— Ладно. Ждите. До связи!

— Счастливо, спасибо, Саныч…

Что-то в этой истории Виноградову не нравилось. Точнее — ничего не нравилось. Время было позднее, и пора было спать.

— Итак? — Владимир Александрович плеснул себе на донышко, выпил: грех было не использовать представившуюся возможность, стол в каюте офицера безопасности ломился от всяких вкусностей. Бутербродная пирамида, блюдо с мидиями, ароматный парок бифштексов…

— Тело убрано. Мыть там пока не стали, до утра, — доложил Коротких.

— Хорошо, — кивнул Виноградов: это он сам знал, протокол осмотра места происшествия пришлось составлять ему — уж как сумел! Схема получилась на троечку, да и вообще… В конце концов и за это спасибо скажут, не нанятый! — Что с вещами?

— Порядок. Мы сразу же после опознания с горничной в петровскую каюту прошли, собрали все… Вот опись.

Пограничник уже почти не раздражал. И опись была составлена довольно грамотно: по позициям, с понятыми. Указано время, место…

— Отлично сделано, товарищ майор!

— Ну так! — довольно ухмыльнулся Лукенич.

— Та-ак… Радиоприемника не было?

— Нет, — сразу и твердо ответил майор.

— Такого небольшого, в футлярчике?

— Не было! — еще категоричнее мотнул головой Лукенич.

— Странно… А где сейчас его шмотки?

— Здесь еще заперто было… У меня в номере. Пардон — в каюте!

— Ладно.

— Послушай, ка-апитан! Ты что, думаешь, что я… Да нужен мне этот твой приемник! У меня своих до хрена, трофейных, понял!

— Вася, успокойся… Никому и в голову…

— Нет, постой! Это я что — вор по-твоему? — затуманенное сознание майора вступило, видимо, в фазу агрессии… Минут пять утихомиривали коллегу, потом наконец выпили по стопке:

— Тоже мне…

— Послал Господь наказание.

— А чего он?

— Все, хватит! Люди опрошены? Хотя бы первично?

— А кто? Фил, который обнаружил, — да. Потом твое объяснение, мой рапорт…

— Пассажиры?

— А в том секторе вообще никого на этот раз не поселяли, пустые каюты. Таможенник с дежурным по паркингу через другой ход выбирались — там короче… В бельевые кладовые никто с утра не лазал.

— Что же его туда понесло-то? Заблудился?

— Или к машине своей ходил — навестить? Пассажиры часто…

— Нет! Я проверил. — Пограничник счел необходимым подчеркнуть, что булку с икрой жует по праву. — У Петрова В. С. машины не было. Он круизник: Петербург Хельсинки — Петербург.

— Молодец.

— Но что еще важнее… Обычно такие ребята катаются с телками, чтоб время не терять на танцы всякие с разговорами. А этот — в одиночку!

— Значит, по делу.

— По делу на поезде едут. Или на машине. А паромом — дороговато, да и дольше получается…

— Слушайте! Что мы голову ломаем? Нам это надо? — Лавры Эркюля Пуаро капитана Виноградова прельщали мало. Особенно за «спасибо». — Завтра…

— Уже сегодня! — показал на часы Коротких.

— Сегодня придем в Питер, пусть тот, кому положено, копается…

— А тебе что — не положено? — недоверчиво глянул пограничник. Виноградов понял: как и все, майор считает его находящимся на службе.

— В отпуске я, Василий! В от-пус-ке! Случайно впутался.

— Ага. Рассказывай…

— Саня, подтверди!

— Точно, — кивнул контрразведчик, которому Виноградов вкратце обрисовал ситуацию, пока они возились с протоколом.

— Врете небось…

— Истинный крест! Век воли не видать.

— Так почему? Почему же ты..? — зарычал Лукенич так, что собеседники вздрогнули: — Так почему же ты не пьешь?! — Я-то думал…

Проснулся Владимир Александрович почти безболезненно: пили один коньяк, не мешали. Хорошо закусывали, и никто не курил, что, безусловно, повлияло на степень похмельного синдрома.

Стук в дверь повторился.

— Вовка! Мент поганый! Вставать пора…

Капитан вытащил себя из-под одеяла и отпер дверь: на пороге стоял Лукенич.

— Пойдем, подлечимся.

— Времени сколько?

— Да уже скоро Питер.

Виноградов повернулся к окну — точно, за бортом неторопливо ползли мрачноватые набережные Канонерского острова.

— Пойдем, заодно и сумку с вещами отдам…

Капитан поискал глазами штаны — делать нечего, эту чашу придется испить до дна…

Первое, что бросалось в глаза в одноместном полулюксе, который занимал отважный пограничник, — это стройная шеренга пузатых бутылок «Реми Мартин» под столом. Штук пять — уже пустые, они нахально сверкали в глаза золотом этикеток. Еще одна, ополовиненная, ждала своей участи в сиротливом окружении стакана и блюдечка с засохшими телами шпрот.

— Это ты неплохо погулял вчера, Вася!

В каюте, несмотря на натужную работу вентилятора, стоял отчетливый коньячный дух.

— Бывает… Ты только нашим на эту тему не особо, а?

— Обижаешь! Все мы люди, все человеки… — не дожидаясь, пока хозяин проявит гостеприимство, Виноградов шагнул в ванную.

— Ты что? Куда?

— За стаканом.

— Да я сам!

Но Владимир Александрович уже вынимал из специального зажима в стене требуемую посуду.

Странно, коньячный запах здесь казался еще сильнее…

— Наливай!

— Будь здоров!

— Взаимно!

Немного помолчали, дожидаясь искомого эффекта.

— Володя, если что нужно…

— Вася, о чем речь! Я тебе координаты свои написал?

— Да — домашний, служебный…

— Звони! Мало ли… Где?

— Вон, в углу.

У самого выхода, на рундучке, лежала дорожная кожаная сумка.

— Эта? Негусто вещей у него было.

— А сейчас и эти не нужны, — философски отметил Лукенич.

— Значит, решили шум не поднимать?

— Вроде… Сам же говорил вчера — бандит! Туда ему и дорога.

— И все-таки…

— Брось. Не бери в голову. Как ты сказал — нам это нужно? За такую зарплату, да еще в отпуске?

— Верно. Пусть хоть все друг дружке бошки поотрывают, дышать легче станет! Пошел я…

— Счастливо! Извини за вчерашнее, если что не так.

— Ерунда какая… Пока!

Виноградов подхватил сумку и потянул на себя дверную ручку.

— Вова, ты хоть опись проверь, содержимое…

— Зачем это? Пусть следак сверяет… Или наследники. Ого!

Паром уже разворачивался, готовый причалить к Морскому вокзалу.

— Да, не хватает только опоздать!

Нужно было еще побриться, принять душ…

— Еще чаю хочешь?

— Я домой хочу.

Виноградов успел переговорить по телефону с женой, убедился, что все в порядке, и только после этого согласился заехать в Морской отдел. Тем более что бывший шеф обещал доставку прямо к парадной, на черной «Волге»… Даже с учетом времени, потерянного в милицейских кабинетах, получалось ненамного дольше, чем автобусом и метро, с тремя пересадками.

— Сам-то что думаешь?

— Насчет чего?

— Ну, насчет журналиста?

— Да плевать мне на него, товарищ полковник! Сам не рад, что в кафе потащился… Все кувырком, блин, отпуск насмарку!

— Финны здорово наседали?

— От души! Вежливо работают, но плотно. Зато — машина с «мигалкой», билет на паром… Все честь по чести.

— Опознать кого-нибудь давали? Фотографии?

— Нет. Да я и сразу сказал, что убийцу и не разглядел толком — сначала вполоборота, потом вовсе со спины…

Храмов кивнул, и Владимир Александрович улыбнулся — третья звезда на погоне начальника Морского отдела была заметно светлее.

— Забыл, кстати, поздравить. С очередным званием. Кончились, значит, неприятности?

— Очевидно… — Полковник поморщился: уже давно подчиненные избегали напоминать ему о той истории с пароходским начальством, когда и сам шеф морской милиции чуть было не оказался в камере. Политика, мать ее. Экономика… Большие деньги! — У тебя ведь тоже служба наладилась?

— Потихоньку. Пока!

— Майора скоро?

— У меня потолок — старший лейтенант.

— Надо же! — удивился Храмов. Как будто сам в свое время не выпихивал Владимира Александровича из отдела, пытаясь отвести удар. Кстати, подумал Виноградов, он же должен Гутмана помнить — после той статейки…