе мозги. Зато, если задушат и выбросят в канал красивую молодую девушку – это повредит туризму. Нельзя, чтобы во время сезона по округе гулял убийца.

Житан взглянула на часы и сердито вздохнула:

– И где черти носят эту Сесиль? ГДЕ ЧЕРТ ПОБЕРИ, СЕСИЛЬ!

– Я ждала, когда вы начнете кричать, босс.

В кабинет вошла ассистентка Житан – чернокожий трансвестит ростом выше двух метров. Даже стоя на скамеечке, Житан приходилось запрокидывать голову, чтобы заглянуть ей в лицо.

Процедура вскрытия началась с внешнего осмотра тела. Житан тихо говорила в диктофон, идентифицируя жертву, указывая ее возраст, рост, вес, пол, цвет волос. Цвет глаз она установить не смогла, потому что от них ничего не осталось.

Лэндри неотрывно смотрел на руку девушки: ее безупречно накрашенные ярко-красные ногти, на которых никак не отразилось пребывание в воде. Несколько из них были сломаны. Хорошо, если она вонзила их в убийцу, и Житан обнаружит что-то, чтобы подтвердить это: клетки кожи, микроскопические следы крови достаточные для анализа ДНК.

Несмотря на то, что тело провело в воде некоторое время, и рыбы поработали над маникюром, оставался шанс, что какой-то материал достаточно глубоко засел под ногтем и все еще оставался там.

Анализ улик такого рода занимал время. Серология, токсикология, исследование образца ДНК. Настоящая жизнь далека от той, что показывают по телевизору. Даже при наличии потенциальных доказательств, на получение результатов из лаборатории уходят дни и, возможно, недели. Тот же образец ДНК, принадлежащий предполагаемому преступнику, поможет только в том случае, если подозреваемый ранее привлекался к ответственности и числится в национальной базе данных.

Житан осмотрела каждый дюйм тела девушки. Замерила и сфотографировала все отметины, порезы и синяки. Лэндри надеялся на следы от укусов, которые ценились в расследовании также высоко, как и отпечатки пальцев.

– Как думаешь, это следы укусов? – спросил он, указывая на несколько темных полукруглых отметин вокруг ареолы левой груди. Лэндри надел свои очки для чтения и нагнулся, чтобы лучше рассмотреть их.

– Возможно, – ответила Житан. – Форма правильная, но я не вижу отчетливых отпечатков зубов. Может, он кусал ее через что-то вроде простыни или легкого одеяла, чтобы скрыть следы. Возможно, он умен.

– Или он уже делал это прежде, – заметил Лэндри.

Очень плохая мысль. Они говорили не о случайном похотливом ублюдке, не пожелавшем принять отказ. Не о преступлении, которое являлось вышедшей из-под контроля ситуацией. Речь шла о чем-то сделанном методично, требующем организованной мысли и достаточного хладнокровия в таком разгоряченном состоянии, чтобы принять меры предосторожности и не обличить себя.

Житан перешла к отметине, опоясывающей шею девушки.

– Что думаешь? – спросил Лэндри. – Веревка? Провод?

– Первое, – ответила Житан. – У нас есть отпечатки больших пальцев по обе стороны гортани. Видишь здесь? Итак, мы делаем вывод, что в какой-то момент нападения убийца душил ее голыми руками. У нас также есть тонкая отметина. Она не от провода, слишком много царапин. Это что-то с определенной текстурой. Если это веревка, то довольно тонкая. Я не вижу никаких природных волокон, но жертва много времени провела в воде. Волокна от веревки – это большее, на что мы можем надеяться, или же она могла быть синтетической. Нейлоновый шнур, возможно.

Глядя в увеличительное стекло с подсветкой, Житан снова и снова изучала глубокие бороздки, оставленные на шее девушки. В некоторых местах кожа была надорвана.

– Ха, – проговорила Житан и, воспользовавшись пинцетом, очень аккуратно извлекла что-то из раны.

– Что это?

– Засохшая свернувшая кровь. Смотри.

Лэндри посмотрел на сгусток через увеличительное стекло. В нем застряли несколько незаметных для вооруженного взгляда волокон. Короткие, тончайшие, темные. Почти как короткие волоски.

– У лабораторных крыс будет ответ, когда они рассмотрят их под микроскопом, – заметила Житан.

– Я удивлен, что ты вообще что-то обнаружила, – сказал Лэндри.

– Иногда нам везет. Ее убийца допустил ошибку, когда избавлялся от тела: он позволил ранам подсохнуть и затянуться.

Когда Житан удовлетворилась осмотром каждого сантиметра передней части тела, Лэндри помог Сесиль его перевернуть. Житан отодвинула волосы Ирины, чтобы изучить следы на задней стороне шеи, но их там не оказалось.

– Ладно, – промолвила Житан, – Либо что-то было между ее спиной и убийцей, либо он прижимал ее к какой-то поверхности и тянул удавку на себя.

– По моему опыту, тип, который совершает подобные вещи, во время удушения хочет видеть лицо своей жертвы, – заговорил Лэндри. – Страх заводит его, и, наблюдая, как меркнет свет в ее глазах, он ощущает огромную власть.

– Как мне кажется, он душил ее до потери сознания. Затем ждал, пока она придет в себя, чтобы «убивать» снова и снова.

– Больной ублюдок, – пробормотал Лэндри.

– Она некоторое время где-то пролежала, прежде чем он выбросил ее в канал, – сделала вывод Житан.

Когда прекратилось сердцебиение, кровь перестала циркулировать и собралась в огромные пурпурные пятна на спине и задней части рук и ног девушки. Тело пролежало на спине достаточно долго, чтобы кровь застоялась и превратилась в сгустки, а на это уходили часы. Неважно, что потом делали с телом, синюшность уже не могла изменить состояние или переместиться.

– Может, ему пришлось выждать какое-то время, чтобы избавиться от тела? – предположил Лэндри. – Или же он из тех психов, которым нравится поиграть с жертвой после ее смерти.

Лэндри оставался до тех пор, пока Житан не приступила к вскрытию черепа, чтобы исследовать внутренние травмы и трещины. Через это ему не было нужды проходить, так же как и через вскрытие грудной клетки. Лэндри не нужно смотреть, как грудину Ирины Марковой разделят на две части и раскроют, словно морскую раковину. Поочередно достанут все внутренние органы и взвесят их.

Он уже это видел и не раз. У всех людей есть печень, кишечник, мозг. Все органы будут изучены и взвешены, записи сделаны, потому что таков порядок. Однако не внутренняя инфекция или болезнь убила Ирину.

Другая зараза погубила ее. Какой бы ни была эта злокачественная опухоль, она селилась в сознании убийц.

С этой мыслью Лэндри пересек стоянку и направился в отдел по расследованию краж и убийств, который располагался в офисе шерифа.

– Приехал переводчик, – сообщил Вайс.

Лэндри вошел в комнату для допросов, из которой Вайс только что выглянул. В конце стола стоял пожилой мужчина с непроницаемым выражением лица. Высокий, худой, одетый во все черное, он носил аккуратные седые усы и козлиную бородку, словно вылепленную на конце его подбородка. Левый глаз был пронзительно голубым, а поврежденный правый – молочно-белым. Священник не носил ни повязки, ни очков, чтобы скрыть его. Он выставлял его напоказ, как предмет гордости, некий уродливый почетный знак. Бровь над покалеченным глазом пересекал шрам.