Виноградов постоянно задавал вопросы, уводя инициативу из рук майора. Тот все никак не мог овладеть ситуацией и оттого нервничал:
— Не в том дело…
— Что ты, Вася! Это очень важно. У меня есть друзья в области, подстрахуем… Хотя, наверное, и так дело на контроле? Все-таки…
— Пока оформлено как несчастный случай. Без криминала.
— Ого! — Это было уже слишком.
— Так надо… наверное. Начальство решило — пока!
— Ничего себе! — Владимир Александрович коротко, но от души выругался матом. — А чье начальство? Твое? Или его?
— Наше… Володя, нужна твоя помощь.
— Тебе тоже?
— А кому еще? — встрепенулся Лукенич.
— Да так… — Виноградов сообразил, что ляпнул не то. — Я сегодня вроде палочки-выручалочки! За спасибо.
— Кому?! — Не стоило, пожалуй, Лукеничу так напирать.
— Полдня потратил, решал квартирный вопрос… Не свой! Какого-то милиционера! Это вместо замполита пришлось, хотя у самого дел выше головы.
Пограничник был явно разочарован:
— Я не об этом… Слушай меня! Коротких убили профессионалы. Вряд ли спецслужбы — по роду работы он опасности не представлял: ничем «этаким» на территории зарубежных государств не занимался, никаких особых сведений не имел…
— А Афган?
— Нет, маловероятно. Во-первых, сколько времени прошло! А во-вторых, таких, как он… тысячи! Нет, исключено.
— Вам виднее.
— Скорее всего, тут действовали парни из оргпреступности.
Виноградов скептически поморщился:
— Им-то зачем?
— В том-то и дело…
Все свидетельствовало о том, что прелюдия закончилась. Настало время серьезного разговора.
— В том-то и дело! Эти сведения строго секретные, Виноградов! Настолько, что между нами…
— Стоп! — Владимир Александрович протестующе выставил вперед ладонь. — Стоп… У меня своих секретов — во! Выше крыши. Мне еще твои нужны?
— Подожди, но ведь…
— Вася! Я, конечно, к Коротких неплохо относился, пил вместе, даже пару дел когда-то неплохих соорудили, но… Знаешь, каждый жует свой банан! Я, кстати, так и покойнику ответил.
— Когда? — Видно было, что пограничник жадно хапнул наживку.
Спокойнее, остановил себя Виноградов, майор вовсе не дурак, с ним надо бы потоньше…
— Когда он мне мозги насчет финнов полоскал.
— Володя… Саныч! Давай так. Я тебе расскажу суть, потом ты расскажешь. Посоветуемся, прикинем…
— Да? Мне нужно это? Знаешь что…
— Саныч!
— Что? Что — Саныч? — Виноградов настолько увлекся, что чуть было и вправду не выскочил из машины. — Хорошо! Спрашивай, что хочешь узнать, я отвечу. И — все! Отвалите от меня, дайте дослужить спокойно… Шесть лет осталось.
— Это со льготами?
— Да, — нехотя, но уже успокаиваясь, ответил капитан.
Все-таки Лукенич был классным профессионалом — сейчас следовало снять напряжение в беседе именно таким нейтральным вопросом, поговорить о том, что интересует собеседника… А что интересует милицейского офицера больше предстоящих перестановок в руководстве, собственной выслуги и оставшихся до пенсии годочков?
— А у меня уже двадцать три…
— Завидую.
— Ладно, дело наживное… Ты после беседы в «конторе» с Коротких не встречался?
— А почему это тебя, собственно, интересует?
— Объяснить? Могу, но ты ведь сам только что отказался что-либо слушать.
— Тоже верно! — Они почти по-дружески рассмеялись.
— Встречался?
— Нет.
— Может быть, он звонил? Или ты ему?
— Нет, а зачем?
— Расскажи про ту последнюю встречу. Подробнее…
— Ну… Саня позвонил начальнику штаба, сказал, что я нужен по делу об убийстве на пароме. Тот дал добро. Предупредил меня, потом подъехал мы как раз на набережной охраняли…
— Кто подъехал?
— Коротких.
— Один?
— Да… Ну, мы приехали к нему, потрепались.
— О чем?
— Да ерунда, майор! Я как понял, ему поручили провести со мной разведбеседу: не завербован ли финнами, не сболтнул ли им чего лишнего?
— Серьезно?
— Ну так! Дурдом… Саня даже особо и не изображал ничего, так — только формально. Сам смеялся… Сволочи! Невозможно представить, что уже покойник.
— А по пути? В машине?
— Да ничего особенного… Я понимаю, ты хочешь узнать, угрожал ли ему кто-нибудь? Или что-то в этом роде?
Лукенич кивнул:
— Н-ну?
— Нет! Вполне нормально трепались, без всяких.
— А про само убийство на «Шолохове»?
— Естественно!
— Что он говорил?
— Кто — Коротких? — удивился Владимир Александрович. — А что он мог сказать?
— Насчет того, кто все-таки этого Петрова грохнул, почему…
— Господи, Сашке-то какое дело? Я как понял, он рад был, что обошлось без скандала, что замяли…
На собеседников вдруг обрушилась напряженная тишина.
— Да, замя-яли… Так же, как и в отношении его самого. Улавливаешь, Саныч?
— Нет! И — не хочу ничего улавливать! Плевать мне на этого Петрова, понял? Чекиста, конечно, жалко, но…
— Слушай меня, капитан! Кто-нибудь, кроме Коротких, на тебя выходил в связи с паромом, с хельсинкской заварухой? Насчет Гутмана? — Лукенич заговорил жестко и отрывисто. — Вспомни!
— А Гутман-то здесь при чем?
— Гутман? Не при чем… Это я так, на всякий случай.
— Насчет парома Храмов интересовался… — Виноградов вспомнил слышанную недавно магнитофонную запись и решил сдать эту информацию пограничнику. — Больше вроде никто…
— Кто такой Храмов?
Вот тут Лукенич, кажется, переиграл — не знать начальника взаимодействующей службы не мог даже такой, как он, новичок в разведотделе, оперативно обслуживающем порт.
— А ты не знаешь? Полковник Храмов!
— A-а, командир морской милиции? Понял…
— Но он вроде по должности спрашивал, — посчитал возможным отметить Владимир Александрович. — Опасался, не вылезет ли где-нибудь в прокуратуре насчет Петрова…
Если уж изображать дурака, то на совесть.
— Да Бог с ним!
— Вася, закончили? А то уж, честно говоря, достал! Пойми, я знать ничего не знаю. И не хочу! Честно говорю, если еще кто заявится, от тебя или еще… Пошлю подальше. Ясно-о?
— Подожди секундочку, капитан… — Чувствовалось, что Лукенич принял решение. — Выслушай. А потом поступай как знаешь! Как совесть велит.
Виноградов вздохнул:
— Ну?
— Коротких работал на Тамарина.
— Неужели?
— Это, к сожалению, точно… Так же, как и Петров.
— О покойниках, Вася, обычно говорят только хорошее. Хотя, конечно, ответить они уже не могут, но…
Лукенич сделал вид, что не слышит.
— Коротких контролировал операцию по устранению Гутмана. Непосредственно ее осуществлял Петров… После того, как дело сделали, он Петрова ликвидировал.
— Лихо…
— А теперь и его убрали… Жаль, конечно, мы эту группу почти год разрабатывали.
— Кто это — мы?
— В этом ли дело? В названии?
— Пограничники?
— Капитан! В принципе, я могу носить форму хоть железнодорожника. Или милицейскую… Или вообще — не нашу, а, допустим, Островов Зеленого Мыса…
Виноградов счел за лучшее промолчать.
— Главное не это. Главное, что ниточка оборвана, теперь будут бахрому подрезать…
— Меня, что ли?
— Дошло?
— Ни хрена себе! Да я знать ничего не знаю, понял? Не помню, не видел!
— Не будь бабой, капитан! Без истерики… Тебя они, наверное, не тронут — если убедятся, что не опасен.
— Ага, конечно! Мне что — объявление в газету дать?
— Не валяй дурака, Саныч. Чтобы проверить, они на тебя выйдут… Пощупают через кого-нибудь, поговорят доверительно! Может, ситуацию создадут…
— Храмов?
— Не исключаю. Хотя вряд ли… Ты с ним, если не ошибаюсь, сразу по возвращении контактировал?
— Да. Прямо в отделе.
— Вот! А у них тоже не все сразу делается, пока прикинут, согласуют… Инициатива не поощряется.
— У кого — у них?
— У «тамаринцев».
— Это что — предмет заботы вашей… службы?
— Они очень опасны, Володя… Они всерьез угрожают интересам государства. Интересам безопасности. Организованная преступность — опасный враг! Поопаснее китайцев и Америки.
