Синицын рассмеялся:

— Шутишь, Саныч! Это же «Спартак» — база отдыха хоккеистов… Пользуемся, пока межсезонье.

— Тоже неплохо.

Откуда-то сверху по темной полированной лестнице спустился быкообразный парень со шрамом через щеку. Не здороваясь, протопал мимо, но вскоре вернулся вместе с переводчиком:

— Мы на кухне, если что…

— Давай! — кивнул Синицын. — Пивка? Чего покрепче?

— Хватит на сегодня, — отказался Виноградов. — Еще ехать, а дорога — сам знаешь…

— Дело твое. Я тоже, пожалуй, воздержусь.

— Твой посыльный намекнул, что мне есть за что быть тебе благодарным.

В настоящем камине потрескивали настоящие дрова. Мебель была не слишком новой, но мягкой и основательной: хотелось откинуться, закрыть глаза и слушать Баха.

— Пожалуй, что так, Саныч…

— И он что — тоже из вашей… организации? — спросить следовало не об этом, но капитан попытался продемонстрировать свое несогласие с ролью пассивного участника кем-то придуманного сценария.

— Как видишь. Правда, скорее на общественных началах!

— Вроде агента?

— Нет. Пожалуй, добровольный народный дружинник.

— Копируете? — усмехнулся Владимир Александрович.

— Что же делать… По образу и подобию! Плоть от плоти.

Бывшие товарищи по оружию переглянулись и с удивлением поняли, что из всех сил оттягивают, рассыпая друг перед другом бисеринки ненужного трепа, то, что, собственно, и свело их сейчас на пасмурном побережье.

— Серега… Ты лично участвовал?

— Да!

Виноградов представил, как недавний оперативник расстреливает «фронтьеру»: плотно сжатые губы, взгляд хирурга, дрожащий и пахнущий пламенем ствол…

— Кто это был? — пока ему, капитану милиции, было позволено спрашивать, и он спешил использовать ситуацию.

— Негодяи.

— Это не ответ! Согласись, я имею право хотя бы…

— Послушай, Саныч…

Самое отвратительное было, что они друг другу нравились. Тамарин знал, кого послать.

— Послушай… Это были те же, кто прикончил Петрова. И журналиста, и еще двух в Хельсинки! И того парня из госбезопасности.

— Впечатляет!

— Я, естественно, не имею в виду исполнителей…

— Догадываюсь.

Кто-то подошел и поскребся в дверь.

— Ну?

— Мясо готово!

— Сейчас придем… Ничего, если на кухне перекусим?

— Хозяин — барин! Там что — микрофоны чувствительнее?

— Дурак! Это в вашей системе все друг за другом шпионят, вынюхивают… На каждый шаг — бумажку со справкой, чтоб задницу прикрыть!

— Ага! А ваши все — рыцари… Земские интеллигенты чеховцы.

— Ладно, не будем опять… времени мало.

— Согласен. Ты тогда вот что, Сергей… Ты же хочешь от меня чего-то, так? Значит, давай, выкладывай! В пределах компетенции, разумеется, но по возможности побыстрее.

— Ну, ты даешь… Годится! О тайне вкладов предупреждать не надо?

— Хорошо!

— Тогда я расскажу тебе сказку, деточка… Это будет не очень длинная сказка, хотя и очень страшная — наш ужин даже не успеет остыть…

Голос Синицына вдруг стал поразительно похож на тот, давний, из детства, когда в семье еще не было телевизора и маленький Володя садился вечерами у радиоприемника…

— Шел бы ты… Кончай придуриваться!

— В некотором царстве, в некотором государстве… Ладно! Короче. Ты декларацию прав человека уважаешь? Насчет выбора места жительства?

— Допустим.

— Так вот… В некоторых странах жить плохо: войны, землетрясения, голод. Это, наверное, прозвучит как дурная шутка, но у них сейчас еще хуже, чем у нас!

— А нечего было отделяться. Захотели суверенитета — пусть расхлебывают.

— Стыдно, Саныч! Ты же известный демократ с подпольным стажем… Впрочем, не будем о грустном — я сейчас даже не бывший Союз имею в виду. Есть же еще такие государства, как Румыния, Эфиопия, Бангладеш, Иракский Курдистан, наконец!

— Ты хочешь, чтоб я сделал взнос на благотворительность?

— Нет! При твоих-то доходах? Просто человек всегда ищет, где лучше, — ради себя, детей… Саныч, ты ведь бывал в Швеции? В Дании, у финнов?

— Ну?

— Там хорошо?

— Неплохо.

— Конечно, лучше, чем там, где стреляют… Так вот, наша организация помогала тем, кто хочет переселиться оттуда, где плохо, туда, где хорошо! Благородно?

— Бесплатно?

— Нет, естественно! Любой труд должен быть оплачен, разве не так? Это действительно стоит довольно дорого, но не потому, что мы жадные такие кровопийцы. Просто там, где хорошо, живут люди, которые не хотят, чтобы к ним ехали разные больные, голодные… да и обыкновенные черномазые! Ну что я объясняю — ты же комсоргом был, помнишь: мир капитала, волчьи законы, разгул расизма…

— Понял. Судя по всему, речь не о туристском бизнесе идет?

— Разумеется… Хотя и это тоже! Круизы, шоп-туры, поездки за автомобилями… Как же без легальной «крыши»?

— Понимаю…

— В первую очередь, конечно, — нелегальная эмиграция!

— Что? Я не понял — эмиграция? Или иммиграция?

— Скорее, если быть до конца точным… трансмиграция, через Россию.

— Господи! — воздел перед собой руки Виноградов. — Помнишь, как у Тургенева? «Об одном прошу тебя, друг Аркадий, — не говори красиво…»

— Саныч, совсем ты меня… Короче! Берем несчастных беженцев, сволоту всякую… Пардон! Так вот, провозим их сюда, потом переправляем дальше — к скандинавам, в Германию или куда еще хотят. Пусть плодятся и размножаются.

— Выгодное дело?

— Весьма!

— Они же бедные? Что с нищего возьмешь?

— Это они там, у себя бедные… А когда доллар под четыре тысячи «рваных»? Несколько сотен баксов обычно у чернозадых находится… А умножить на количество голов, да еще если на особые удобства не претендуют?.. К тому же встречаются и весьма состоятельные!

— Рентабельный, значит, бизнес? — Постепенно собеседник становился Виноградову все более неприятен, от чего на душе легчало.

— Желаешь конкуренцию составить? Напрасно… Тут одиночке не выжить — побеждает индустрия, поточный метод!

— Не остынет там?

— Да, конечно…

Они встали и перешли на кухню, чистую, современную и абсолютно лишенную индивидуальности, как в студенческих гостиницах Европы. Парня из МИДа и охранника выгонять не пришлось — они вышли через запасную дверь и теперь возились с чем-то под капотом припаркованного во дворе автобуса.

Синицын достал из микроволновой печи блюдо:

— Прямо руками — не возражаешь?

— Давай!

Некоторое время они поглощали аппетитно пахнущие стейки.

— Жаль, что ты за рулем…

— Ага!

Хозяин плеснул Виноградову минералки, себе — водки из заиндевевшего в холодильнике кувшинчика:

— Будь здоров!

— Попытаюсь… Значит, вот как все просто?

— Сюда привезти… Ну, то есть не в смысле — прямо сюда! Нет, конечно… Я имею в виду — в Россию, так вот, сюда привезти — пара пустяков. Например, через Украину. Или Молдавию… Сложнее с Закавказским вариантом, и со Средней Азией есть трудности свои, но в целом не так уж и дорого.

Виноградов непроизвольно кивнул. Всем известно, нормальной границы с бывшими братьями по Союзу нет, за копеечную взятку табун носорогов провести можно, не скрываясь, а если денег жалко — отойди на проселочек, где постов нет: любой местный проведет!

— А почему легально, туристами не оформить?

— И так делаем! Но это хоть и спокойнее, но дороже все-таки обходится: визы, пошлина, таможня… Возня ненужная.

За окном взревел двигатель.

— Извини… Пойду, гляну!

Хозяин вытер руки относительно свежим полотенцем и встал…

Вскоре Виноградов уже мог видеть его в окне, обсуждающим что-то с переводчиком под сенью микроавтобуса. Дизель чихнул, захлебнулся, окатив неожиданной тишиной, потом снова зарычал, меняя обороты. Это продолжалось довольно долго — синицынский охранник успел дважды пройтись с канистрами от машины к лодочному сараю и обратно.

Владимир Александрович в очередной раз посмотрел, как по золотистому циферблату «ориента» торопится тонкая красная стрелка: пора и честь знать!