Но вышло так, что все бумаги легли на стол майора Лукенича.

Моментально приняв решение, ибо медлить было нельзя, все повисло на волоске, он на моторке одного из своих агентов вылетел в залив. Чудом перехватил уже находившийся в пути катер службы гидрогеологии…

Из двадцати семи нелегальных иммигрантов и трех человек, работавших на Тамарина, в живых майор оставил только Петрова: тот должен был еще пригодиться.

Несчастных загнали в трюм, они особо и не сопротивлялись, впечатленные пограничной формой Лукенича, задраили… Майор умел и любил обращаться со взрывчаткой. Он пересел вместе с напарником обратно на моторку, прилепил что-то, не побоявшись замочить руки, пониже ватерлинии, приказал Петрову отгрести подальше… Подводные взрывы в заливе не такая уж редкость: браконьеры рыбу глушат, пацаны балуются. Катер ушел на дно мгновенно, но Лукенич предпочел чуть-чуть задержаться — проверить, не всплывет ли чей-нибудь труп случайно через пробоину.

Никто не всплыл. Как выяснилось, катер лег развороченным бортом на камни…

Повстречавшемуся на пути инспектору рыбнадзора показали в противоположную сторону — дескать, туда проплыли трое с сетями и навеселе. Они, наверное, и динамитничают… Моторку Лукенич вернул, строго-настрого приказав своему человеку держать язык за зубами, — и разбежались они с Петровым в разные стороны.

А большие начальники в питерских кабинетах принялись напряженно чесать ранние лысины: то ли финны что-то перепутали, то ли еще что… Сначала — вдвоем, Федор Федорович с начальником пограничной разведки полковником Волосовым, попозже — втроем, взяв в компанию начальника Морской милиции Храмова.

— С чего это вдруг? — удивленно поднял брови Виноградов, когда его приятель дошел в своем рассказе до этого места. Они как раз ожидали своей очереди, чтобы войти на фуникулер парка Скансен. Это был последний пункт культурной программы, затем намечался ужин.

— Мне спасибо! — приосанился Шишкин и поведал: Тот рыбинспектор, которого они встретили, особо ни в каких «левых» браконьеров не поверил, решил, что сам пограничный майор незаконным промыслом балуется: все люди, всем сига соленого под водочку хочется. Шума не поднял, но вечерком, по пьяной лавочке, приятелю одному своему вякнул — вот, мол, какая хреновина, что же с других спрашивать, когда власть сама… И так далее!

— А кореш его, естественно, на тебя работал, — догадался Виноградов.

— Точно! Никаких чудес — просто жесткое оперативное перекрытие обслуживаемой акватории… Подсуетились, установили номер моторки, кому принадлежит. И шеф, уже при случае, Волосова подколол: ай-яй-яй! всыпьте своему подчиненному!

Дальнейший ход событий вполне укладывался в логическую схему: Храмова взяли «в дело», поручив ему нейтрализовать Шишкина и установить жесткий контроль за прохождением через него информации. Вплотную занялись Лукеничем…

А тем временем тамаринская контрразведка искала утечку. Искала повсюду, пока Гутман из Хельсинки не сообщил: клюнуло!

— Чекисты думали, что это я.

— Они много чего думали… И насчет меня версия проверялась, и даже насчет кого-то из финнов…

— А оказалось — Петров?

— Да!

Поначалу-то он ничего, даже не поморщился: надо — значит надо. А потом, видимо, нервишки зашалили, все-таки двадцать девять душ невинных загубить пришлось — и женщины в том числе, и дети… С повинной, конечно, не пошел, но стал прощупывать каналы — сдать всех с потрохами финнам, взамен статус беженца получить или хотя бы гарантии, что обратно не выдадут. Так, чтоб и грех замолить, и самому не обжечься!

Встретился с Гутманом. Имен, конечно, никаких не называл, но кое-что сообщил, да к тому же схемку начертил, где лежат покойники. Репортерчик-то головкой покивал, назначил встречу через неделю, а сам быстренько «тук-тук-тук!»

— Тамарину?

— Через Синицына.

— И почему этого нервного Петрова здесь не кончили?

— А он же Гутману не представился…

— Логично!

В общем, получалось так, что раба Божьего Виктора послали на контрольную встречу с тем, кто его сразу же бы… А тут еще Лукенич напросился для контроля!

— Естественно! Спорю, что после гутмановского сообщения подельник у него в списке подозреваемых под номером один был…

— Вот пришлось Петрову в пожарном порядке от имени самого Синицына на «отморозков» выходить.

— Киллеров?

— Да. Потом установили — это русские были, те, что здесь в Швеции отсиживаются. У нас их в розыск союзный… пардон, республиканский объявили давным-давно за особо тяжкие преступления, но из Стокгольма хрен достанешь…

— В курсе. Я-то думал, что хоть здесь от тех стриженых рож отдохну…

— Как же! Впрочем, двумя меньше стало, спасибо Петрову.

— Значит, он их из Швеции выписал на разовое, так сказать, мероприятие, а потом — трах-тарарах!

— После установили — перед тем как на «Шолохов» сесть, Петров сюда, в Стокгольм, человечка отправил. Большие деньги дал! Тот исполнителей нашел, БМВ им арендовал… зарядив предварительно радиоминой.

— Что за человечек?

— Личная связь Петрова. Его, так сказать, страховочный пояс… Даже Синицын не знал! Витек ведь тоже подстукивал.

— Бывает. На РУОП работал?

В оперативной практике это сплошь и рядом — сначала ты человека вербуешь, потом понимаешь, что процесс пошел обоюдный…

— Бери выше! Госбезопасность.

— Не хило…

— Да ты же знал его.

— Знал? — В деле становилось тесновато от покойников.

— Офицер безопасности с «Шолохова». Коротких фамилия…

Чего-то в этом роде Владимир Александрович ожидал. Но даже сейчас вечером, когда острота восприятия притупилась физической усталостью и выпитым алкоголем… Волки. Во-олки-и!

«Шолохов» действительно перед коротким хельсинкским рейсом делал круиз на Стокгольм. И экипаж не менялся…

Все элементы мозаики нехотя располагались на своих местах.

Киллеры устранили Гутмана. Петров устранил киллеров. Лукенич, почувствовав опасность со стороны чекиста и невесть откуда явившегося Виноградова, ликвидирует Петрова, завладев приемником. Разобравшись, что это пульт управления радиомины, он сообщает об этом Синицыну, и парни последнего убивают Коротких… Капитана милиции Виноградова спасает до поры до времени только то, что все участники этих «детских плясок на лугу» используют его в своих интересах!

— Но ведь Петров должен был допускать, что после устранения журналиста в полицию могут попасть и его бумаги? И в том числе — схема, которую он отдал Гутману?

— Этого он не опасался! Схема — так, набросок, ни координат, ни ориентиров толком… Без «авторского комментария» — грош цена.

Верно. Петров же не мог знать, что целая куча народа в Финляндии уже дала показания, что имеется составленная нашей контрразведкой при помощи того же Шишкина карта, где обозначены точки встречи Лукенича с рыбинспектором и предполагаемого района взрыва…

За стенкой на коротком диванчике зашевелился и коротко всхрапнул Шишкин.

— Спи! Я тоже скоро…

Владимир Александрович сходил в ванную, вернулся. Прежде чем лечь, достал из тумбочки сложенный вдвое листок бумаги.

Выписка:

«…приказ начальника Главного управления внутренних дел от… по личному составу… номер…

…капитана милиции Виноградова Владимира Александровича, инспектора отделения профилактики… выслуга календарная… льготная… из органов внутренних дел уволить по пункту „К“ статьи 58 Положения… за грубое нарушение служебной дисциплины, выразившееся в прогуле и утрате…

…поручить ХОЗУ ГУВД взыскать причиненный ущерб в сумме…

Подпись. Дата.

Выписка верна…»

На сгибе бумага ощутимо потерлась — с тех пор, как ее с оказией доставили в Стокгольм, времени прошло немало.

За окном совсем стемнело.

В Шведском королевстве прошел очередной трудовой день.

В России подходила к концу эпоха бордовых пиджаков и крашеных блондинок.

В истории человечества закончилась недолгая, но суматошная милицейская карьера капитана Виноградова.