— Так и записывать? Подумайте!

— В смысле?

— Владимир Александрович, ну нельзя же нас уж совсем за дураков держать, а? Мы вам домой звонили несколько раз — ладно! А из фирмы вашей, из «Бастиона»? Вы-то когда с начальством своим связывались, уверяли тоже, что из дома говорите, но вот незадача! Как только они пытались связаться — никто не отвечал. Я лично присутствовал, когда Леночка, если не ошибаюсь, номерок набирала… Аюшки?

В голосе начальника уголовного розыска было чуть больше издевки, чем хотелось бы Виноградову. Но крыть было нечем.

— Я сначала мылся. А потом телефон отключал! Когда опять улегся… Ей-Богу!

— Да ну? Прямо комиссар Жюв какой-то из «Фантомаса»!

— Дома, значит, был? — подключился следователь. — До-ома, конечно… А почему же ребята тебя задержали, когда ты как раз на подходе к собственной парадной очутился? И как-то непохоже было, чтоб спал! Очень даже шустренько куда-то двигался…

— Ох, бля-я… — получилось тоскливо и обреченно. Владимир Александрович мог, конечно, начать рассказывать про вызов к шефу, про забытые часы, но веры этому было бы столько же, сколько очередной предвыборной платформе.

— Говорите, Виноградов! Говорите лучше правду. Ну?

— Я никого не грабил…

— Где Завидовский? — заорал начальник розыска и снова влепил пятерню в израненную поверхность стола. Стиль в этом отделе был несколько однообразный. — Я тебя спрашиваю!

— Как это — где? — поперхнулся Виноградов, пытаясь сообразить, в чем заключается идея очередного подвоха, но в это момент снаружи кто-то постучался.

— Разрешите? — На пороге стоял незнакомый Владимиру Александровичу оперативник.

— Ну? Чего тебе?

— Все нормально! Задержали.

— Кого? Завидовского? — Начальник еще не до конца вышел из диалога, поэтому чуть-чуть утратил контроль за ситуацией.

— Не-ет, — удивленно помотал головой оперативник и решил на всякий случай напомнить:

— Вы же меня за этим самым посылали, за Дагутиным! Все в порядке, тепленького нашли у бабы.

Это был прокол… Прокол! С большой буквы.

— Да-а…

Следователь считался порядочным человеком, а порядочные люди всегда смущаются, когда их ловят на вранье. Даже если это ложь на пользу делу, благородному делу борьбы за социальную справедливость.

— Напрасно ухмыляетесь, Виноградов!

— Да на тебя и так дерьма достаточно, чтоб упаковать по подозрению… Думаешь — приятеля твоего не расколем? Еще как!

— Подписывайте. Вот здесь и здесь.

— Нет! Не буду. — Владимир Александрович теперь счел за лучшее потянуть время.

— Почему? — оторопел следователь.

— По Конституции! Там в одной статье сказано, если помните, что никто не вправе заставить человека давать показания против себя… и своих близких.

— Против кого?

— Против родных и близких! А кто же мне роднее и ближе, чем я сам?

— Я могу идти пока? Перекушу… — подал голос паренек, все еще мявшийся в дверях.

— Я тебе сейчас сам кое-что перекушу! Мать… перемать, разтакую-разэтакую!

Это было не совсем то, что ожидал от своего начальника без вины виноватый оперативник в ответ на успешно выполненное поручение, но тем не менее он счел за лучшее исчезнуть.

— Ладно, Олегович… Успокойся.

— Успокойся!

— Подождите, мужики… — Момент был крайне деликатный, и Виноградов, решившийся подать голос, пытался не ошибиться ни в словах, ни в интонации. — Попробуйте… попробуйте просто так, для себя. Попробуйте проверить, что все в этом протоколе — правда! Бывает ведь? Дагутина сейчас допросите…

— Нашелся учитель, — скептически хмыкнул начальник розыска. — Мы сами разберемся, ты о себе подумай!

— А я о себе и думаю… Давайте сюда. — Владимир Александрович принял из рук следователя протокол, взял ручку и расписался:

— Вот! Теперь одно из двух.

— Ладно. Все равно, сам понимаешь, никто тебя сейчас отсюда не выпустит… Подожди, Родионова высвистаю — проводит до нашего буфета, хоть поужинаете. Пока твоего приятеля послушаем, а там посмотрим…

Охоту в этом году должны были открыть с большим опозданием. Да и грибы — не то, чтобы их совсем не было, но по-настоящему еще не пошли. Сезон черники, наоборот, закончился, поэтому лес отдыхал, пользуясь редкой возможностью пожить собственной, без людского скопления, жизнью.

Никогда не было. Почти никого…

— Надо же! Приятное с полезным.

— Да всего-то по пути… И не искал специально, ей-Богу!

На дне корзинки, в компании ярко-желтых и красно-коричневых сыроежек, перекатывался с боку на бок упругий, классических пропорций подосиновик.

— Эх, побродить бы еще! — отдал должное просыпающемуся азарту старичок, но сразу же оборвал сам себя: — Жаль. Очень жаль…

Седой хохолок его, не прикрытый ни капюшоном, ни кепкой, подрагивал в такт шагам. Куртка защитного цвета, сапоги… Чего неймется? Сидел бы себе давным-давно на пенсии, внуков воспитывал. Угощал бы зимой маринованными грибочками, помидорчиками с огорода…

— О чем задумался, супермен?

— Насчет вас, шеф! — Собеседник, когда не знал, что соврать, предпочитал говорить правду. Такой прием обычно себя оправдывал.

— Ну что же… думай! Это иногда полезно. Только в спину не стрельни сдуру, рано! Пока тебе без меня никуда, сгинешь в «шестерках»…

Спутник неопределенно перекатил с места на место могучие полукружья накаченных плеч — сейчас он был похож не на Ван Дамма и не на Знаменского, скорее напоминал симпатичного белобрысого дога. Только без хвоста и с «командирскими» часами на запястье.

— Комары не заели?

— Да не особо…

Если бы шеф поинтересовался, нравится ли ему в лесу, собеседник даже не знал бы, что ответить. Вот тут врать не имело смысла, а передать словами, что для него все это — просто особенность местности, на которой приходится выполнять поставленную задачу, подполковник бы вряд ли смог. Здесь было, конечно, лучше, чем в пустыне на жаре в пятьдесят градусов или, скажем, среди вонючих потеков городской канализации. Хотя в каждой ситуации есть свои плюсы и минусы, надо только уметь их учитывать.

— Правильно идем? А, Рэмбо?

— Да. Сейчас дорога будет… Вон!

Нарастая, приблизился рев мотора, и за деревьями промелькнул заляпанный грязью силуэт армейского вездехода.

— Смотрите-ка, раньше нас уезжает! — усмехнулся довольный собой старичок. — Неплохо потолковали…

Спутник рассчитывал на продолжение, но шеф вдруг поморщился, остановился, привалившись к березе, и потянул с ноги резиновый сапог.

— Носок, сбился, чтоб его! Помогите, а?

Глядя на согнутую в коленях, с опущенной головой фигуру подполковника, старик подумал, что, может быть, вот она, счастливая возможность — рубануть ладонью по обнажившейся полоске шеи, памятуя древнюю заповедь, что «лучший друг — первый враг»! Конечно, паренек был бесценный, с большими перспективами, но, во-первых, незаменимых у нас нет, а во-вторых, кто его знает, какие инструкции мог он привезти из Москвы…

Раньше старик убил бы, не рассуждая. Теперь — не стал.

— Спасибо.

— Не за что.

Из лесу выбрались прямо напротив припаркованной рядом с канавой «волги». Растормошили водителя:

— Вставай, обед проспишь!

Тот засуетился, раскладывая на полотенце консервы, курицу, разную зелень. Открыл термос, аккуратно пристроил рядом «маленькую» и стаканчики.

— Будешь, Рэмбо?

— Символически.

— Ну и я немного. А то — грех не принять на свежем воздухе…

О деле не разговаривали — ни за едой, ни потом, в машине.

— Может, тебя до города подвезти все-таки?

— Нет, спасибо, шеф. У станции высадите. На всякий случай. Билет на электричку есть, сойду за дачника.

— Как знаешь! — не обиделся собеседник. Действительно по обе стороны от железной дороги понастроили в последнее время садоводств, и полувоенное облачение русоволосого ни у кого удивления вызвать не могло. — Трогай…

Вскоре, когда появились первые, нежилые пока еще домики, дома и домищи потянувшихся назад, к земле, горожан, они распрощались. Не надолго — ситуация стремительно двигалась к кульминации и встречаться приходилось все чаще…